«Они с Лебедевым с 2008 года работают на прокремлевские организации и, в частности, вели Удальцова по просьбе Василия Якеменко»
В апреле в Мосгорсуде осудят Константина Лебедева. Он заключил сделку со следствием и признал себя одним из организаторов беспорядков на Болотной площади. На суде не будут изучаться доказательства, а сам процесс будет закрытым. Олеся Герасименко восполняет пробелы в биографии Лебедева.
Когда в октябре 2012 года на НТВ в прайм-тайм показали фильм «Анатомия протеста», фамилия Лебедева для многих — даже наблюдающих за российской оппозицией — зрителей оказалась незнакомой. Несмотря на то что этот человек девять лет провел в рядах несогласных с политикой Владимира Путина активистов, создал собственное оппозиционное движение, а последние несколько лет был одним из его бухгалтеров и кассиров, мало кто мог сказать о нем что-то конкретное. Как же получилось, что в центре главного политического процесса последних лет оказался малоизвестный человек?
33-летний Лебедев родился и вырос в Москве, в Таганском районе. Друзьям он рассказывал, что его семья жила более чем скромно: в 1990-е годы хорошим подарком на Новый год для него была бутылка Pepsi. После школы Лебедев поступил в Институт имени Губкина на юридический факультет, но не проучился и двух курсов. Ушел работать в рекламное агентство и одновременно — «в порыве романтического энтузиазма» — вступил в Российскую коммунистическую рабочую партию. В 1998-м получил партбилет РКРП и познакомился с тогда еще волосатым Сергеем Удальцовым. Через год рекламное агентство развалилось, и друзья из партии устроили Лебедева в котельную на «Савеловской». Сушил древесину: два раза в день проверял температуру в шести камерах, а в перерывах сидел в каморке над ними и читал Маркса. Скрывался от армии, торговал кондиционерами. В 2001 году увидел на улице рекламную листовку «Идущих вместе». «Я твердый ленинец, но когда люди готовы платить, почему бы не взять»,— объяснился он в партии и пришел работать к Василию Якеменко. Позже друзьям рассказывал, что пошел в прокремлевское движение «засланным казачком»: посмотреть, что делается. И остался на четыре года. Поначалу был координатором акций, к 2002 году дорос до должности пресс-секретаря, непосредственным начальником его стал Якеменко. Зарплату, по словам Лебедева, получал на руки в конверте: сначала $200, потом $400. Во время подготовки материала бывший работодатель Лебедева не был доступен для комментариев.
Лебедев участвовал во многих акциях движения: так, в 2002 году организация меняла «вредные» книги писателей Владимира Сорокина, Виктора Пелевина, Виктора Ерофеева и Карла Маркса для возврата их «плохим» авторам. Лебедев, по словам друзей, принесенного в офис Маркса не выкидывал, а забирал домой. Позже «Идущие вместе» обвинили Владимира Сорокина в пропаганде порнографии и наркотиков и топили его книги в специально сооруженном для этого унитазе. В феврале 2003 года «Идущие вместе» повесили огромный плакат на гостиницу «Москва», посвященный десятилетию КПРФ, где в одном ряду с Геннадием Зюгановым был олигарх Борис Березовский.
Как-то раз в кабинет Лебедева зашел неприметный член движения Юрий Аймалетдинов, полноватый весельчак с рабочих окраин. Своего компьютера у него не было, и он попросил посмотреть в интернете погоду. Они разговорились, и Алимыч (другое прозвище — Осел) стал ближайшим соратником Лебедева на долгие годы. Во время работы в «Идущих вместе» в 2002 году Лебедев познакомился и с другими будущими соратниками — футбольным фанатом «Динамо» Николаем Ляскиным и его соседом по двору Михаилом Вельмакиным. По словам Ляскина, он узнал о движении от своих приятелей-фанатов из Отрадного, иногда охранявших мероприятия «Идущих вместе».
