Следуя советам друга, Инна Гудавадзе поставила под угрозу свои миллиарды
На днях в прессе практически незамеченной проскользнула информация о том, что вдова грузинского миллиардера Бадри Патаркацишвили Инна Гудавадзе столкнулась с финансовыми трудностями. Речь, конечно, не о том, что г-жу Гудавадзе видели в очереди за похлёбкой — но, тем не менее, сообщение удивительное.
Скоропостижно скончавшийся в результате сердечного приступа 12 февраля 2008 г. Бадри Патаркацишвили оставил своим наследникам гигантское состояние. В его империи были объединены самые разнообразные активы: элементы нефтяной транспортной инфраструктуры и телеканал «Имеди», парк развлечений и множество объектов недвижимости в Грузии, Лондоне, британском графстве Суррей, израильском курорте Эйлате на берегу Красного моря. Немалая часть состояния приходится на управляющую компанию Salford Capital Partners Inc., владеющую активами пищевой отрасли едва ли не по всему миру (в частности, под её управлением находится компания IDS Borjomi, которой принадлежат заводы минеральных вод не только в Грузии, но и в России, на Украине и на Балканах). В целом же, общая оценка состояния Патаркацишвили доходила до 2 млрд. $ — и растерять такие средства за короткий срок даже, учитывая интересы других наследников бизнесмена, практически невозможно.
Но в окружении г-жи Гудавадзе оказался человек, который может «бескорыстно помочь» наследнице миллиардов Патаркацишвили. Это некий Ираклий Рухадзе, занимавший до недавних пор пост исполнительного директора грузинского подразделения Salford. При жизни Патаркацишвили Рухадзе считался исполнителем его конфиденциальных поручений. Настолько конфиденциальных, что ряд экспертов связывают его фамилию с множеством громких уголовных дел в России и на Украине, включая убийства журналистов Пола Хлебникова, Анны Политковской, покушения на убийство Виктора Ющенко и Ивана Рыбкина. В последние годы Рухадзе сумел не только совершенно очаровать вдову, но и приобрел на нее значительное влияние в финансовых вопросах. Понятно, что в кризисный период одинокой женщине требовалось опереться на крепкое мужское плечо, — и тут Рухадзе его и подставил. Проблема, однако, в том, что, следуя советам нового друга, Гудавадзе совершила огромное количество ошибок, поставивших под угрозу её миллиардное состояния.
Вдова имела достаточно времени и возможностей продать большинство активов, приобретя статус одной из самых богатых женщин мира. Но по совету Рухадзе этого не сделала. И теперь власти России и Украины последовательно накладывают аресты на активы Salford. При этом, мотивом для ареста служат не только уголовные претензии к покойному Патаркацишвили, но и поиски имущества опального олигарха Бориса Березовского, с которым был дружен грузинский бизнесмен.
Интересно, что арест активов в рамках уголовного дела, возбужденного против Березовского российской Генпрокуратурой, состоялся накануне их распродажи. Среди покупателей, интересовавшихся бизнесом, были столь именитые компании как TPG Capital, Российский фонд прямых инвестиций, Klever Asset Management и АФК «Система». Естественно, после ареста активов все они от своих намерений отказались. Те же источники прямо связывают Рухадзе с определенными силовыми структурами, обращая внимание на то, что ныне изрядно потерявшие в цене активы (те же заводы IDS Borjomi, стоимость которых только на Украине оценивалась в сумму около 400 млн. долларов) легко могут перейти в «нужные» руки. Звучит достаточно логично, ведь многие сегодня совершенно непрочь заполучить такие знаменитые бренды как «Боржоми», «Моршинская» и «Святой источник» по смешным ценам. Вопрос только в том, в чьих интересах действует Рухадзе. Исключительно в своих? Или за ним стоят более серьезные игроки, намеренные поживиться состоянием богатой женщины? Кто же эти игроки? Чтобы не нарваться на обвинение в диффамации, вспомним историю фантастической любви красавицы Кристины Онассис, наследницы сразу двух финансовых империй — Онассисов и Кеннеди, и «простого советского служащего», невзрачного Сергея Каузова. Несмотря на все возражения и опровержения, ЦРУ до сих пор считает Каузова агентом КГБ, а его брак с дочерью греческого миллиардера — разработанной в недрах советской спецслужбы спецоперацией. Впрочем, тот брак продлился чуть менее полутора лет и, насколько можно судить по открытым источникам, особой пользы КГБ не принес. Единственным выигравшим в той истории оказался сам Сергей Каузов, сумевший отщипнуть кусок империи Онассисов в качестве отступных при разводе.
