Данный иск – один из как минимум двух исков в лондонском Коммерческом суде, в которых замешаны российские миллиардеры
Из-за угрозы покушения Михаил Черной получил право судить Олега Дерипаску в Великобритании. С таким заголовком вышла лондонская «Таймс» после вердикта о том, что иск на сумму в $4 миллиарда между двумя российскими олигархами будет слушаться в Лондоне. Г-н Дерипаска, самый богатый россиянин с состоянием в $30 миллиардов, утверждал, что дело должно слушаться в российском суде. Вос, адвокат Черного, настаивал, что дело должно слушаться в Британии, потому что сделка была заключена в Лондоне, где у обоих есть деловые интересы. К тому же, как многие богатые русские, Дерипаска имеет дом в Лондоне. «Лондон легко доступен для обеих сторон и может считаться нейтральным местом. Обе стороны доверяют английским законам и судам,» сказал Вос. Судья британского Высшего Суда, Лорд Кристофер Кларк постановил, что в случае проведения процесса в России существует опасность того, что Михаил Черной, который с 1994 года живет в Израиле, может стать «жертвой покушения, ареста по сфабрикованным обвинениям, или несправедливого суда.» По словам Кларка, «в 1995 году на Черного было совершено покушение в Израиле. Из материалов процесса над двумя из потенциальных убийц и из того, что сообщила ему израильская полиция, российская бизнес-группа, возможно, связанная с российской секретной службой, наняла израильскую частную детективную фирму с целью убийства Черного. Эта фирма в свою очередь наняла убийцу, который оказался полицейским осведомителем. Два отставных сотрудника израильских спецслужб (работники этой детективной фирмы) были приговорены к тюремному заключению. Третий, который был посредником, бежал в Россию».
Предметом иска является сделка, которую, как утверждает Черной, он заключил с Дерипаской, своим бывшим деловым партнером и протеже, в отеле в Лондоне в 2001 году. Черной утверждает, что он согласился продать свою долю в «Сибале», российской алюминиевой группе, за $250 миллионов наличными и за 20% долю в «Русале», которой Дерипаска управлял по трастовому соглашению, и стоимость которой Дерипаска должен был выплатить ему через пять лет.
Сегодня эта доля равняется 13% «Объединенной компани Русал», возникшей после слияния в 2006 году «Русала» с находящимися в частной собственности «Суалом» и алюминиевыми активами швейцарского трейдера «Гленкор». Дерипаска оспаривает детали сделки, в ответ на что адвокат Черного обвинил его в том, что тот использует свою власть и влияние в российских политических кругах «чтобы заново переписать историю».
Данный иск – один из как минимум двух исков в лондонском Коммерческом суде, в которых замешаны российские миллиардеры. Борис Березовский судит Романа Абрамовича по поводу продажи доли в ОАО Сибнефть.
«Файненшл Таймс», вышедшая с заголовком «Вердикт открывает для Дерипаски банку с червями», пишет, что «решение судьи Кларка ставит богатейшего человека в России в неудобное положение в тот самый момент, когда он собирается совершить самую грандиозную из своих сделок – слияние его компании «Русал» с «Норильским Никелем» — и создать гигантскую российскую компанию по добыче металлов, стоимость которой будет по крайней мере $160 миллиардов. «Это явно плохие новости для него,» полагает старший аналитик по металлам в банке «Ренессанс Капитал» Роб Эдвардс. «Это надолго задержит его рыночные планы в отношении капитализации.» Задержка в планах IPO может оставить Дерипаску без фондов, необходимых для слияния с «Норникелем», чьи акции продаются на открытом рынке. Дерипаска уже собирается включить «Русал» в списки гонконгской – а не лондонской биржи – ввиду ужесточившихся правил на лондонской бирже. Дерипаске также было отказано в визе Госдепартаментом США, который не разглашает причины отказа. Теперь, как считает «Файненшл Таймс», проблемы Дерипаски могут углубиться по мере того, как его взлет в российской алюминиевой промышленности будет досконально разбираться английскими адвокатами. Лорд Кларк уже предоставил первый отчет о предистории бизнес-отношений Черного и Дерипаски, основанный на досье, которое, по его признанию, включает 16 больших папок, чтение которых – если больше ничего не делать – занимает почти три дня.
Это досье также содержит историю того, как Березовский и его партнер, покойный Бадри Патаркацишвили, были обмануты Романом Абрамовичем, который, похоже, начал с 25% «Русала», и кончил 50%, которые он продал Дерипаске.