[Сетевой дневник welgar, 03.11.2013, «Роль «Алимыча» в истории»: На OpenSpace вышло интервью с Юрием Аймалетдиновым по прозвищу «Алимыч» — помощником Кости Лебедева. Алимыч якобы был четвертым российским участником предполагаемой встречи с Гиви Таргамадзе, но чудесным образом не стал фигурантом уголовного дела. Я несколько раз встречал Алимыча (красноречивое фото слева), и он произвел на меня впечатление классического, просто киношного раздолбая, интересующегося чем угодно — едой, вином, женщинами, халявой, но только не политикой. Таких в оппозиции мало и он выделялся. Обычно Алимыч сидел в помещении, которое снимал Костя со товарищи, и от скуки бродил в интернете и ел. Так что он не скромничает, когда называет себя «мальчиком на побегушках». Очевидно, что ни на какие серьезные переговоры (тем более об организации восстания и массовых беспорядков) его никто бы брать не стал. На вопросы интервью Аймалетдинов отвечает очень скользко, стараясь не сказать вообще ничего и, что называется, «разыгрывая дурочку». Отчасти, это для него естественно :), отчасти понятно в его ситуации: парень не хочет сказать ничего лишнего и получить лишние проблемы. Но по ситуации в целом есть очень большие и серьезные вопросы о роли Алимыча. Почему ему не только не предъявлено обвинение, но даже, если я не ошибаюсь, СК ни разу не упоминал его имя? Почему не сообщалось об обыске у него 17 октября? Почему он молчал все это время, а сейчас вдруг заговорил? Почему не обращался и не обращается за помощью к адвокатам? В общем, очень похоже на то, что Аймалетдинов либо изначально работал на спецслужбы, либо его припугнули/подкупили уже позже. Иначе объяснить полное отсутствие интереса к нему со стороны СК не могу. Будь я следователем, начал бы трясти Алимыча раньше и больше всех остальных, т.к. понятно, что надавить на него гораздо легче.
Но очевидно, что и Гиви Таргамадзе тоже полноправный участник этой провокации. Большинство фраз, которыми так напугало зрителей НТВ, произнес именно он. И установить камеру, скорее всего, мог лишь он. Характерно и нынешнее молчание Гиви и его коллег. Ну а роль Таргамадзе в аналогичной истории в 2006 году, когда была опубликована такая же пленка в отношении белорусских оппозиционеров, не должна оставить никаких сомнений (но должна была бы заронить зерна сомнений в головы российских собеседников). Ни в какие версии про «месть Лукашенко» я не верю, это откровенный бред: если бы Лукашенко хотел за что-то наказать Гиви, его бы просто там же арестовали.
Могу выдвинуть такую версию. Гиви по договоренности с российскими спецслужбами организовал встречу, вывел разговор на сомнительные темы (помните, в «17 мгновениях весны» был такой же персонаж-любитель делать компрометирующие пленки?), сделал видеозапись и передал ее в ФСБ (или кто там курирует подобные спецоперации). Но допросить грузинского депутата в российском суде нереально, к тому же это сразу выявит провокацию. Поэтому уже после встречи оперативники надавили на Алимыча и сделали предложение, от которого он не мог отказаться.]
Из организации Якеменко Лебедев ушел, когда «Идущих вместе» начали переформировывать в «Наши». По одной версии, его уволили, по другой — он сам отказался участвовать в создании нового, заточенного на жесткое подавление инакомыслия движения, «потому что непонятно, как потом оправдываться перед людьми». В это время на Украине началась «оранжевая революция», и, поехав посмотреть на Майдан из интереса, Лебедев остался в Киеве на два месяца. Там к нему присоединились Ляскин с Вельмакиным. Они подружились с «Черной порой» — неформальной молодежной организацией, которая выводила на Майдан тысячи студентов, и поняли, что это именно то, чем им нужно заниматься. Они перенимали опыт работы в «поле»: наблюдали за ходом выборов, распространяли листовки, ложились перед автобусом с людьми из Донецка, которых привезли для организации вбросов. Энтузиасты из России с прокремлевским прошлым узнали, что существуют спонсорские деньги, и познакомились с людьми из Польши, Литвы, Чехии, Грузии, эти деньги контролирующими. Среди них был грузинский политик Георгий (Гиви) Таргамадзе.
Вернувшись в Москву, вооруженный технологиями и опытом Майдана Лебедев загорелся сделать революцию. В России в те годы как почки распускались молодежные движения — «Мы», «Опора», «Оборона». Чтобы не вливаться в чужие команды, «не идти под Яшина», Лебедев с Ляскиным, Вельмакиным и примкнувшим к ним «бывшим фашистом» (а также блоггером по имени «Ортега-88» и редактором журнала «Русский хозяин»), как он сам себя называет, Станиславом Яковлевым, создали движение «Смена». «Он мне так и сказал: «Если хочешь, могу тебя устроить на свое место в «Идущих вместе». Или пойдем со мной делать революцию»»,— рассказывает Яковлев, познакомившийся с Лебедевым через «Живой журнал».