Николай Рогов
Инна Гудавадзе, вдова Бадри Патаркацишвили: «Березовский не воспринимал меня как оппонента»
«У нас с девочками, с нашими большими семьями, было все абсолютно, и мы ни в чем не нуждались. До 2008 г. [Патаркацишвили умер в феврале 2008 г.] это был рай. Как оказалось, рай на краю вулкана», — вспоминает Инна Гудавадзе. Для встречи с «Ведомостями» она выбрала тбилисскую резиденцию «Аркадия», на территории которой находится могила Патаркацишвили. «Мы регулярно приезжаем из Лондона в Грузию. Навещаем могилу, семьи, друзей, следим за активами», — говорит Гудавадзе. На самом деле основной резиденцией считается бывший Дворец бракосочетания Тбилиси, его Патаркацишвили выкупил, когда был вынужден вернуться из России в Грузию в 2001 г. «Это здание входит в 20 самых интересных зданий Европы», — рассказывает старшая дочь Гудавадзе Лиана Жмотова. Бывший Дворец бракосочетания стал для Патаркацишвили аналогом известного дома приемов «ЛогоВАЗа» в Москве, в котором он и Березовский встречались с партнерами. Рядом с бывшим дворцом разбит сад, в глубине которого построена еще одна резиденция, где и состоялась встреча с «Ведомостями». «Аркадия» также может претендовать на звание одного из самых интересных зданий. Центральный зал напоминает круглый стол короля Артура, впечатление только усиливает установленный в зале стоунхендж, напротив которого на стене расположилась менора, один из древнейших символов иудаизма. На противоположной стене — виноградная лоза, что является одним из символов Грузии. А на стенах на четырех языках — грузинском, русском, латыни и иврите — надпись «мир входящему» — это идея Гудавадзе. Соседняя комната резко контрастирует с этими символами — она «арабская». «Все это полностью идеи Бадри. Он не мог выезжать [за границу], поэтому воссоздал мир в миниатюре в Грузии», — рассказывает Гудавадзе. Но на самом видном месте не языческие и религиозные символы, а фотографии Патаркацишвили. Большие — на стене, поменьше — на полках. Точно такая же картина и в поместье бизнесмена на вершине горы, где мы продолжаем встречу, — складывается впечатление, что из любой точки зала на тебя внимательно смотрит бывший хозяин этого дома.
