Доренко — Невзорову: вчера котов душили-душили…
Глупые люди ненавидят Березовского. Дураки — любят. Умные — жалеют или презирают. На самом деле Березовского надо просто слушать. Попробуйте закрыть глаза, когда он дает очередное интервью по телевизору. Прислушайтесь внимательно. Да ведь это Полиграф Полиграфыч Шариков собственной персоной! Ему не «ЛогоВАЗом» или ОРТ командовать, а начальником подотдела по очистке работать. Да и подотдел у него достойный подобрался: Доренко, Невзоров, Леонтьев, Кошкарева, Нарзикулов, Шеремет… Каждую субботу и воскресенье страна льнет к телевизору. Молодые тургеневские барышни, которые падают в обморок при виде первой менструации, без ума от Доренко. Дамы бальзаковского возраста, которые стали уже подзабывать о критических днях, предпочитают борца с коррупцией и мачо Невзорова. Спешим разуверить и тех, и других. Спору нет: Доренко и Невзоров явно выигрывают в информационной войне у Киселева и Флярковского. Но один мой приятель всегда говорил: более искусный побеждает только на ринге — в уличной драке побеждает тот, кто не боится убить человека. Доренко и Невзоров — не боятся. В случае проигрыша они теряют все: деньги, положение, власть над умами. Человеческий облик и совесть они потеряли давно — когда согласились работать на Березовского. «МК» уже не раз давал своим читателям возможность поучаствовать в приватных беседах Бориса Абрамовича. Сегодня мы представляем еще две таких беседы: с Александром Невзоровым и Сергеем Доренко. За что бальзаковские и тургеневские барышни любят Невзорова и Доренко? За счастливое сочетание красоты и таланта, приятного сексуального баритона и образа бесстрашного «разгребателя грязи». Кстати, сейчас Доренко повсюду сопровождают два (!) джипа с охраной, так что красоваться он любит не только на телеэкране. Все правильно. Герой должен быть молод и красив, а злодей — стар, похотлив и безобразен. Но мы вынуждены огорчить прекрасных принцесс. Когда на телеэкране гарцует красавец Сергей Доренко, сквозь него явно проглядывает облик невзрачного и плюгавого Березовского. Когда мачо Невзоров в очередной раз превозносит Путина, они слушают косноязычного Бориса Абрамовича. Попробуйте убрать телекартинку, когда выступают Доренко и Невзоров. Оставьте один звук, и вы услышите голос все того же Полиграфа Полиграфыча Шарикова. Картинку можно даже заменить фотографией Березовского. Источник вдохновения у обоих телеприм один и тот же — Березовский Борис Абрамович. Березовский не просто советует Доренко и Невзорову, что говорить им в своих программах. Он им приказывает. Детально прорабатывает, кого «развести» на этот раз и как.
Расшифровка телефонного разговора с Невзоровым
(слова Березовского выделены полужирным шрифтом):
— …Собчак оказался абсолютным идиотом, как я и предполагал. И в ответ на предложение помощи, причем самое искреннее — я мог бы помочь, и хотел помочь, — он предпринял ряд враждебных шагов, абсолютно враждебных. Он начал обзываться опять садистом, некрофилом, какие-то листовки распространил… Люся, его супруга, тут же написала на меня донос в Центризбирком. Все-таки идиоты. Нельзя с такими людьми дело иметь.
— Идиот. Да.
— Он обязан был бы поверить в искренность моего желания, потому что его конкурента я ненавижу сильнее, чем его. И многое мы могли бы для него сделать. Но в ответ на предложение помощи, на открытое сердце последовал вот такой вот плевок. Это нужно в записную книжечку ума себе внести. И вам, и мне, и всем остальным. Что неадекватная реакция в таких случаях. А как у вас дела?
— Саш, ничего, сейчас еду на встречу одну. А так ничего, буду здесь пару дней, потом поеду, э-э-э… туда… На вторую родину.
(Речь, по-видимому, идет о Карачаево-Черкесии, где Березовский сейчас баллотируется в Думу, а не об Израиле, где Борис Абрамович оформлял второе гражданство. — «МК».) — Чем там помочь-то, на второй родине?
— Саш, надо выяснить, чем там помогать. Там Бадри сейчас сидит, я особо еще не в курсе. Но после этой недели буду знать.
— Потому что все, что от меня, все, что я могу сделать, даже вплоть до поездки туда… Говорю это с ужасом. (Смеется.) Если надо там чего-то поговорить, поприсутствовать…
— Саш, огромное спасибо…
— А вот последнее — это показывает степень любви. Мою ненависть к передвижению в пространстве… Она хорошо известна… Так что, друг мой? Ничего…
— Ничего абсолютно, Сань… Сейчас прочитал интервью Малашенко в «Коммерсанте» — просто б-дь. Абсолютно, ты знаешь, ни о чем.