Почему выбрали такое название и синий флаг, никто уже не помнит. «У нас была технология, мы хотели пошатать систему»,— рассказывал Лебедев друзьям. Акции «Смены» масштабностью не отличались: так, почти два года активисты требовали от главы управы района Отрадное решить проблему «засилья грызунов в жилых кварталах». Знакомые с Майдана денег на «Смену» давали немного, но это позволяло, по словам Лебедева, одновременно брать «денег у Запада» и помогать «своим коммунякам». Лебедев рассказывал знакомым, что, получая финансирование из Грузии, он отправлял туда отчеты о состоянии дел в российской оппозиции.
Фандрайзинг в России, как говорят напарники Лебедева, «штука тяжелая, потому что много надо просить». Поэтому поначалу Лебедев, работал на команду Таргамадзе в Белоруссии: писал аналитические дайджесты, приезжал искать съемные квартиры, расклеивал стикеры и просто вел беседы с активом. За неделю работы в этой республике он получал около $1000. Отвечая на вопросы друзей, почему работать менеджеры из Грузии начали именно с ним, членом коммунистической партии с опытом работы в провластном движении, Лебедев улыбался: «Мы хорошие ребята. Много кто пытается, но не у всех получается. А тут мы, русские, выводили украинцев на Майдан. Мы приехали туда не развлекаться, а учиться. И люди это видели».
Сторонние наблюдатели называли «Смену» спойлером, грантоотсосником, а его костяк — не слишком идеологизированными ребятами. Но это не мешало «Смене» дружить с либералами — с Объединенным гражданским фронтом, с Гарри Каспаровым и Денисом Билуновым. А дружба с либералами, в свою очередь, не мешала Лебедеву пытаться поддерживать тесные отношения с активистами левых убеждений. Позволял им собираться в арендованном для совместных проектов с Ляскиным офисе рядом с Кутузовским проспектом (60 тыс. рублей за помещение бывшей аптеки на первом этаже жилого дома). Объяснял: «Союз с либералами — тактический. Я был и буду убежденный марксист». Платил за их пиво в чешской пивной «Пилзнер», а личной политической целью называл социалистическую революцию. Не скрывал Лебедев и того, что продолжает общаться с бывшими коллегами из «Идущих вместе». Но на вопросы левых активистов о работе в прокремлевском движении Лебедев неизменно отвечал, что идеологически близки они ему никогда не были, а, выпив, «каялся и просил прощения». Некоторых безработных активистов он поддерживал финансово вплоть до выдачи денег на продукты и лекарства. Хотя незаметный Лебедев не пользовался всеобщей любовью, к 2010 году он умудрился побывать везде и со всеми. «Это Остап Бендер со своей идеологией»,— отзывается о нем близкая подруга. Все это время рядом с Лебедевым был Аймалетдинов, по словам друзей, в качестве шута, слуги или даже раба. Он жил за счет Лебедева и помогал ему: покупал продукты, передавал посылки, сопровождал во всех поездках по СНГ. Сам Лебедев говорил, что у Алимыча «крайне нестандартное мышление», что он «обаятельный, но злобный» и что, «когда надо, может рубануть правду». Выходец из рабочей семьи, из заводского района, с пьющим отцом Аймалетдинов был диковинкой в компании обеспеченной либеральной молодежи из «Обороны» и «Солидарности».
Официально Лебедев нигде не работал. Когда с финансированием на «политику» случались перебои, не брезговал торговать БАДами. Организовывал пресс-туры российских журналистов в Грузию. С 2007 по 2009 год писал аналитические доклады для фонда «Азия. Стратегия». Учредил его скандально известный банкир Михаил Надель, чей АзияУниверсалБанк, крупнейшая кредитная организация Киргизии, впоследствии стал первым в истории зарубежным банком, с которым российский ЦБ рекомендовал прекратить любые контакты. Сам Надель бежал из Киргизии после революции 2010 года и заочно приговорен к 16 годам тюрьмы за незаконный вывод $456 млн из страны во время беспорядков.