«Человек слова»
Патаркацишвили всегда был в тени своего партнера Березовского. Но когда дело дошло до судебных разбирательств — Березовский попытался в Лондонском суде отсудить у Романа Абрамовича почти $5,6 млрд за доли в «Сибнефти» и «Русале», — выяснилось, что многие сделки заключались под слово именно Патаркацишвили. Именно он за полдня убедил гендиректора «Самеко» Максима Оводенко отозвать заявку на участие в залоговом аукционе по продаже госпакета «Сибнефти». Патаркацишвили вел переговоры по консолидации алюминиевых заводов, которые позже стали «Русалом». «Без Бадри бы я туда не полез никогда. Там каждые три дня кого-то убивали. Мне такой бизнес был не нужен», — объяснял Лондонскому суду Абрамович. А когда Березовский и Патаркацишвили потратились на посредников при переводе в Англию $1,3 млрд, полученных от Абрамовича за «Сибнефть», бизнесмен убедил владельца нефтяной компании компенсировать и эти комиссионные. Доплата составила $377 млн. «Почему я согласился вообще? Он [Патаркацишвили] был убедительный. Он мог меня убедить. Я вообще после каждой встречи с ним уезжал с дополнительными расходами», — говорил в суде Абрамович. Березовский в разговоре с «Ведомостями» и не скрывал, что он придумывал проекты, а воплощал их именно Патаркацишвили. Как ему удавалось найти общий язык не только с бизнесменами и высшими чиновниками, но и с криминальными авторитетами и не был ли Патаркацишвили и сам таким авторитетом? Гудавадзе с негодованием возражает: «Это очень некорректный вопрос. Конечно же, не был, о чем вы говорите! Бадри был человеком слова. То есть если он давал, если он обещал что-то, он держал это слово». «Просто он был очень харизматичным человеком. Есть такие люди. Наверное, нескромно говорить такое о папе. Тем не менее, когда он заходил в помещение, он его собой заполнял. Чувствовалась какая-то такая серьезная сила. А это неважно, с кем ты общаешься, — эту силу обычно уважают и разговаривают с такими людьми немножко по-другому. Он достаточно хорошо, по-моему, мог прочитать человека», — добавляет Лиана Жмотова. Партнеры Патаркацишвили ранее также отмечали, что бизнесмен умел дружить и отвечать за слова. Он был абсолютно естественен как в переговорах с «наезжавшими» бандитами, так и в разговоре с мировым медиамагнатом Рупертом Мердоком, вспоминал гендиректор «Первого канала» Константин Эрнст. А бывший гендиректор ОРТ Игорь Шабдурасулов рассказывал, как банки выдавали кредиты под одно только слово Патаркацишвили. Уже после смерти Патаркацишвили и нескольких лет судебных разбирательств стало понятно, что большая часть бизнес-проектов, считавшихся подконтрольными Березовскому, могла принадлежать не ему, а грузинскому миллиардеру. В Грузии состояние Патаркацишвили в 2007 г. оценивали в $12 млрд, поставив его во главе рейтинга самых богатых грузин мира. Реальное состояние умершего в 2008 г. бизнесмена оценить было сложнее — всем его бизнесом управляли офшорные юристы и номинальные директора или партнеры Патаркацишвили. Сам бизнесмен, как и его партнер Березовский, в учредительных документах старался следов не оставлять, поэтому об их участии в конкретных проектах можно было узнать только у них самих.
Светские обязанности
Инна Гудавадзе, которой приходится сейчас собирать активы мужа и судиться за них по всему миру, совершенно не похожа на бизнес-леди или модель с обложки светского журнала. С виду она домашняя, уютная и очень далекая от бизнеса женщина, просто принимающая гостей в своем грузинском поместье. Вопрос «Ведомостей» к Гудавадзе и ее двум дочкам, где они работали раньше, вызывает некоторое замешательство. «Я 19 лет проработала техническим переводчиком в Тбилиси», — наконец вспоминает Гудавадзе. Но это было еще во времена СССР, когда и сами Патаркацишвили с Березовским были далеки от бизнеса. По словам Гудавадзе, она помогала мужу только в благотворительных и проектах, связанных с ландшафтным дизайном. Она вспоминает, что участвовала только в одной сделке — по покупке в 1999 г. издательского дома «Коммерсантъ». По словам Гудавадзе, она помогала убеждать основателя Владимира Яковлева в том, что политика газеты после ее продажи Березовскому и Патаркацишвили не изменится.
Дочки Патаркацишвили — Ия и Лиана — в начале 2000-х окончили факультеты иностранных языков МГИМО и по связям с общественностью РГГУ, но по профессии поработать не успели. В 2006 г. семья Патаркацишвили была вынуждена уехать в Лондон. Офшоры, трасты, бизнес-схемы с номинальным владением для дочек были таким же темным лесом, как и для Гудавадзе.
