Наличные от Романа Абрамовича Березовскому подвозили прямо в кабинет
Борис Березовский получал деньги от Романа Абрамовича наличными. Их доставляли ему прямо в кабинет сумками. Чтобы снять деньги со счетов в банке, сотрудникам Абрамовича приходилось проявлять изобретательность и идти на обман. Подробности в онлайн-репортаже из Высокого суда Лондона, который ведет «Газета.Ru». В среду суд продолжил начатый вчера допрос Ирины Панченко, финансового директора «Русала» и ближайшего соратника Абрамовчиа. Кроме Панченко в Высокий суд Лондона к сегодняшнему заседанию вызваны Наталья Худых, исполнительный директор «Русского алюминия», и другие свидетели со стороны Абрамовича. Кроме Панченко в Высокий суд Лондона к сегодняшнему заседанию вызваны Наталья Худых, исполнительный директор «Русского алюминия», и другие свидетели со стороны Абрамовича. […]
Абрамович выступает ответчиком по иску Березовского. Истец пытается доказать, что под давлением Абрамовича был вынужден продать в 2000—2003 годах доли в нескольких российских компаниях, в том числе в «Сибнефти», по цене существенно ниже рыночной. Ущерб Березовский оценил в $5,6 млрд. По его мнению, Абрамович воспользовался изменением политической конъюнктуры — потерей влияния Березовского в Кремле и эмиграцией в Лондон, чтобы заставить его продать перспективные активы дешево.
Адвокаты ответчика это опровергают, доказывая, что Березовский никогда не был реальным совладельцем бизнеса и получал выплаты от Абрамовича за стандартную для России 1990-х «крышу» и лоббистские услуги. Задача юристов Березовского — доказать наличие партнерских отношений между ним и Абрамовичем.
Слушания в среду начинаются с того, что адвокат Березовского Рабинович просит вернуться к таблице «Большой баланс». В этой таблице, как выяснилось на прошлом заседании суда, были систематизированы выплаты, которые Абрамович делал Березовскому и Патаркацишвили. Адвокат пытается с помощью Панченко (на фото) разобраться, что означают аббревиатуры в таблице — «Билли», «БП», «Б» и другие. Но Панченко не может расшифровать аббревиатуры и говорит, что не помнит условий сделок.
Рабинович: «Вы говорите, что всеми юридическими вопросами занимались Таненбаум и Декорт?»
Панченко: «Это так, я принимала участие в обсуждении, но юридическими вопросами занимались преимущественно они».
Но Панченко помнит, что встречалась с Стрешинским, чтобы передать ему поручение Абрамовича выплатить Бадри определенную сумму ($585 млн). Это было финансовое обязательство, связанное с приобретением алюминиевых активов. Допрос следующего свидетеля со стороны Абрамовича — Гончаровой Марины Алексеевны. Согласно показаниям Гончаровой, она работает на Абрамовича с 1988 года. В данный момент занимает должность заместителя генерального директора Millhouse.
Юрист: «Вы говорите, что Абрамович передавал счета вам, а не напрямую бухгалтерам. Первая причина этому — что вы вместе работали долгое время, он вам доверял и вы ему подчинялись?»
Гончарова: «Да, это так».
Юрист: «Правильно ли предположить, что доверие Абрамовича к вам по прошествии 15 лет не уменьшилось?»
Гончарова: «Надеюсь, что так».
Гончарова подтверждает свою преданность Абрамовичу на одном из примеров. Согласно ее показаниям, она занималась платежами трейдинговых компаний Абрамовича и вела список утвержденных и проведенных платежей с 1995-го по 2000-й годы.
Гончарова: «Я для себя и для Абрамовича вела книжку, в которую я записывала, какие платежи мы осуществили и сколько денег отдали наличными».
Юрист: «Вы говорите, что эти платежи со временем стали очень крупными».
Гончарова: «Они изначально были для меня крупными, потом я просто привыкла к этому».
Юрист: «Почему вы не вели компьютерный учет платежей, которые по сумме составляли миллионы».
Гончарова: «Меня изначально никто не просил об этом».
Юрист: «А бухгалтеры, которые проводили эти платежи, они вели компьютерную запись?»
Гончарова: «Да, конечно».
Юрист: «Вы говорили бухгалтерам, как они должны отражать финансовую отчетность?»
