Судебную систему успешно приручили — чиновники-рейдеры торжествуют
Моя статья «Люди, которые игнорируют Путина» вызвала массовый интерес. Ее обсуждают на форумах, в блогах, в кабинетах, на совещаниях, просто в разговорах. Конечно же, многие звонят непосредственно мне, с самой разной реакцией — от «да как ты мог такое написать» до «молодец, вот мы еще тебе информации добавим». И это все хорошо. То, что общество не проходит мимо таких журналистких сигналов — отлично. Правда, я хочу отметить, что не все решились высказать свое мнение — все-таки, персоны, о которых я пишу, имеют тяжеленное влияние на людей. Итак, среди откликнувшихся на мой материал оказался Александр Лебедев, известный предприниматель, а в недавнем прошлом — депутат Госдумы. Лебедев: Доброе утро!
Соловьев: Вы, как я понимаю, теперь у нас просто бизнесмен?
Лебедев: Я временно безработный. Да, в малом бизнесе сейчас…
Соловьев: Александр Евгеньевич, как я понимаю, вы стали безработным не без хитрых интриг, задача которых сделать все возможное, чтобы «Справедливая Россия» набрала как можно меньше голосов в Москве?
Лебедев: Ну, это дело прошлое. Мы сейчас вне политики. Не принято в бизнесе общественно-политической деятельностью заниматься. Поэтому я хочу поговорить про эти вот персонажи, очень хорошо известные, оказывающие влияние на судебную систему и на правоохранительные органы.
Соловьев: Вы имеете в виду господ Иванова, Каланду, Боева и прочих?
Лебедев: Конечно. Пока я был депутатом, мне не очень было удобно, по понятным причинам, где-то публично об этом говорить, хотя я дважды сталкивался с ситуациями, которые вы описываете. Один раз это Аэрофлот, поскольку человек с самой распространенной фамилией в России, председатель совета директоров, весь прошлый год пытался убедить Аэрофлот купить АллИталию. Думаю, что на этом закончилось бы существование нашей компании. Хотя, может, выиграли бы местные «Коза-Ностра» и «Коммора», которые контролируют тамошние профсоюзы. А полтора года назад он ухитрился нанести Аэрофлоту убытки в сотни миллионов долларов, отказавшись от крайне выгодного по срокам и по ценам контракта с «Боингом», а потом через восемь месяцев заставил «Аэрофлот» этот же контракт, но на худших условиях, подписать. Что тут делать? Кому предъявлять претензии имущественные? Российскому правительству, которое ничего не решало? Фрадкову? А еще одна история, с «Ильюшинфинанс», самой крупной авиализинговой компанией, где контрольный пакет принадлежит государству. Там все куда проще, — все та же группа товарищей компанию попыталась изничтожить. Кстати, арестовали заодно мои акции на полтора года, не объясняя причин. У меня там до сих пор, по-моему, 26%. Это, видимо, достаточно распространенная практика вот этих рейдерских атак на те или иные имущественные интересы. Просто мы обычно об этом молчим по разным причинам, не высказываемся, вот я и воспользовался возможностью…
Соловьев: Александр Евгеньевич, а какие роли у участников этой группировки?
Лебедев: Ну, это достаточно слаженная конструкция. Что касается «Ильюшнфинанс», то там фигурировал небезызвестный Бирюков, который сейчас украшает верхнюю палату парламента. Система очень простая, о которой сейчас пишут газеты. Идешь, возбуждаешь, фабрикуешь уголовное дело против генерального директора какой-нибудь крупной компании, потом под предлогом того, что ты защищаешь интересы акционеров, арестовываешь акции акционеров частных, а потом Басманный суд, например, признает, что эти акции по стоимости равны нулю, и, грубо говоря, конфискует их в пользу какой-то третьей стороны. С третьей стороной у тебя определенные имущественные интересы. Вот такая конструкция применялась в отношении «Ильюшнфинанс». Напомню, что моя доля там, где-то, наверно миллионов 250 долларов, значит, есть о чем поговорить. Единственное, — что у них не получилось… Поскольку в администрации кто-то вмешался, суд арест снял, уголовное дело прекратили. Ни перед кем, конечно, не извинились, ну, это уж, как говорится, у нас, вообще, не принято. А вот кому возмещать убытки по Аэрофлоту, еще раз говорю, сотни миллионов долларов, по «Ильюшнфинанс» – десятки миллионов.
Соловьев: Я правильно, понимаю, что Вы впрямую в этом обвиняете Виктора Петровича Иванова, являющегося Председателем Совета Директоров?
