Разыскиваемый «куратор серпуховских» Гехт рассказал о жене Лужкова и британской сперме
[…] — Почему против Лужкова не возбуждают уголовные дела? — спросили на одной из недавних пресс-конференций Владимира Путина. — Рано еще. И почему вы думаете, что по Лужкову ничего нет? — лукаво ответил президент… Судебного процесса над экс-мэром Москвы и его хитро@опой супругой с нетерпением ждут миллионы людей. И среди них, разумеется, Юрий Гехт — друг юности и бывший подельник Юрия Михайловича, а ныне — его непримиримый враг. Когда-то Гехт был членом Высшего экономического совета при Президиуме Верховного Совета РФ и крупным буржуином. А теперь он простой израильский пенсионер и по факту — уголовный преступник, разыскиваемый Интерполом.
Накануне юбилея Елены Николаевны (8 марта ей стукнет «полтинник») Юрия Гехта на Земле обетованной посетила спецкор «Экспресс газеты».
— Я всегда отстаивал Лужкова, — уверяет Юрий Георгиевич. — Даже в 1993 году, когда разъяренные депутаты хотели его убрать с поста мэра. Столица ведь тогда корчилась в грязи и нищете! На заседании Президиума Верховного Совета мне удалось отбить Лужкова. На самом деле хозяйственник он сильный. Во всем, что произошло с ним потом, виновата матерая хамка Елена Батурина. Предыдущая жена — Марина Башилова, дочь первого замминистра химической промышленности СССР, — создала Лужкова. А эта матрона сделала Юру основоположником коррупции в России! Я, например, лично присутствовал, когда Лужков за бесценок скупал земли в Сочи… Родители Батуриной работали станочниками на заводе «Фрезер», причем отец был настоящим алкоголиком. Елена тоже после школы не в вуз пошла, а к станку. Потом только с грехом пополам окончила вечернее отделение. Подучилась и попала в Мосгорисполком на «хлебное место» — комиссию по кооперативной деятельности. Как рассказывал Лужков, он заехал туда по какому-то делу. Познакомились. Елена была еще менее привлекательная, чем сейчас, хоть и моложе его на четверть века. Но вцепилась в Юру железной хваткой! По словам Гехта, придя к власти, Лужков сделал его своим приближенным. Из благодарности к старому другу ему пришлось, стиснув зубы, терпеть общение с его взбалмошной супругой.
Предательство
— Я не просто был вхож в дом, но и лично устраивал Батурину в лучший московский роддом имени Грауэрмана! — вспоминает Гехт. — В силу уже неюного возраста она страшно боялась первых родов. Через неделю я вручил Елене часики за 300 долларов — тогда это была приличная сумма — в качестве презента за новорожденную. Батурина сроду таких изящных вещиц не примеряла: носилась с часами, как ребенок. В те годы в магазинах не было импортных товаров, а я часто ездил за границу. Девочек Батуриной одевал и обувал. Я и с детьми Лужкова от предыдущего брака связь поддерживал. А Елена их на порог не пускала. Младший Александр еще мог на работу к папе прийти, а старший Михаил боялся. Елена такое мужу устраивала! Миша тяжело переживал отцовское предательство. Начал пить. Конечно, Лужкову это не нравилось. (Сын, кстати, работал в газовой промышленности, и, как только Лужкова убрали, его тоже попросили.) Именно Гехт, по его словам, уговорил Лужкова начать конкурсное инвестирование в столичную недвижимость. — Лужков, став мэром, не знал, что делать, — уверяет Гехт. — Денег нет, разруха, а отстраивать город надо. В июне 1992 года, в разгар всепожирающей гайдаровской реформы, я предложил ему идею частных инвестиций в строительство. Юра сомневался: «Кто пойдет? Такой риск!» Говорю: «Я!» И первым принял участие в конкурсе на инвестирование строительства двух престижных столичных зданий. Юрий Гехт с гордостью называет себя «потомственным бумажником» — с 1740 года его предки занимались производством бумаги. В перестройку ему подфартило:
— Министерство лесной и целлюлозно-бумажной промышленности решило объединить самые отсталые предприятия отрасли, которые себя не кормили. И меня назначили гендиректором ПО «Сокольники». В него вошла и Серпуховская бумажная фабрика. В 1987 году я взял ее в аренду, а в 89-м объединение приватизировали. Министерство разрешило мне, как директору, получить 49 процентов акций, остальные оставались у коллектива. Но затем началась приватизация по Чубайсу, и все кому не лень прямо на улицах принялись скупать акции у рабочих. По решению общего собрания люди не продали чужакам, а доверили мне выкупить оставшиеся акции. С тех пор я часто слышал шепоток за спиной: «Идет первый советский миллиардер». Но я эти деньги даже пощупать не мог, ни разу не воспользовался дивидендами — все направлял на развитие производства. Сейчас предприятие уничтожено, больше тысячи человек уволены. Только одна бумажная фабрика во Владимире работает, а Серпуховской комбинат захватили рейдеры.