«Бадри с удовольствием делился со мной своими победами, проектами — это ему доставляло радость», — говорит Гудавадзе. Но о самом бизнесе — названиях компаний, сколько это стоило, сколько вложили — вдова бизнесмена не имела никакого представления. «Мне это было неинтересно», — говорит она. «Мы не видели в глаза ни юристов, ни банкиров, мы с ними никогда не общались. К Бадри приезжало много гостей сюда, в Грузию, в «Аркадию», он очень многих принимал. У меня были светские обязанности — принять, угостить», — продолжает Гудавадзе. «Бадри сознательно не подпускал их [Инну и дочерей] к бизнесу, он их берег», — говорит бывший руководитель грузинского подразделения фонда Salford (управлял активами Патаркацишвили), советник Гудавадзе Ираклий Рухадзе. Бизнесмен рассказывает, что был частым гостем Патаркацишвили и его жена Инна всегда была «домохозяйкой, гостеприимной и заботливой». Так же — как к простой домохозяйке — относился к жене партнера и Березовский. «На тех встречах, на которых я имела возможность высказать ему [Березовскому] свое мнение, я его высказывала, но он не воспринимал меня всерьез как оппонента, — констатирует Гудавадзе. — Но я не считала возможным указывать своему мужу, с кем дружить или нет».
Пятилетняя война
Двенадцатого февраля 2008 г. Патаркацишвили неожиданно скончался в своем поместье в пригороде Лондона. «Они [Инна и дочери] на какое-то время оказались совсем без средств, не было денег даже на то, чтобы организовать похороны Бадри», — вспоминает Рухадзе. Банковскими счетами, как и компаниями, распоряжались менеджеры и партнеры Патаркацишвили. «Инна с семьей знала, что Патаркацишвили принадлежали конкретные компании, но когда она в них обращалась — ей говорили, что «Бадри уже эту компанию подарил, продал, он никогда этим не владел и т. д.», — продолжает Рухадзе. По словам Гудавадзе, это было самое тяжелое время для семьи: «В то время мне казалось, что я владею собой, но, как выяснилось позже, у меня не было адекватного представления о том, что происходит». Она с дочками не раздумывая подписали соглашение с Березовским, в котором семья согласилась, что тому принадлежит 50% активов Патаркацишвили. Вслед за Березовским в Англию прилетел кузен Патаркацишвили Джозеф Кей, назвавший себя душеприказчиком и наследником бизнесмена. И вдобавок Гудавадзе сообщили, что у Патаркацишвили есть внебрачный сын. Следом еще один удар — Кей обвинил Гудавадзе и Березовского в смерти Патаркацишвили и подал иск в Нью-Йорке (его обвинения не подтвердились). Как Гудавадзе удалось выдержать эти удары — вдова вспоминать не хочет. Она кажется в принципе неэмоциональным человеком, которого сложно вывести из себя (во всяком случае, во время интервью это не удалось). Началась долгая пятилетняя война в судах с Березовским, Василием Анисимовым, правительством Грузии, дальними американскими родственниками, бывшими бизнес-партнерами Патаркацишвили и просто жуликами, которые начали охоту на активы умершего олигарха. «Наше спасение в том, что, может быть, мы этого с самого начала не понимали, насколько глобальные у нас были проблемы. В какой-то момент было даже немножко странно», — вспоминает Гудавадзе. Она спокойно рассказывает, как семья сдала в аренду шикарное английское поместье и переехала жить на съемные квартиры, продала самолет (его Патаркацишвили подарил Абрамович) и маленькую деревянную яхту в Грузии, за которую удалось выручить $300 000. На полученные деньги предстояло жить и начинать долгое и дорогостоящее судебное разбирательство в судах Грузии, Англии, Лихтенштейна, США, Британских Виргинских островов и Гибралтара. Правда, первые деньги появились раньше: в марте 2008 г. Рухадзе продал грузинский Standard bank, которым управлял фонд Salford, и часть денег из вырученных $50 млн пошли семье Гудавадзе. Он и Гудавадзе рассказывают, что удалось найти документальное подтверждение развода Березовского с Патаркацишвили в 2006 г. По нему Березовский получил от партнера все деньги за проданные доли в совместном бизнесе и больше никто никому не должен. «После чего мы разорвали отношения с Березовским», — говорит Рухадзе. Вдова бизнесмена убеждена, что все беды в семье были из-за политических проектов Березовского, включая попытку Патаркацишвили стать президентом Грузии в 2008 г. (см. врез). Гудавадзе наняла одного из самых