О грузинском политике Гиви Таргамадзе Лебедев отзывался как о большом авантюристе. Со смехом пересказывал друзьям его «сумасшедшие» идеи: например, Таргамадзе предлагал измазать здание ФСБ на Лубянке валерьянкой, чтобы к нему сбежались все городские коты и пометили. (Примечательно, что в обнародованной в 2011 году переписке пресс-секретаря движения «Наши» Кристины Потупчик шла речь об аналогичной акции против издательского дома «Коммерсантъ»: помимо обрушения сервера, в письмах обсуждалась идея «облить валерианкой» здание ИД и «собрать вокруг него котов»). В другой раз, по словам знакомых Лебедева, Таргамадзе предложил ему узнать маршрут кортежа Рамзана Кадырова и перегородить дорогу отрядом несогласных с его политикой чеченцев.
Или напечатать на большом воздушном шаре портрет Владимира Путина и запустить его над Белым домом: «Снайперы его расстреляют». Лебедев, по словам знакомых, все эти идеи выслушивал, но в жизнь претворять не собирался. По словам друзей, он прекрасно понимал, что это его «политические враги, но пока они соблюдают договоренность не лезть в идеологию, они удобны». Рассказывают, что, когда грузины прислали свой логотип для нового флага оппозиции, Лебедев даже не стал его печатать, а им сказал, что весь готовый тираж изъяла ФСБ. Таргамадзе мечтал полежать в гамаке в Абхазии, Лебедев говорил, что он, конечно, полежит, но только Абхазия будет в составе Грузинской ССР.
В 2012 году, когда после масштабных фальсификаций на выборах в Госдуму в России поднялась волна протестного движения, иностранное финансирование увеличилось. Тогда, по словам источника «Власти», знакомого с материалами дела, Таргамадзе попросил Лебедева познакомить его с Удальцовым, что тот и сделал. Он сблизился с Удальцовым, которого до этого времени откровенно не любил и о котором, по словам активистов, часто негативно отзывался. «Это был еще один тактический союз»,— передает слова Лебедева его подруга Полина Стародубцева. В феврале 2012 года он встретился с Удальцовым в «Елках-палках» на Арбате и рассказал ему об открывающихся возможностях. «Костя говорил, что в головах у них тогда были только деньги. А была бы десятка (имеется в виду максимальный срок лишения свободы по статье «Организация массовых беспорядков».— «Власть»), они бы встали и разошлись»,— вспоминает Стародубцева. Весной 2012 года Лебедев перестал появляться на собраниях Российского социалистического движения, которые до того регулярно посещал, и вместе с Удальцовым поехал по стране — изучить обстановку и агитировать участвовать в «Маршах миллионов».
Помимо этого Лебедев организовывал выездные семинары по методам ненасильственного протеста для всех желающих. Как минимум три таких семинара прошли в Литве, в них приняли участие около 150 человек. Обращению с оружием и подготовке терактов там не обучали: просто рассказывали об особенностях работы наблюдателем на выборах и цитировали пособие Джина Шарпа «198 методов ненасильственных действий». Информация о лагерях была открытой, и попасть туда мог любой желающий. Оформляя визы для одной из таких поездок весной 2012 года, Лебедев познакомился и начал встречаться с активисткой Полиной Стародубцевой. Оказалось, что в начале 2000-х она, как и Лебедев, состояла в движении «Идущие вместе», но там они друг друга не заметили. Литовскую школу активистов было решено повторить в регионах России, организовав в разных областях летние оппозиционные лагеря. Деньги на них, по словам Лебедева, должен был передать все тот же Таргамадзе.
Одну из встреч Удальцова, Лебедева, Аймалетдинова и Леонида Развозжаева с грузинской стороной в Минске — предположительно, вторую — записали на видео. На скрытую камеру попали переговоры Таргамадзе с активистами о финансировании беспорядков и о планах протестных акций в крупных городах. Эти кадры показал телеканал НТВ, и следующим вечером Лебедев заехал к соратнику по «Смене» Яковлеву отдать «Поваренную книгу анархиста», культовое среди радикально настроенной молодежи пособие по изготовлению в домашних условиях оружия, взрывных устройств и ядов: «Меня, наверное, будут закрывать. Не хочу, чтобы нашли при обыске». 18 октября Лебедева арестовали.