Гончарова: «Нет, конечно. Я не могла давать таких указаний. Я выдавала им платежи, а они проводили их так, как им удобно».
Юрист: «Что Абрамович говорил вам по поводу целей платежа?»
Гончарова: «Назначение платежа всегда было разное».
Судья просить объяснить, что Гончарова имеет в виду под «целью платежа». В своих показаниях Гончарова говорит, что Абрамович давал ей указание, с какой целью какой платеж сделать.
Гончарова: «Например, как правило, за ОРТ мы платили третьим лицам, компании ВИД мы платили за телевизионные услуги — это и называлось назначением платежа. За ОРТ мы платили «Мосэнерго» за электроэнергию — это тоже было назначение платежа».
Юрист: «Вы говорите, что делали платежи в «ЛогоВАЗ» наличными. Как в таком случае прописывалось назначение платежа?»
Гончарова: «Этого я не знаю. Потому что я лично не платила, я передавала счета на платежи бухгалтерам».
Юрист: «Вы говорите, что после обысков, проведенных правоохранительными органами в офисах «Сибнефти», вы стали избавляться от каких-то документов?»
Гончарова: «Да, это так. Часть бумаг была им интересна, и они их забрали. А частично бумаги я уничтожила, так как Абрамович сказал, что хранить эти бумаги нет никакой деловой необходимости. Часть документов сохранилась в книжках».
Юрист: «Что это за документы были, которые Абрамовичу, по его словам, оказались не нужны? Это были документы, связанные с платежами Березовскому?»
Гончарова: «Да, это так. Не было никакой необходимости держать копии этих документов. Оригиналы хранятся в бухгалтериях трейдинговых компаний Абрамовича».
Юрист: «Понимали ли вы, что для суда может быть важным иметь документацию, подтверждающую эти платежи, копии которых вы уничтожили?»
Гончарова: «Я не думала, что мы когда-то пойдем в суд с этими платежами. К тому же оригиналы сохранились. А лишние папки занимали место в моем кабинете».
Ранее Гончарова в своих показаниях не сообщила, что она уничтожала какие-то документы. Гончарова точно помнит о платежах в $30 млн компаниям Березовского и Патаркацишвили в 1995 году. Но документацию, подтверждающую эти платежи, Гончарова тоже уничтожила, «чтобы не занимать место в кабинете». В результате у юристов нет никаких подтверждений платежей, которые Гончарова сделала от имени Абрамовича. В бухгалтерию «Сибнефти» за оригиналами пока никто от имени суда не обратился.
Юрист: «Вы помните только платежи в пользу ОРТ?»
Гончарова: «Нет, я также помню платежи в отношении клуба «ЛогоВАЗа». Это суммы наличных, которые мы лично отвозили Березовскому».
В своих показаниях от 2009 года Гончарова ссылается на то, что помнит только платежи по ОРТ (позднее, в 2011 году, в показания были внесены поправки). Юрист считает это неслучайным и настаивает на том, что эти показания были подделаны, чтобы соответствовать позиции Абрамовича. Гончарова с этим категорически не соглашается. Она вспоминает, как отвозила сама деньги Березовскому (отмечает, что сумка с деньгами была «нереально тяжелой»), как недоволен был Березовский, когда Гончарова вошла в кабинет во время его телефонного разговора.
Гончарова: «После того как он закончил говорить по телефону, он этим телефоном швырнул в помощника. Причем тогда я даже толком не знала, кто такой Березовский».
Судья: «И вы с миллионом долларов шли по улицам Москвы?»
Гончарова: «Я, кажется, не похожа на сумасшедшую. У нас была охрана и машина, мы отвозили эти деньги в офис».
Юрист: «Можете ли вы указать, сколько из годовых платежей относилось к ОРТ?»
Гончарова: «Я не могу сказать точно, сколько конкретно относилось к ОРТ, так как все было в общем списке. В 1995 году, когда ОРТ только-только появилось как компания, мы очень много тратились на них. Мы покупали камеры, эфирное время, оптические диски — оборудование какое-то для канала.
Помню, что общий платеж в 1995 году был $20—30 млн (позднее уточнила, что $31 млн ровно), в 1996 году — $85—86 млн, в последующие годы — по $50 млн и в 2000 году — $70—80 млн».