дорогих юристов Англии — бывшего генпрокурора лорда Питера Голдсмита, команду советников и занялась непривычной для себя работой. «Мы с дочками и зятьями последние пять лет в восемь утра приходим в офис и до вечера разгребаем все документы. Все эти раскрытия компаний, документы, полученные во время подготовки к суду с Борисом Абрамовичем и в других судах», — рассказывает Гудавадзе. По ее словам, одновременно приходилось и учиться читать отчеты. «Я не могла понять, почему траст мой, а управлять компанией тем не менее не могу. Сейчас я это уже знаю», — говорит она. В суд семья Гудавадзе предоставила все документы, которые удалось найти, помогали даже пригласительные открытки . «Даже пригласительная записка могла нам о чем-то сказать», — говорит Гудавадзе. «У нее был такой подход: я ничего не знаю, но у меня есть время и, пока идет суд, я узнаю все. В Лондонском суде невозможно врать», — рассказывает Рухадзе. По его словам, Гудавадзе очень дотошная и требует, чтобы советники ей объясняли и подробно разжевывали каждую мелочь. После чего Гудавадзе собирает членов своей семьи, объясняет все уже им и они все вместе решают, как поступить.
Первые победы
Перспектива попасть в список Forbes Гудавадзе пугает, а размер ее возможного состояния она считает сильно завышенным. «Я очень не люблю быть на виду, — говорит она. — Можно, мы зажмурим глаза и притворимся, что нас здесь нет?» Оценить стоимость возвращенных в семью активов пока действительно сложно, кроме активов, которыми управлял раньше Salford, остальные не приносят прибыли или требуют дополнительных инвестиций. Часть из них — Тбилисский цирк, парк развлечений «Мтацминда», телеканал Imedi — скорее благотворительные проекты, а не активы.
Первым промышленным активом, который удалось вернуть Гудавадзе и ее семье, оказался Руставский металлургический завод. В прошлом году Гудавадзе и тогдашний замминистра юстиции Грузии Тина Бурджалиани подписали мировое соглашение, по которому семья наследников Патаркацишвили прекращает все судебные разбирательства с правительством Грузии. Тогда казалось, что произошел обмен — власти вернули Гудавадзе завод под обещание не претендовать на бывший оппозиционный телеканал Imedi и развлекательный парк «Мтацминда», которые требовала вернуть семья.
Гудавадзе говорит, что все было иначе: «Поскольку в грузинской юриспруденции нет такого понятия, как номинальное владение, то на ком записан актив, тот и есть владелец. Поскольку этот актив был записан частично на одного из друзей и подчиненных Бадри, то у нас не было прямого иска, хотя каждый крестьянин любой деревни знал, что этот канал принадлежал Бадри. Поэтому пришлось идти в коммерческий арбитражный суд». Когда пошло разбирательство, то Гудавадзе поняла: если она победит, ей вернут не телеканал, а возместят средства, которые потратил на телекомпанию Патаркацишвили. «Мы оказались перед моральным выбором — хотели вернуть стране нормальный независимый телеканал, а получим только денежную компенсацию, при этом деньги пойдут из кармана грузинских налогоплательщиков», — вспоминает она. Поэтому семья и согласилась отозвать иски и пойти на соглашение с правительством Грузии. Телеканал и парк Гудавадзе все равно вернули через год, когда премьер-министром Грузии стал миллиардер Бидзина Иванишвили. «Иванишвили знал о том, что в Грузии происходило очень много несправедливых отъемов собственности, и не только со стороны государства. Поэтому он призвал всех: «Не доводите до судебных разбирательств, кто нечестно забрал. Кто отнял собственность, возвращайте обратно. Это будет проще и правильнее. Сделайте так, и не будем тогда преследовать», — цитирует Гудавадзе нового премьера. В октябре 2012 г. соратник Саакашвили Георгий Арвеладзе продал 90% Imedi семье Гудавадзе за символические 3 лари ($1,8), за ним 10% за 1 лари вернул и американский кузен Патаркацишвили Джозеф Кей. Телеканалом будет руководить старшая дочь Лиана. Кто из родственников будет управлять остальными возвращенными активами — семья пока не решила. По словам Гудавадзе, ей удалось также через суды установить контроль над девелоперскими проектами в Испании и США, которыми управлял Кей. Это фешенебельный остров Fisher Island на побережье Майами и поселок Benahavis Hills Country Club, расположившийся недалеко от модного испанского курорта Марбелья.