Сперма
— Лужков боялся жены как огня, — говорит Юрий Георгиевич. — Тянул меня каждую субботу домой. Как-то сидим у них с Церетели. Уже около полуночи, а он нас не отпускает. Мы понимаем: назревает очередной скандал. Выходит Елена в наспех запахнутом халате и говорит: «Пора спать!» Юрий не реагирует. Тогда она подходит, снимает тапок и по лысине ему ка-а-ак даст! А на приеме у королевы в 2004 году в Лондоне что вытворила? Как раз пришел к власти Тони Блэр. Все собрались, сидим — ждем Батурину. Юрий бегает, нервничает. Наконец Елена заходит в гостиницу с ракеткой. Лужков: «Лена, нас же королева ждет!» — «Ничего, подождет». Через семь минут Юрий в красных пятнах выскакивает в холл: «Едем без нее!» В США в торговом центре Елена вдруг на весь зал так раскричалась на Лужкова, что мы всей делегацией со стыда сгорели. А в Мюнхене она поехала на конную ферму. Там ей подарили сперму одного из лучших жеребцов. В гостинице она сразу бесценную колбу спрятала, а когда стала собирать вещи для отъезда, не могла найти. Сотрудник мэрии Владимир Лебедев предложил проверить ее чемодан, но она взбесилась и дала молодому человеку несколько пощечин. В Москве после досмотра таможни мы решили посмотреть, все ли вещи на месте, и нашли колбу со спермой в ее чемодане!
Хамка
Серьезный конфликт с Батуриной у Гехта произошел в 2004 году в кабинете первого заместителя мэра Владимира Ресина, курировавшего строительство.
— Там я узнал: Лена захотела три старых жилых дома рядом со станцией метро «Арбатская», которые принадлежали мне. (Теперь ими владеет Тельман Исмаилов.) Я хотел возвести на этой земле гостиницу. Выселил 240 семей, лично с каждым жильцом разговаривал — на меня ни одной жалобы не поступило. Вложил в объект 23 миллиона долларов. Но после дефолта никак не мог начать строительство. Понял: формальный повод придраться есть, Лена не отступится. Я согласился подписать договор о передаче объектов, но только при условии выплаты компенсации: «Лена, верни, что потратил!» Но она заявила Ресину: «Пусть ему друг Лужков компенсирует». Я не выдержал и ударил кулаком по столу: «Да ты просто деревенская хамка!» Лужков сначала пытался меня выручить. Но Батурина стояла на своем. В итоге она принесла договоры на покупку всех объектов, а сумма компенсации — 50 тысяч рублей! Понимая, что я не подпишу, они с Ресиным предложили мне три ветхих здания на Арбате: помойки, скупленные кавказцами, которые надо расселить. Мне и 150 миллионов долларов для этого не хватило бы! Пришел к Ресину и говорю: «Я что, теперь за свой счет всю Москву буду расселять?» Сказал, что не подпишу договор, пока в нем не будет прописано, что выселение осуществляется за счет Москвы. Но Лужков меня предал и не подписал.
Подстава
В 2004 году у Гехта сильно прихватило почки, и он решил подлечиться в Израиле.
— А незадолго до отъезда три человека, близкие к Лужкову, предупредили, что на мою жизнь готовится покушение, — говорит Юрий Георгиевич. — Первым вызвал к себе вице-мэр Иосиф Орджоникидзе — он курировал гостиничный и игорный бизнес. Заговорил о какой-то ерунде. Я ему: «Ты для этого меня позвал?» Вдруг он встает с кресла и шепчет: «Юра, уезжай немедленно, я тебя очень прошу!» События не заставили себя ждать. Сначала Гехт попал в аварию: дорогу его машине перегородил грузовик. Гехт и водитель чудом остались живы:
— Вскоре меня обвинили в похищении человека, некоего Владимира Барышникова-Купаренко, который должен был доставить на мою фабрику немецкое оборудование, но обманул: оборудование в срок не поступило. Я дал в морду этому Барышникову и пригрозил расторжением договора и взысканием выплаченной ему суммы и убытков. Этот подлец увидел на моем столе журнал «Компромат.RU», в создании которого я участвовал. В свежем номере подробно рассказывалось, как Батурина получала земельные участки под строительство без конкурса и как через «Мосбизнесбанк» и «Банк Москвы» перечислялись бюджетные средства на финансирование ее затей. Барышников решил использовать мой конфликт с Батуриной и поехал к ней на прием с этим журналом. Елена тут же выкупила весь тираж, и они разработали схему устранения меня с рынка.
По словам Гехта, операцию курировал бывший начальник милиции Москвы генерал-полковник Владимир Пронин.
— Барышников инсценировал свое похищение, — поясняет Юрий Георгиевич, — якобы осуществленное по моему заказу. Имитировал побег из моего кабинета, где похитители будто бы заперли его на субботу-воскресенье, а он-де зашел в туалет, вылез через окно и приехал на такси в приемную мэра Москвы, а затем обратился в правоохранительные органы с заявлением. На основании этого бреда арестовали спортсменов, с которыми вечером меня видели в ресторане после соревнований — я курировал в Серпухове спорт. Их сделали исполнителями этого псевдопохищения. Дали по восемь лет. Я сделал все возможное, чтобы их вытащить. За огромную взятку их отпустили через два года.
После успешной операции по пересадке почки Юрий Георгиевич обрел надежду вернуться в Россию. — Я не прячусь, — говорит изгнанник. — Переписываюсь с Интерполом, а меня все «ищут». Мне отказали в российской пенсии, выдаче российского международного паспорта, несмотря на судебное подтверждение, что я являюсь гражданином России. Через Тельмана Исмаилова Батурина забрала всю мою недвижимость. С Лужковым я с тех пор не общался — бесполезно: он, по сути, стал ее заложником. Но я должен вернуться в Россию, чтобы доказать свою невиновность. Единственное, что прошу у президента Путина и премьера Медведева, — дать возможность мне лично участвовать в расследовании уголовного дела.
Наталья Мурга