Гончарова: «Да, я, конечно, знала из прессы, что есть такой Березовский, но не знала и не видела его лично. И когда я пришла с этой фантастической суммой (я таких денег даже в глаза раньше не видела!) к Березовскому в его клуб «ЛогоВАЗа», почему-то у меня не очень приятное впечатление о нем сложилось».
Гончарова: «Мы покупали для семьи Березовского и машины, и обслуживали. Как сейчас помню, Екатерине (дочь Березовского от первого брака) в 1996 году купили «Вольво», Галине (вторая жена Березовского) покупали BMW. В 1996 году оплачивали отдых в Испании Березовскому с семьей — насколько я помню, около 140 тысяч долларов, в 1997 году оплачивали круиз. Я помню еще, мы снимали квартиру для Березовского на улице Рылеева, причем снимали ее на мое имя в течение двух лет — так что я все это прекрасно помню».
Затем Гончарова припоминает, что Абрамович оплачивал работу ЧОП «Атолл-Эльс» — эта компания охраняла дачи Березовского в подмосковных Жуковке, Архангельском, а также комплекс «Сосны» управления делами президента. Теперь Сампшн задает уточняющие вопросы об отношениях Гончаровой с Патаркацишвили. Гончарова говорит, что общалась с Бадри только по телефону, но очень часто. Когда Гончарова относила Березовскому сумку с деньгами, Бадри помог ей донести, но она тогда не знала, что это Патаркацишвили.
Сампшн: «А кто расследовал дела «Атолла»?»
Гончарова: «Думаю, что Генпрокуратура».
Сампшн: «Что произошло с той бумажкой, на которой вы записывали итоговые годовые суммы?»
Гончарова: «Я пыталась ее найти, но не смогла. Может, я случайно выкинула ее с какими-то документами».
Сампшн: «А что вы потом сделали с сумкой денег, которую принесли Березовскому?»
Гончарова: «Я представилась, сообщила, что принесла деньги от Абрамовича, оставила сумку в кабинете и ушла».
Гончарова уточняет, что сумма $5 млн наличными была передана Березовскому не за один раз, а в течение февраля — марта 1995 года.
[Ведомости.Ру, 16.11.2011, «Гончарова: $1 млн — нереально тяжелая сумка»: В 2009 г. Гончарова показывала, что помнит только платежи, связанные с ОРТ, а позднее, в 2011 г., в показания были внесены поправки, из которых следует, что выплат было больше (как заявила сегодня Гончарова, «помимо наличных денег, которые мы отвозили в клуб ЛогоВАЗ, еще были деньги Бадри, деньги в Останкино»). Рабинович предположил, что свидетель в действительности изменила показания, чтобы они соответствовали позиции Абрамовича. — Врезка К.ру]
Следующий свидетель Наталья Худык работает на Абрамовича с февраля 1997 года. В настоящее время является главой планирования и бухгалтерского учета в компании Абрамовича Millhouse. Признает свою преданность и лояльность работодателю Абрамовичу. Не считает себя зависимой от него, но работу потерять не хотела бы. Начальником Худык в начале ее карьеры был Швидлер, а отчетность она предоставляла Панченко. Вопросы задает адвокат Березовского.
Рабинович: «Вы помогали при раскрытии документов в ходе этого разбирательства?»
Худык: «Конечно».
Рабинович: «Вы помогали Юлии Лебединой (юрист Millhouse) определять, какие документы по нероссийским компаниям могут относиться к делу?»
Худык: «Я ей помогала. Но сказать, что она полагалась на мое мнение, — это неверно. Моя помощь была связана в основном с раскрытием документов нероссийских компаний — например, «Руником», Madison».
Худык признается, что при раскрытии документов зарубежных компаний Абрамовича, которые преимущественно составлены на английском языке, ей часто приходилось обращаться к словарю, так как она с 2003 или 2004 года не имела языковой практики.
Рабинович: «Вы ссылаетесь на документ «Схема платежей» (другие свидетели называли его «Большой баланс»), созданный вами в 2001 году, в котором отражается схема выплат Березовскому и Патаркацишвили. Давайте рассмотрим одну из таблиц».
Худык: «Данная таблица отражает, что выплаты компании Devonia предусмотрены в виде ценных бумаг».
Рабинович: «Вы знаете, что «Схема платежей» была раскрыта за четыре дня до дачи свидетельских показаний? А вы говорите, что обращались к этому документы еще в 2007 году. В таком случае почему этот документ не был раскрыт раньше?»