Размах крыльев
Гудавадзе признает, что какие-то небольшие активы успели растащить. Так, от грузинской текстильной фабрики «Мауди» ничего не осталось, ее оборудование давно продали на металлолом. Неясно, что случилось с табачной и сахарной фабриками в Грузии, которые когда-то покупал Патаркацишвили. «Сейчас сахар вредно есть, знаете, поэтому мы не очень гоняемся за сахаром», — отшучивается Гудавадзе. Вторая и одна из самых важных побед — над Березовским, который в Лондонском суде пытался отсудить 50% наследства семьи Патаркацишвили, стоимость которого бизнесмен оценил в $6 млрд. В сентябре Березовский отказался от всех претензий к Гудавадзе и подписал с семьей мировое соглашение. По словам Гудавадзе, Березовский сам предложил закончить разбирательство и больше он не претендует на активы семьи и на коммерческую выгоду от их продажи. В чем тогда коммерческий интерес Березовского — Гудавадзе говорить отказывается, ссылаясь на конфиденциальность соглашения. На этом судебная война не закончилась. Сейчас Гудавадзе судится с еще одним грузинским бизнесменом — Вано Чхартишвили, по поводу нефтеналивного порта Кулеви ряда других активов.Также в суде Гудавадзе пытается выяснить, что стало с совместными проектами Патаркацишвили и Анисимова. Березовский ранее заявлял, что вместе с Патаркацишвили одолжил Анисимову $500 млн для покупки 25% Михайловского ГОКа. В Лондонском суде Березовский пытался отсудить у Анисимова 10% «Металлоинвеста», в которые были конвертированы акции ГОКа. Но в октябре отозвал иск. Место Березовского в Лондонскому суде заняла Гудавадзе. «Мне известно, что Бадри и Василий Васильевич [Анисимов] были партнерами и имели совместные проекты. Мы пытаемся получить у Василия Васильевича какую-либо информацию. Пока безуспешно, и мы были вынуждены обратиться в суд, чтобы подобная информация была нам предоставлена. Надеюсь, мы разрешим эти вопросы с Василием Васильевичем и завершим эту историю», — говорит вдова Патаркацишвили. Близкий к Анисимову источник подтвердил, что Гудавадзе подала иск о раскрытии информации. «Мы готовы к суду, все документы уже раскрывались, когда шел суд с Березовским», — говорит собеседник «Ведомостей». Помимо Лондонского суда, ей придется вспомнить и российские. В октябре в рамках одного из уголовных дел в отношении Березовского Басманный суд Москвы наложил арест на российские и украинский активы Salford — липецкий «Эдельвейс», костромской «Святой источник» и три крупнейших на Украине завода по производству минеральной воды. Гудавадзе предполагает, что кто-то пытается воспользоваться ситуацией и захватить ее бизнес на Украине. В любом случае Инна Гудавадзе чувствует себя уверенно и говорит, что задаваться вопросами типа «как это вы решили потягаться с самим Березовским и Саакашвили» — это российский (в смысле непродуктивный) подход. «Мы в Лондоне чувствуем себя немного по-другому. Думаешь: «Я же прав?» И неважно, что на другой стороне у тебя государство. Если я иду в суд, я себя чувствую в этом плане комфортно, мне умнейшие Q. C. [королевский адвокат] и юристы говорят, что все правильно, сейчас пойдем в суд, будет все в порядке, мы с ними справимся. Это дает тебе определенный размах крыльев», — говорит вдова Патаркацишвили.
Источник: «Ведомости», 03.12.2012