— Вы не смотрели, как я Путина хвалил в субботу?
— Нет, не видел.
— Ох как жалко…
— Я посмотрю. Мне все записи сделают.
— Так, какое у нас задание на субботу?
— Саш, давай сегодня к вечеру созвонимся, мне будет ясно, потому что я еще ничем не занимался…
— Хорошо, я, значит, в воскресенье улетаю на три дня. И в четверг я должен быть обратно. Это для съемок в Шентелье под Парижем. С Ирой я уже обо всем договорился. Меня не будет всего три дня.
— Саш, вечером давай созвонимся. Все, обнимаю. Пока.
В разговоре с Невзоровым Березовский абсолютно спокоен. Практически не «экает» и не «бекает». Говорит без скачков сознания и логично. Иное дело — с Доренко.
Разговор с Доренко:
— Вы можете оставить сообщение, но их, к сожалению, практически никогда не прослушивают. Спасибо. (Гудок автоответчика.)
— Сережа, э-э-э… привет, это Борис.
— Доброе утро! (Очень бодро, как «Здравия желаем, т-в-р-щ генерал!» — «МК».).
— Привет, дорогой. Как дела?
— Пишем. Контора пишет.
— Сереженька, значит, подумай над такой разводкой, поду-у-умай.
— Да.
— Значит, две вещи я тебе хотел сказать. Первое, значит, я сейчас, э-э-э… Ну, вчера я связался… Должно быть, сегодня Интерфакс, э-э-э… и, э-э-э… как-то другие там возможности, но в принципе в понедельник будет пресс-конференция адвокатов.
— А… Очень хорошо.
— Там. Пригласят крупнейшие информационные агентства мира.
— Ага, ага…
— И они дадут там пресс-конференцию.
— Ага. Очень хорошо.
— Чтобы это пошло веером вообще.
— Отлично.
— Дальше, второе, — по Рахимову. Я подумал, его не нужно по жопе бить — его нужно развести с «Отечеством». То, что, по-видимому, между Путиным и Рахимовым достигнут компромисс. Суть которого состоит в том, что Рахимов… э-э-э… Он вчера сказал, что он будет поддерживать Путина, но не будет поддерживать «Единство», сказал Рахимов. Но из этого не следует, что он будет поддерживать «Отечество». Он этого не сказал.
— На мой взгляд, нам гораздо выгоднее не играть с Путиным, мне так кажется. Гораздо выгоднее сделать Рахимова именно флагманом «Отечества». Именно сказать, что «Отечество» — это и есть два берега: вот Рахимов, а вот Лужков. Абсолютно. И Рахимов сказал, что он «временно приостанавливает приостановление вещания». Ты знаешь. «Временно приостанавливает прекращение вещания». Формулировочка. То есть на самом деле он дрочит этого Путина-то. Я просто об этом молчу, не считая нужным как бы это говорить. Но на самом деле он пытается вздрочнуть. Он дает нам испытательный срок.
— Хорошо, Сереж, я не возражаю.
— У меня заявление адвокатов передо мной на столе.
— Лежит, да. Там, кстати, стоит ясный штамп — то ли 26 или 27 ноября. Штамп стоит…
— Я должен сказать, что у меня нет штампа. Но не важно.
— Нет, ну просто, э-э-э… Просто я видел документы со штампом…
— А-а-а, документы, да… Есть теперь заявление адвокатов для прессы.
— А, я все понял: есть заявление адвокатов для прессы…
— Да. Абсолютно верно. Вот оно лежит передо мной.
— Все. Все. Видишь — заявление адвокатов для прессы.
— Ага.
— Значит, оно уже пришло. Что там написано? Что там написано? Если можно, скажи мне два слова…
— Щас. «Настоящее заявление делается в ответ на многочисленные запросы средств массовой информации. По этическим соображениям наш ответ лаконичен. В пятницу, двадцать шестого ноября девяносто девятого года, адвокатская контора «Кимерер и Лавель» подала судебный иск против Юрия Лужкова, мэра Москвы. Заявив, что Лужков ответственен за совершенное убийство американского бизнесмена Пола Тейтума и виновен в незаконной конфискации собственности Тейтума в России. Иск был подан в окружной суд Соединенных Штатов Америки в штате Аризона членами семьи Пола Тейтума. Пол Тейтум был убит из огнестрельного оружия третьего ноября девяносто шестого года на улице в Москве, после того как подверг открытой критике предпринятые Юрием Лужковым действия по экспроприации «Рэдиссон-Славянской», первоклассной, в западном стиле, гостиницы в Москве, оцениваемой во много миллионов долларов. Убийство Пола Тейтума, похоже, являлось профессиональной работой, причем преступники так и не были задержаны. Есть основания полагать, что личность самого наемного убийцы хорошо известна властям в России. Однако вплоть до настоящего времени благодаря колоссальному политическому влиянию власти Юрий Лужков был в состоянии защитить истинных виновников убийства и предотвратить международное расследование, могущее привести к замешательству. Семья Пола Тейтума, разочарованная провалом правительства Москвы в деле добросовестного расследования убийства и нежеланием правительства Соединенных Штатов быть вовлеченным в этот процесс, посчитала единственным выходом возбуждение этого уголовного дела. Подача этого иска является лишь первой ступенью в долгом и трудном судебном процессе. Ожидается, что в ходе расследования будут выявлены и названы новые обвиняемые, которые также станут частью этого судебного иска. Утешение семьи в этом деле будет обусловлено тем, сработают ли в Москве и России недавно начавшиеся демократические преобразования».