Оппозиционеры до сих пор гадают, кто установил камеру в квартире на минском проспекте Независимости неподалеку от администрации президента Лукашенко: сделали это белорусские спецслужбы, ФСБ России, грузинские политики или кто-то из приехавших российских активистов. Многие активисты уверяют, что Таргамадзе к этому времени наладил отношения с белорусскими спецслужбами, и снимать компрометирующее его видео им было не нужно. ФСБ России по закону не имеет права работать на территории Белоруссии. Остаются сами оппозиционеры. После того как организатор встречи, Лебедев, в показаниях подтвердил подлинность записи, сообщив, что всего от Таргамадзе они получили $200 тыс., а обещано было $10 млн, и что грузинский политтехнолог говорил о поездке в ноябре 2013 года за этими деньгами в Лондон к опальным олигархам и банкирам, подозрение в записи на скрытую камеру и передаче этого видео следователям пало на него. Официально известно о двух встречах Лебедева с сотрудниками спецслужб. Он рассказывал друзьям, что первый раз его пытались завербовать в 2008 году. Во время одной из оппозиционных акций на Чистых Прудах его задержала ФСБ, и сотрудник, известный активистам как Леша Улыбка, позвал его в кафе на Лубянку выпить чаю. Лебедеву, как рассказывают друзья, было предложено «пописать об оппозиции». На что тот якобы ответил: «Если я узнаю, что кто-то собирает бомбу, я сам скажу» — и ушел. Второй известный контакт состоялся в 2012 году сразу после 6 мая. В марше и событиях после него Лебедев не участвовал: по словам Стародубцевой, они планировали свою отдельную акцию в день инаугурации президента и поэтому не хотели попасть в ОВД накануне. Активисты решили вывесить на одном из домов на Кутузовском проспекте, где должен был проехать кортеж президента, большой антипутинский плакат. Уже выбрали точку сбора, напечатали баннер и собрались ехать. Но когда ночью они вышли из дома и сели в машину, их остановил патруль ГИБДД, а потом появились сотрудники ФСБ во главе все с тем же Лешей Улыбкой. Как рассказывает Стародубцева, забрав из багажника напечатанный баннер, они провели с активистами «воспитательную беседу» и отпустили. Как утверждает Стародубцева, ссылаясь на слова Лебедева, больше он никогда не сталкивался и тем более не сотрудничал ни с ФСБ, ни с Центром по борьбе с экстремизмом. Вскоре после ареста Лебедева, в ноябре, его напарник Алимыч нанес визиты их нескольким общим подругам. По словам знакомых, он выглядел взбудораженным и сильно напуганным. Заперев двери и заставив выключить мобильные телефоны, он рассказал, что они с Лебедевым с 2008 года работают на прокремлевские организации и, в частности, «вели Удальцова по просьбе Василия Якеменко». В монологе Аймалетдинова упоминались отчеты о действиях активистов, и в качестве доказательства он даже якобы показал электронную почту, в которой кто-то под фамилией Лебедев переписывается с неким Романом В. (возможно, имеется в виду Роман Вербицкий, член движения «Наши», отвечавший за силовые акции), сообщая ему личные данные активистов и информацию о готовящихся акциях. После чего, по словам подруг Лебедева, пароль к почтовому ящику был изменен, и проверить его сейчас невозможно. Диктофонной записи их разговоров с Алимычем тоже нет. В разговоре с «Властью» Аймалетдинов эту информацию не опроверг и не подтвердил. Он утверждал, что Лебедев втянул его в плохую историю, что главное для него — быстрее сделать ноги и что «с Костиной компанией у него старые личные счеты». Доходило до истерик: «Завел себе раба? Получи, тварь. Вот и вся логика. Я тоже могу любить и мстить». Через месяц после хождения Алимыча по подругам о Лебедеве как о «двойном агенте» гудела вся оппозиция. Леваки вспоминали, как во время застолий он жаловался, как «тяжело работать на две стороны». На какие именно и почему тяжело, они, правда, у Лебедева не уточняли. Слухи подогревались разрешенными свиданиями в СИЗО «Лефортово», где сидел основатель «Смены», и подозрениями о наличии беспроводного интернета у него в камере. Еще больше они окрепли, когда в феврале 2013 года следователи отпустили Лебедева под домашний арест, сделав все возможное для того, чтобы на судебное заседание, на котором изменили меру пресечения, не попал ни один журналист. Вспомнили, что Стародубцева не участвовала в пикете 8 Марта, который устраивали