Лебедев: Конечно! Председатель совета директоров Аэрофлота несет прямую ответственность за убытки, нанесенные Аэрофлоту и за попытку безграмотно купить АллИталию. Что касается вот этой истории, у меня меньше доказательств, но точно такое же подозрение, что это специальная конструкция.
Соловьев: А Вы когда-нибудь пересекались с господином Каландой? Вам что-нибудь о нем известно?
Лебедев: Нет, я его, как раз не знаю, там есть еще некий Высоцкий во всей этой группе.
Соловьев: Да, о Высоцком я рассказывал, когда речь шла о космосе…
Лебедев: Он там очень активное участие принимал, играя на стороне третьей компании, которая хотела воспользоваться этой ситуацией и присоединить к себе «Ильюшнфинанс», и получить прямое бюджетное финансирование. [Руспрес: Владимир Зиновьевич Высоцкий — член совета директоров конкурирующей с «Ильюшинфинанс» «Финансовой лизинговой компании». Последняя фигурирует в коррупционно-уголовных скандалах с упоминанием руководства Татарстана, криминального авторитета Геннадия Петрова, менеджеров «ФЛК» Наиля Малютина, Андрея Бурлакова и Евгения Зарицкого].
Соловьев: Если я правильно понимаю, господин Высоцкий является подчиненным господина Виктора Петровича Иванова.
Лебедев: Конечно.
Соловьев: Но, учитывая, что Вы…
Лебедев: Я выпущу книгу на эту тему, она будет называться как-то так: «Самолет для команданте», там как раз порассуждаю на все эти темы.
Соловьев: А как Вы считаете, возможно, ли существование таких людей, как Иванов, Боев, Высоцкий, Каланда?
Лебедев: Оно возможно, только под контролем, в рамках правильно построенной политической конструкции, там просто не будет для них места, если они люди малокомпетентные или занимаются рейдерскими захватами. А если, допустим, мы с вами ошибаемся… я ошибаюсь, то ради бога. Но мы сегодня только вдвоем на эту тему рассуждаем, больше никто не участвует.
Соловьев: Еще участвуют многие люди, след Каланды обнаружен в интересном прокурорском деле, об этом я чуть попозже расскажу, но то, что Каланда управляет Российской судебной системой – это факт, это, к сожалению, уже очевидно.
Лебедев: Но вот, в моих историях, там то же самое – прямое давление на суды, поэтому по Аэрофлоту нам не удалось подать иски имущественные, арбитраж нам отказал. Что касается «Ильюшнфинанс», нам тоже не удалось ничего нигде обжаловать, там были прямые звонки в суды, в том числе, в Воронежский окружной и в Москве.
Соловьев: Как я понимаю, Виктор Петрович Иванов, кроме того, что является Председателем Совета Директоров Аэрофлота, еще и занимается тем, что решает судьбы судей Российской Федерации.
Лебедев: Ну, увы, такие факты в моем распоряжении имеются. Кстати говоря, раз мы уж заговорили про это представительство, то мне кажется, правильная модель Дмитрия Анатольевича Медведева. Не государственные чиновники в Совете Директоров, а независимые директора, компетентные и профессиональные, которые в состоянии следить, допустим, за развитием модели и бизнес-планом той или иной компании. Но это уже частно-государственное партнерство, а не государственные корпорации, которые никому не подчиняются, потому что напрасно кто-то думает, что можно из Кремля реально контролировать деятельность вот этих назначенных крупных госкорпораций. Отсюда и такие убытки в сотни миллионов долларов. А кому выставлять иски? Между прочим, в Аэрофлоте убытки-то в основном не мои, у меня 30%, а государства, у которого 51%. Ну и куда теперь идти за этими сотнями миллионов долларов?
Соловьев: Да, я боюсь, что люди, о которых мы с вами говорили, свои деньги не отдадут. Спасибо большое!
Лебедев: Да, формально у них их и нет, кстати говоря.
Соловьев: Ну, естественно.
Лебедев: Если возьмете налоговую декларацию, то там вы ничего не найдете.
Соловьев: Нищие, просто нищие!
Лебедев: Конечно.
Соловьев: Жаль, что эти нищие по-прежнему определяют правосудие в России. Спасибо большое, Александр Евгеньевич.