Худык: «Был получен существенный объем информации. Видимо, заняло какое-то время, чтобы разобраться, имеет ли этот документ отношение к делу или нет… Это мои догадки».
Рабинович: «Госпожа Панченко вчера объясняла, что «Большой баланс» был найден на вашем компьютере».
Худык: «Как я поняла позднее, в компьютерах сотрудников создавались поддиректории. И эта директория была даже не видна мне. Мало того, данная архивная директория требовала пароля».
Рабинович: «Правда, что когда вы работали над оформлением платежа в $1,3 млрд, вы поддерживали контакт с Джеймсом Джейкобсоном (один из юристов Березовского)?»
Худык: «Нет, это нет так. Я поддерживала контакт с Русланом Фомичевым (доверенное лицо Березовского)». Рабинович приводит пример письма, направленного Джейкобсону. Худык поясняет, что это был единичный случай. В тот раз Фомичев не разобрался в юридческих тонкостях документа и попросил переправить их юристам, а именно Джейкобсону. Худык утверждает, что не знала, что Джейкобсон занимался сделкой по Devonia (эта компания контролировала перевод денег от Абрамовича Березовскому за «Сибнефть»). Рабинович обнаруживает датирование задним числом расписки о передаче акций Devonia.
Худык: «Да, я это сделала, к сожалению. Я вводила в заблуждение банк, с которым у нас были очень хорошие деловые отношения. Но я не могла поступить иначе. Мне обязательно нужен был документ. Я не могла просто принести в банк платежку на $1,3 млрд» (за акции «Сибнефти»).
Рабинович: «Но действительной передачи акций не происходило?»
Худык: «Реально передавать акции не было необходимости. Потому что на основании документов эти акции вернулись Devonia через несколько дней. Физической передачи акций не происходило».
Судья: «Кто придумал эту схему?»
Худык: «Сама схема была разработана моим руководителем — Панченко, а осуществляла ее я. Схема была ясная: сумма должна быть объявлена как дивиденды. А вот в какой форме — ценными бумагами или наличными проводить выплату, — это претерпевало изменения».
Худык уточнила, что не знает, кто придумал эту схему изначально, но до нее эту схему донесло ее руководство.
Рабинович: «А кто начальник госпожи Панченко? Это господин Швидлер?»
Худык: «Полагаю, да». […]
****
Швидлер «не был акционером»: «Роман всегда путал определения»
«Я получал только зарплату. Кроме того, около 5-6 лет Абрамович оплачивал мой стиль жизни… Он платил за мой отдых, за поездки на яхтах, в 1998 г. он подарил нам с женой дом»
Леонид Полежаев (слева) и Евгений Швидлер (справа)
Во вторник в Высоком суде Лондона завершился допрос бывшего президента компании «Сибнефть» Евгения Швидлера. Речь в основном шла о покупке «Сибнефти» и деталях договоров по приобретению активов будущего «Русала». Лоуренс Рабинович, адвокат Бориса Березовского, пытался показать, что во всех случаях Березовский либо Бадри Патаркацишвили были в числе партнеров или сторон сделок — так же, как Абрамович и Швидлер. В итоге выяснилось, что сам Швидлер не считает себя партнером Абрамовича.
Внимание судьи было обращено на эпизод с залоговым аукционом по «Сибнефти», который выиграла Нефтяная финансовая компания (НФК). Березовский, по сведениям Рабиновича, дважды назначался в ней председателем совета директоров. «Его дважды так называли», — уточнил Швидлер, слова которого передает «Коммерсант»: в российской компании не обязательно должен был быть совет директоров. «Эти компании вообще были созданы только для аукциона, они были держателями»,— сказал свидетель. Березовский же не был председателем совета директоров де-факто: его просто нужно было как-то называть, сказал Швидлер.