— Это оч-ч-чень серьезно.
— Ха-ха-ха… Очень серьезно.
— Это, б-дь, уже не игрушки.
— Да.
— А дальше ты просто будешь объяснять, что это обозначает по американским законам…
— Конечно. Дело в том, что в Америке нельзя договориться, понимаешь, проблема. У них действительно механически действуют законы; поскольку они суки бездушные, то у них действует все механически. То есть никто не сует руку в розетку, потому что с ней нельзя договориться. Просто е…нет, и все. Правильно?
— Ха-ха-ха…
— Ну нельзя, ну как можно договориться с розеткой? Правильно? Вот так же точно нельзя договориться с американским судом.
— Хорошее сравнение. Только я не знаю, как ты будешь говорить слово «е…нет» по телевизору? «Еб…нет», наверное, скажешь. Ха-ха-ха…
— Или, может, смягчить — сказать «пиз…нет».
— Ха-ха-ха… Ну в крайнем случае — «стукнет».
— Да-да.
— Ха-ха-ха…
— Вот такие пироги.
— Серьезно, очень серьезно.
— Да, очень. Вот так вот.
— А постольку поскольку уже он одно признание совершил, да?
— Какое? Я уже забыл… А, с Буденновском-то… Осталось чистосердечно явиться с повинной… Лучше чистосердечно… Колись, Михалыч, тебе скидка выйдет.
— Я тебе рассказывал механизм? Ты знаешь вообще, как?
— Нет.
— Заказчик, Орджоникидзе вместе с Джабраиловым, и что не исключается, что исполнение было на Гусаке, по команде Ковалева. А вот этот второй, Литвиненко, естественно, никакого отношения к этому не имеет. А Гусак поэтому и отчалил потом… Гусак тоже пришел, чтобы меня заказали, меня, заказали… А потом первый отвалил Гусак… Ну ты это все знаешь, у тебя все записано на пленке…
— Я знаю…
— Ты дошел до того места, где они про Тейтума говорят…
— Я же все это показывал…
— Да. Ну. Да. Б-дь… Но сейчас совершенно другой контекст. Щас уже все совершенно другое.
— Конечно.
— Б-дь… Та запись — она была бесценная на самом деле. Она еще много раз будет работать.
— Я тебе больше скажу: ее даже подпортила пресс-конференция… Серьезно девальвировала мою запись. Но и при этом она еще играет.
— Нет. Она сильно играет. О чем ты говоришь. Она сильно играет. Сильно играет. И Ковалев там становится понятен, и все. Там много чего, много чего понятно… И теперь можно… Теперь можно спокойно отрезать Путина от всей этой истории. Спокойно абсолютно. И е…ть, б…дь, Ковалева и ту часть ФСБ, которая все это затеяла. Это пролужковская часть. И вот теперь можно е…ть по полной программе.
— Перевербованные Лужковым офицеры…
— Абсолютно, поэтому, б-дь, туда даже подойти страшно будет. Просто подойти страшно будет. О’кей. Все, я тебя обнимаю.
— Ладно, договорились.
— Я по пути в аэропорт, думаю, часов в 7-8 буду.
— Договорились.
— Пока, Сережка…
Комментировать эти разговоры бессмысленно. Персонажи гораздо колоритней любого комментария. Отметим только, что больше всего Березовский и Доренко смеялись, когда говорили об убийстве человека. Убийство для них — это лишь повод похихикать. Убийство для них — это лишь возможность свести счеты с политическими противниками. Нынешняя предвыборная кампания, которую ведут «соловьи Березовского», отличается полным отсутствием правил приличия. И вообще каких-либо правил. Кто этой кампанией дирижирует — понятно из вышеприведенных разговоров. Мы понимаем, что публиковать личные разговоры не совсем прилично. Но ведь Доренко не стесняется оправдывать свою телевизионную ложь в зале суда тем, что он всего лишь высказывал свое личное мнение. А мы всего лишь показываем, как формируется «личное мнение» Доренко для публичных выступлений. Да и вспоминать о приличиях в отношении Березовского, Доренко и Невзорова как-то неприлично. В доме повешенного о веревке не говорят