матери, жены, сестры и подруги задержанных по Болотному делу: говорили, что Лебедев сам попросил Полину не выходить в сквер Девичьего Поля. Вскоре под сомнение попал весь костяк «Смены»: появилась теория о том, что Лебедев своими показаниями посадит Удальцова, после суда над Алексеем Навальным Ляскин встанет во главе «умеренно правых либералов», Вельмакин возьмет в свои руки интересы оппозиционных муниципальных депутатов, а Яковлев будет отвечать за PR-сопровождение этой многоходовки. В результате чего, делали вывод уверенные в работе Лебедева на госорганы оппозиционеры, у Кремля появится ручная неопасная оппозиция. В разгар этой смуты Стародубцева с подругой приехали в квартиру Лебедева убираться. Среди хлама они нашли синее поло, в пуговицу которого была встроена видеокамера. Шнур от нее должен был подключаться к видеорегистратору, который крепится на теле носящего футболку, но самого аппарата в квартире не было. По словам Стародубцевой, Лебедев объяснил приобретение видеокамеры работой наблюдателем на выборах, а потом предположил, что должен был снимать на нее акцию арт-группы «Война» «Смерть таджика» в гипермаркете «Ашан», приуроченную ко дню рождения мэра Юрия Лужкова. Правда, та акция была публичной, и на нее заранее пригласили фотографов и операторов из официальных СМИ. Куда делся сам видеорегистратор, Лебедев не вспомнил, сказав, что это «дело давнее» и что он «им давно не пользовался». По словам Стародубцевой, Лебедев говорил и о ручках с микрокамерами, которые он покупал на ВДНХ: «вещь для активиста вообще полезная». Во время той же уборки в ящике стола девушки нашли распечатанную смету на 200 тыс. руб. с фамилиями активистов, в том числе Яковлева, и цифрами напротив них. Лебедев объяснил им, что таким образом он вел отчетность по полученным грантам. Когда на прошлой неделе Генпрокуратура официально объявила, что Лебедев заключил сделку со следствием, оппозиция впала в шок. Некоторые мрачно шутили, что на митинге в поддержку «узников Болотного дела» нельзя будет выставлять фотографию Лебедева, а его лицо на общем баннере предлагалось заклеить скотчем. Как сообщил «Власти» источник, близкий к следствию, Лебедев подписал показания, в которых признает, что по указанию Таргамадзе вместе с Удальцовым и Развозжаевым планировал и организовал беспорядки на Болотной площади. Лебедев упомянул три запланированных варианта: сидячая забастовка, «Майдан с палатками» на площади и захват гостиницы «Москва», в случае «если полицейских будет не очень много». Провокацию насилия и драки со стороны участников марша Лебедев, по словам источника, категорически отрицал, и его даже не допрашивали ни об одном из 22 обвиняющихся в драке или нападении на омоновцев человек. Помимо фамилий Таргамадзе, Удальцова, Развозжаева в показаниях Лебедева упоминаются несколько десятков имен участников семинаров в Литве и «летних лагерей» в России. У многих из них прошли обыски, но к уголовной ответственности до сих пор никого из них не привлекли: по данным источника, они проходят как свидетели «преступного замысла» Лебедева и соратников. «Соглашаясь на сделку, я выбирал между десятью годами и двумя. Следователи сказали мне, что у них есть 700 часов видеозаписи в этой комнате. Я организовывал встречу и не хочу отрицать очевидное»,— передает Стародубцева слова Лебедева. Он рассчитывает получить два года колонии. Ожидается, что до суда ему предстоит очная ставка с Развозжаевым, который поначалу написал явку с повинной, а потом от нее отказался, объяснив ее появление давлением со стороны следствия. Аймалетдинов в своих показаниях подтвердил подготовку беспорядков и, получив подписку о неразглашении, стал свидетелем по делу. Недавно он устроился продавцом в «Ашан»: отвечает за полки с чемоданами, игрушками и футбольными мячами. Удальцов разговоры, записанные на камеру, называет кухонной болтовней и свою вину полностью отрицает. Таргамадзе в разговоре с «Властью» заявил, что с Лебедевым не знаком, и никаких отношений у него с российскими оппозиционерами никогда не было. Актив Российского социалистического движения официально исключил Лебедева из своих рядов. Десяток знакомых ему анархистов, левых и либералов бежали из страны. Сам Лебедев начал учить испанский язык: отсидев свой срок, он собирается уехать в путешествие по Латинской Америке. Олеся Герасименко