Вот такое получилось подтверждение фактам, изложенным в моей статье. В принципе, судейская тема неисчерпаема. К примеру, — интересная история о том, как Тверской суд Москвы восстановил в должности заместителя прокурора Челябинской области Анатолия Багмета. Фигура Анатолия Багмета крайне любопытна. Дело в том, что у генеральной прокуратуры возникли к нему вопросы, когда господин Багмет вдруг стал претендовать на звание доцента. Тогда проверили данные, которые он предложил, и выяснилось, что никаким доцентом господин Багмет, судя по тем документам, которые он предоставил, быть не может. Случилось колоссальное несовпадение, плюс ряд еще вещей, в итоге генеральная прокуратура возбудила вопрос об отстранении господина Багмета, и он был уволен. Но затем, господин Багмет через Тверской суд Москвы восстанавливается в должности. Генеральная Прокуратура это решение, естественно, будет обжаловать. Мало того, этого человека, в высшей степени неоднозначной репутации, знаете, куда двигают? — На пост руководителя следственного управления Москвы. Как думаете, почему? Да потому, что господин Багмет учился, как говорят, в одной группе вместе с господином Каландой. А решение Тверского суда Москвы произошло не без участия господина Каланды, который формально является подчиненным господина Ромодановского… хотя я думаю, что миграционные вопросы его интересуют гораздо меньше, чем судебные. А как вы думаете, кем является супруга господина Багмета, заместителя прокурора Челябинской области? Где она работает? Милая интеллигентная женщина, Лилия Андреевна Багмет, является первым заместителем председателя Арбитражного суда Челябинской же области! И никому в голову не придет, насколько это нормально, когда челябинский прокурор и в Челябинске же заместитель председателя Арбитражного суда — супруги! Такое ощущение, что в арбитражных судах понятие этики исчезло навсегда. Каланде, конечно, важно поставить своего человека руководителем следственного управления города Москвы. Представляете, какой здесь каландизм пойдет? Город затрясется. Вот он, скромный генерал-полковник Каланда. выс И я уверен, что, как всегда, Каланда и Виктор Петрович Иванов и прочие отмолчатся. Ну, естественно, в очередной раз появится какая-нибудь глупость про меня из кадрового управления администрации президента. Я к этому привык. Наплевать. Главное-то в другом, — я могу быть худшим человеком на земле, но какое это имеет отношение к тому, что я говорю? Я же говорю правду! Даже если бы на моем месте сидел кто угодно, самый последний негодяй, но говорил правду – к нему все равно, как говорит наш Президент, надо прислушиваться. ****
Владимир Соловьев: «В стране действует устойчивая преступная группировка, в которую входят высокопоставленные чиновники силовых ведомств, администрации президента, судьи». Те, кто превратил правосудие в продажную девку, неизбежно окажутся в тюрьме
После публикации моей статьи «Люди, которые игнорируют Путина», после того, как мне позвонил Александр Лебедев и подтвердил мои выводы, очень многие люди обращались ко мне: «Как ты прав! Но как же ты не боишься!?». Понимаете, я не боюсь, потому что говорю правду. И почему правду нужно замалчивать? Например, как можно молчать, когда 15 марта 10-й апелляционный суд, в народе «Десятка», согласился, что Домодедовский аэровокзал, построенный за последние 8 лет, надо отнять — национализировать. С одной стороны, казалось бы, это спор хозяйствующих субъектов, надо от него держаться в стороне. Но здесь совсем другая ситуация, потому что, с одной стороны, хозяйствующий субъект, а с другой — государство со всей своей беспощадной и не очень-то прозрачной машиной. И за спинами рейдерствующих чиновников всегда маячат тени очень заинтересованных хозяйствующих субъектов. Меня очень волнует тема коррупции и государственное рейдерство как основное проявление этой самой коррупции. Я не раз уже говорил, что мы живем в матрице. Чиновники придумали для себя совершенно иную реальность, чем та, которую они предлагают нам. Для нас депутаты пишут одни законы, но чиновники живут совершенно по иным. Согласитесь, только в матрице возможно, чтобы чиновник миграционного ведомства руководил судами. Вот как они корёжат всю правовую систему. Простейший пример: когда судья рассматривает дело, он всегда ориентируется на решения, которые ранее принимались по подобным делам, так называемые прецеденты. А теперь представьте, что судебные решения принимаются на заказ, или по звонку, или по просьбе, или за деньги, за медальку, за звание, за лампасики; одно