Лорд Кларк высказался следующим образом в своем решении: «Это не рядовой иск. 66% «Русала» (личная доля Дерипаски в «Объединенной компании Русал») оценивается в $23 миллиарда; таким образом, после вычета $250 миллионов, уплаченных Черному в 2001 году, сумма иска примерно достигает $4,35 миллиарда. Выплата по такому иску, если он оправдан, не под силу большинству людей. Но г-н Дерипаска, по его собственным словам, владеет большинством акций «Русала», а также многих других коммерческих бизнесов. В группе «Русал» трудится около 100 тысяч людей. В других компаниях Дерипаски работает около 250 тысяч. Он считается самым богатым человеком в России и девятым в списке мировых миллиардеров». Дерипаска отказывался давать комментарии по поводу даного иска с тех пор, когда Черной вчинил иск в ноябре 2006 года. Михаил Черной утверждает, что он помог создать бизнес Дерипаски как равный партнер и, пользуясь своими мощными политическими и деловыми связями, помог его взлету на вершину промышленности. «Файненшл Таймс» сообщает, что адвокаты Черного также представили суду в Англии ряд документов, подтверждающих, что Дерипаска и Черной были равными партнерами, 50-50, в Фонде Радом в Лихтенштейне в 1997 году, в котором якобы держались активы «Сибала», который служил сердцем бизнес-имеприи Дерипаски. Через год структура собственников изменилась и, в соответствии с дрокументами, Черной и Дерипаска стали владеть по 40% Фонда Радом, 10% стали принадлежать брату Антона Малевского и 10% — Сергею Попову.
В своих показаниях, данных лондонскому суду, Дерипаска утверждает, что единственная причина, по которой он платил Черному после соглашения 2001 года, заключается в том, что ему приходилось платить вымогателю Малевскому. Судья не поверил этому утверждению. «Похоже, что Дерипаска пытался скрыть связи с Малевским от швейцарского расследования. 17 февраля 2005 года он дал показания швейцарскому суду, что «Я знаю этого человека (Малевского) только по фамилии. Я видел его фамилию в газетах.» Г-жа Малевская (вдова Антона Малевского, давшая показания для лондонского суда) говорит, что это заявление – ложь, и в свете ее показаний, похоже, что это так».
Судья также привел не публиковавшиеся ранее детали о пиар-борьбе Дерипаски в Англии против Черного, целью которой было представить Черного в облике «мафиози». Судья Кларк отметил, что Михаил Черной никогда не был осужден ни в одной стране; Высший суд Швейцарии полностью отмел обвинения о его связи с организованной преступностью; об отсутствии уголовномго прошлого М.Черного также дали официальные показания лица, занимающие высокие позиции в правоохраительных органах. «Мне ясно», заключил судья Кларк, «что, если этот иск не будет рассмотрен в Англии, то он не будет рассмотрен и в России… В данном деле существует значительный риск того, что на процесс г-на Черного в России будет оказано влияние представителями государства, и что справедливого решения не будет.»
****
Подробности одной дружбы
Михаил Черной утверждает, что всеми связями в российском и иностранном бизнесе крупнейший в мире металлургический магнат обязан ему
Израильский бизнесмен и бывший совладелец компании «Сибирский алюминий» Михаил Черной объяснил суть своих претензий к Олегу Дерипаске. Это было еще в конце 2006-го, когда он подал первый иск. Напомню, Черной требует признать свои права собственности на 20 проц. акций «РУСАЛа» или оплатить эти акции по актуальной рыночной цене. Тогда (это было накануне слияния компаний РУСАЛ, СУАЛ и Glencore) Черной назвал примерную сумму — три миллиарда долларов. Михаил Черной в интервью, которое я готовила для газеты «Новое русское слово», рассказал следующее: «До 2001 года я и Дерипаска были равными партнерами (50 на 50) в алюминиевом бизнесе, включая «Сибирский алюминий» – других бизнесов и денег у Дерипаски не было, так как до 2001 года мы дивиденды не делили. Накануне моего выхода из металлургического бизнеса мы с Дерипаской объединили наши алюминиевые активы с активами Абрамовича, тем самым, создав новую компанию «Русский алюминий» («РУСАЛ»). Я получил в ней 20 проц. акций, Дерипаска – 30 проц., и Роман Абрамович с партнерами – 50 процентов. В начале 2000-х против меня началась кампания на Западе, и Олег сказал мне, что я становлюсь для компании чем-то вроде балласта. Дескать, западные банки из-за меня будут неохотно давать «РУСАЛу» кредиты. Это было очень странно: до того момента многие банки мира с удовольствием делали со мной бизнес и давали мне кредиты практически под честное слово. Сейчас, проанализировав, кому эта кампания клеветы была выгодна, я думаю следующее: интересы некоторых моих бывших партнеров совпали с интересами карьеристов в некоторых западных спецслужбах, решивших сделать имя на мифе о русской мафии. Но в тот момент я устал бороться с тенью и решил продать свои акции в металлургическом бизнесе. Мы встретились с Олегом в Лондоне в 2001 году, и он сказал: «Миш, я знаю, ты хочешь продать свои акции. Если хочешь, я у тебя куплю весь пакет». А накануне я встречался с руководителями банка МДМ и сказал им, что оцениваю свой пакет в один миллиард долларов. Я говорю: «Олег, нет проблем! А деньги у тебя есть?». Он ответил: «Сразу не смогу заплатить, но предложу схему оплаты». Мы сидели в лондонской гостинице, он сам написал Соглашение и Приложение к нему и подписал их. Это было 10 марта 2001 года. По условиям соглашения, Дерипаска должен был выплатить мне задаток в сумме 250 млн долл., а я ему – передать в управление мои 20 проц. акций для последующей продажи и выплаты мне стоимости этих активов. Мне показалась эта схема оплаты нормальной. Я хотел отдохнуть — опереться на двух своих партнеров, которых вырастил от менеджеров до крупнейших промышленников – на Дерипаску и Махмудова. Я был уверен, что создал эти бизнесы на века, и эти двое меня не подведут. К сожалению, сегодня я вижу, что ошибся в Дерипаске». Черной признал, что в 2002 году Дерипаска выполнил первую часть контракта и заплатил ему 250 млн долларов. Вторая часть, по утверждению Черного, не выполнена, и за нее он в конце 2006-го требовал около трех миллиардов долларов, исходя из того, что рыночная стоимость компании тогда составляла около 16 млрд долларов. «В суде сумма иска может быть увеличена: на это у меня есть веские причины», — заявил Черной. В свою очередь Олег Дерипаска утверждает, что на самом деле «сделка о продажи доли Черного Дерипаске была согласована». «Я не понимаю, кто мешает Дерипаске честно рассчитаться со мной и сохранить имидж в глазах мирового бизнес-сообщества, — настаивал Михаил Черной. — Если он оспаривает подписанный нами контракт, то пусть явится в суд, а не пытается очернить мое имя, как было в середине 90-х, и не пробует задействовать для этого российские правоохранительные органы и другие структуры. Этот иск не вымогательство, как утверждает окружение Дерипаски, а защита моих прав акционера. На Западе очень внимательно следят за моим иском к Дерипаске. Для всего западного бизнес-сообщества это дело — показатель того, как относятся в России к подписанным договорам и к правам иностранных акционеров».
Михаил Черной и Олег Дерипаска работали вместе с 1994 года
«C Дерипаской я познакомился в 1994-м в Лондоне, на ежегодной биржевой конференции по цветным металлам, — утверждал Черной — Он был молодым трейдером, занимался скупкой лома цветных металлов, в частности, на Саянском алюминиевом заводе, где мы уже работали по-крупному. Он также пытался скупать по мелочи акции. Весь оборот его, как бизнесмена, был тогда максимум до одного миллиона в год. Меня познакомили с ним на приеме, и он сказал, что хотел бы участвовать в работе моей группы на Саянском заводе. Он мне понравился – молодой, сообразительный. Я начал его финансировать, познакомил с людьми на заводе, в министерстве металлургии, в руководстве Красноярского края. Потом посмотрел, как он энергично и эффективно работает, и предложил компании Trans World и моему брату Льву присоединиться к нам. Мы стали одной группой: я и Дерипаска с одной стороны, а Trans World и Лев – с другой. Когда у нас оказался большой пакет акций, как раз дошло дело до назначения директора завода. Олег умолял меня помочь ему занять эту должность. Я договорился с министерством металлургии, чтобы они свой пакет при голосовании дали в поддержку нашей кандидатуры, и я выдвинул на пост Дерипаску. Он был назначен директором Саянского алюминиевого завода, а Владимир Лисин – председателем совета директоров. Trans World не хотел назначать Олега, но я настоял. Это был старт карьеры Дерипаски. Все связи Дерипаски в металлургической отрасли в России и за рубежом создал ему я. Познакомил с бизнесменами в Африке, на Балканах, помог ему и нашей группе выиграть конкуренцию за Николаевский глиноземный завод. Когда возник конфликт с Trans World, я был на стороне Дерипаски, и даже пошел в той ситуации против моего брата. Хотя, если бы я принял сторону Trans World, то где был бы сейчас Дерипаска? Дерипаска всегда был не дипломатичен, всегда наживал врагов — я всегда приходил на помощь в последний момент. Тогда я думал, что эта черта у него с возрастом пройдет, но она видимо только усугубилась. К сожалению, в те времена я всегда занимал его сторону. Так, например, было, когда по настоянию Дерипаски я снял Лисина с поста председателя совета директоров Саянского алюминиевого завода, хотя у меня была альтернатива стать равным партнером Лисина на Липецком металлургическом комбинате. Когда возник конфликт с казахстанской группой Машкевича из-за цен на сырье, я был вынужден из-за Олега уйти из этой компании. Так получилось и с таджикским алюминиевым заводом (ТадАз), на который я его привел в свое время и с которым он судится сегодня. Так было с братьями Живило – дело дошло до суда с ними именно из-за Олега». Евгения Квитко
Источник: «Избранное», 07.07.2008