решение, второе, третье, и формируются судебные прецеденты, и они начинают действовать уже сами по себе, и влияют на все последующие решения. И это, если угодно, не просто побочные эффекты заказного судилища, а это изначальная раковая опухоль в судебной системе, которая изменяет всю правоприменительную практику. Решая заказные дела, такие судьи уродуют всю последующую практику. Знаете, как из заболевшего дерева все ветки растут корявыми, так влияют и эти решения. Не так много времени пройдет, и в стране будут действовать особые правила, принятые по понятиям, по звоночку, за медальку. Ведь мало написать хороший закон. Любой закон работает так, как его применяют. Так, как его преломляет судья. С трибуны говорится про единство судебной практики. Антон Иванов вносит законопроекты, многократно об этом говорит, борется. А матрица творит свое, параллельное законодательство, которое состоит из массы неправосудных, заказных решений, и эта масса нарастает, как снежный ком. И с какого-то момента уже становится правилом, а не исключением. Пожалуйста, пример с Домодедовским делом. Я не говорю сейчас, чей будет аэропорт, но дело-то очень заметное, поэтому им заинтересовались в Wall Street Journal и многих других западных изданиях. Но я уверен, что в ближайшее время в судах на него будут ссылаться и по другим спорам. У юристов всегда считалось, что нельзя отобрать то, чего нет, должен быть предмет спора. Вот старого вокзала нет. Мы это видим своими глазами. Более того, в реестре недвижимости его тоже нет. А суд говорит: плевать, все равно отбираем! И только со стороны может показаться, что это абсурд. На самом деле, это жесткая схема. План такой: получить хоть какое-то решение, чтобы в нем были слова: «изъять в государственную собственность», как предлог. А потом пишут в Росимущество: мы с помощью Арбитражного суда по этому решению заберем весь Аэровокзальный комплекс, построенный частной компанией на свои и привлеченные средства. Это письменный документ! Юристу на заметку. Но как теперь говорится, что президент заявил — «срок давности 3 года». Иногда 3, но если надо, то и все 8! А если очень понадобится, то, наверно, до бесконечности. Вообще, я считаю, очень важно называть конкретные фамилии. Я хочу, чтобы вы знали героев в лицо! Один из них: Абсалямов Артур Винерович, председатель «Десятки». Когда Абсалямов только метил в председатели Федерального Арбитражного Суда Уральского округа, про него появлялись статьи с такими характеристиками: сверхосторожный, маниакально въедливый, принуждает по 10 раз перепроверять одни и те же факты. Но от этого «недостатка» Артур Винерович избавился, перебравшись в Москву. Например, по Домодедово: забрали имущество оптом, такое ощущение, что даже список никто до конца не дочитал. Руки тряслись, ходуном ходили. Говорит: «Такие люди звонили! Такие люди! Извините, но заставили! Такие люди звонили!». Герман Греф в свое время сказал про Домодедово — «сделки были с хитрецой», дословно выражаясь. Но для государства важно, что они не попилили объекты, не сбежали за границу, а сделали из него конфетку всем на пользу. А то, что Каланда с Абсалямовым стали почти неразлучны накануне судебного заседания? Нет, ну это понятно почему. Только не подумайте, что Каланда давил на Абсалямова, чтобы тот принял правильное решение. Нет, глупости! Они же просто однокашники. В 80-е годы оба учились в Свердловском юридическом. Потянуло друг к другу, вспоминали минувшие дни. А знаете, что любопытно: супруга одного важного чиновника из Миграционного ведомства в узком профессиональном кругу говорила, будто с Абсалямовым очень удобно договариваться. Интересно, что она имела в виду? Их, юристов, сразу ведь и не поймешь. Дело это настолько показательное, что мне о нем стали говорить люди, вообще не имеющие никакого отношения ни к Домодедово, ни к авиации – ни к чему, а просто занимающиеся бизнесом в России. Они говорили: как можно в России вкладывать нынче деньги? Вот это они сотворили с Домодедово! То есть, откровенно пытаются отобрать. При этом, никакого правового основания нет, чтобы взять и отобрать. Представьте, стояла маленькая хибарка, и вам сказали бы: «Заплатите деньги за эту хибарку». Нет, вам говорят: «Я хочу отобрать тот дворец, который стоит на месте хибарки. Просто так. Хочу отобрать». И ничто не важно… никакой роли не играет. Когда я находился в одной высокой инстанции, люди, там работающие, сказали мне такую вещь: у нас задерживаются 99,7% арестованных, при этом часть из них по статьям, по которым не подразумевается лишение свободы. Понимаете, что это значит? Человека не должны сажать в тюрьму за это нарушение, но все равно его бросают в СИЗО. У нас вообще вот эта матрица стала работать совершенно дегенеративно. Например, вы знаете Семена Могилевича? Я, например, уверен, что человек с именем Семен Могилевич наверняка преступник. Меня в этом убедили средства массовой информации. Я понимаю, что Некрасов и «Арбат-Престиж» это тоже ужасно! Но знаете, от чего я чуть не сошел с ума? Знаете, за что в СИЗО находится этот человек? Я имею в виду Некрасова. Он находится там за неуплату налогов. Правда, сумма неуплаты налогов по сравнению с оборотом компании совершенно невелика, то есть, он ее уже выплатил. Но, оказывается, даже не он не заплатил налоги, а компании-контрагенты, у которых он покупал товар. Ему суд говорит, что это компании-однодневки, фальшивки. Приходит женщина – директор этой компании, говорит: «Какая я фальшивка? Вот настоящее! Я все налоги платила!». Ей говорят: «Неважно!». Понимаете, в чем смысл? Я покупаю товар у какой-то компании. Та компания не платит налоги, а меня за это сажают в тюрьму. Или вы пошли в ресторан, поели, заплатили по счету, а вас пришли и посадили, потому что ресторан не заплатил налоги. Схема не совсем та, потому что там есть еще вычеты НДС, но в любом случае, предписываются вещи совершенно идиотические. Если Некрасов виноват, то сажайте за то, в чем он виноват. Если вы можете объяснить, за что Бульбова содержат под стражей – объясните! Потому что никто в стране и в мире этого понять не может. Если можете понять, что происходит со Сторчаком, объясните! Потому что, когда прокуратура говорит, что Бульбова надо выпускать, а его все равно держат – я этого понять не могу. Притом дается гениальное объяснение: вы сейчас их задержите, мы вам потом дадим доказательства. Я просто не понимаю, что у нас происходит в этой системе. Это ведь все звенья такой единой цепи. Я прихожу к выводу, который меня самого пугает. А вывод этот такой: что в стране действует устойчивая преступная группировка, в которую входят высокопоставленные чиновники силовых ведомств, администрации президента, судьи. И эти люди должны понимать, что рано или поздно за их преступления, потому что то, чем они занимаются – это преступления, они принимают неправовые решения, лишают людей собственности, свободы и так далее, все будут наказаны! Они сядут в тюрьмы! Другого варианта не будет. Те люди, которые сейчас искажают правосудие в России, превращая его просто в продажную девку, эти люди ответят перед законом. Невозможна ситуация, когда это будет продолжаться бесконечно! Невозможна! Знаете, что мне еще нравится, от чего я получаю большое человеческое удовольствие? От того, что ко мне приходят и говорят: «Ты знаешь, — питерские юристы сказали, что тебя выбросят с канала НТВ?» Да какая разница, откуда меня выбросят? Что, от этого изменится то, о чем я говорю? Что, правда от этого изменится? Где же конец этого беспредела? Когда же судьи, наконец, скажут: у нас есть совесть! Вот интересно, когда такие, как Абсалямов, например, почувствуют человеческую гордость? Может, она у него есть, просто я хочу понять, как это проявляется. Вот интересно мне, когда Фемида, наконец, сбросит с себя эти путы, и в стране восторжествует справедливость? Это то, о чем говорил Медведев в Красноярске. То, о чем говорил Путин здесь, на расширенном заседании Госсовета. Они все говорили о независимости судебной системы. Пора осуществлять эту независимость. Больше всего меня восхитили слухи, которые ходили внутри правительства — будто необходимо предоставить Виктору Петровичу Иванову должность вице-премьера по кадрам. Ох, как правильно были бы кадры расставлены по местам! Никакого в этом сомнения нет! Все было бы очень «правильно»!
Мне столько информации приходит по этой, судебной, теме, что мне просто становится грустно. И не только по судебной! Я еще не стал рассказывать о новых фактах по пролетным деньгам. Не стал пока говорить про Алмаз-Антей. Масса информации, самой ужасающей… но мне именно грустно, потому что стадия страха давно прошла – теперь мне становится грустно и стыдно за этих людей. Создали мясорубку, в которую загружается все: от больших компаний, типа Домодедовского аэропорта, до маленьких мебельных фабрик. Когда судебную систему под себя подмяли, то уже все решается, никого расстреливать не надо, надо всего лишь освободить судебную систему от чуждого влияния. Надо очистить. Надо избавиться от матрицы. И все!
Владимир Соловьев
Источник: «Трели», 18.03.2008