На прямой вопрос Рабиновича, «что произошло с доходами от продажи доли в «Русале», Швидлер ответил, что «часть доходов была использована на покупку игроков [футбольных клубов]». Вслед за этим Рабинович представил суду договор, подписанный Швидлером. Это рамочное соглашение от 10 февраля 2000 г. о приобретении алюминиевых активов, которые затем были слиты с активами Олега Дерипаски. Швидлер пояснил, что он, хотя назван в договоре покупателем наряду с Абрамовичем и Патаркацишвили, на деле подписал его потому, что вел все переговоры по этой сделке, «и если бы я не стал подписывать, то это бы выглядело плохо». «Не все, кто в договоре названы покупателями, были покупателями, и не все, кто в договоре названы продавцами, были продавцами?» — иронически переспросил Рабинович. В ответ Швидлер разъяснил российские реалии того времени: «Это соглашение между людьми, которые сидят за столом. Группа людей записала на бумаге то, чего они хотят. Все люди, которые здесь перечислены, имели большое отношение к ситуации». По такой же схеме Швидлер обосновал свою подпись на предварительном договоре о слиянии алюминиевых активов с Олегом Дерипаской: по его словам, действительными сторонами были исключительно Абрамович и Дерипаска. Швидлер подтвердил ранее сказанное в суде Абрамовичем о встрече Дерипаски, состоявшейся после подписания документа, в отеле «Дорчестер» 13 марта 2000 г. с участием Патаркацишкили, Абрамовича и Березовского. По его словам, это не была встреча с партнерами по «Русалу». «Я знаю, что нехорошо так шутить, но если бы Дерипаска тогда думал, что встретился со своими партнерами, то у него случился бы сердечный приступ!»— сказал Швидлер, по всей видимости, имея в виду Патаркацишвили. Ранее в суде Абрамович говорил, что у Дерипаски и Патаркацишвили были враждебные отношения, так как последний одно время помогал соперникам Дерипаски — TWG братьев Рубенов. Дерипаска не знал, что на встрече будет Патаркацишвили: Абрамович ему об этом не сказал. В понедельник адвокату Бориса Березовского, который требует от Абрамовича свыше $5,5 млрд, так и не удалось заставить Швидлера показать, что Березовский когда-либо владел долями в «Сибнефти», однако свидетель сделал другие интересные признания. По словам Швидлера, он был только управляющим — подчиненным, а не партнером Абрамовича, а взамен последний обеспечивал ему высокий уровень жизни. «Я получал только зарплату. Кроме того, около 5-6 лет Абрамович оплачивал мой стиль жизни и стиль некоторых других менеджеров. Он платил за мой отдых, за поездки на яхтах, в 1998 г. он подарил нам с женой дом». Когда адвокат Рабинович обратил внимание, что Швидлер (гражданин США) не указывал эти доходы в налоговых декларациях, Швидлер возразил, что является экспертом по налогам и знает, что и не должен был это делать. «Это предоставлялось на работе. Роман тоже жил такой жизнью», — заявил он.
После того как стороны обсудили структуру владения «Сибнефтью», отношения Швидлера с Arthur Andersen — аудитором гибралтарского офшора Runicom — и посредником Valmet, Рабинович вновь перешел к различным интервью Абрамовича российским СМИ, из которых, по его мнению, следует, что у Березовского были доли в «Сибнефти». Снова появилось на свет интервью Абрамовича «Ведомостям» от 1 декабря 1999 г., в котором Абрамович говорил, что он не единственный акционер и что помимо него «Сибнефтью» владеет менеджмент.
«Напрямую, думаю, он имеет в виду меня как человека, который контролирует траст, который в конечном счете контролирует голоса», — сказал Швидлер. «Он называет вас акционером»? — сразу же уцепился за слово Рабинович. «Нет. Роман всегда путал определения. Поначалу была структура в Лихтенштейне. Я был протектором [номинальным держателем — Vedomosti.ru]. Затем мы все перевели на Кипр, и я опять был протектором. А бенефициарами — Роман и его дети. В конечном счете все акции были записаны на него и его семью в кипрской структуре, в кипрском трасте». Швидлер подтвердил версию, высказанную в суде самим Абрамовичем, что впечатление о нескольких владельцах «Сибнефти» создавалось специально — для защиты. «Романа очень беспокоил вопрос безопасности. Я говорю не об уличном хулигане. Как это сказать лучше по-английски? Плохие конкуренты такого же уровня, такого же масштаба, — сказал Швидлер. — Если он единственный акционер, то нужно решить только одну проблему, если кто-то захочет получить активы». Сергей Смирнов
Источник: Ведомости.Ру
****
Александр Волошин: «Я дал ему понять, что это позиция и президента»
Как искореняли в ОРТ интересы Березовского, владельца 49% акций телекомпании
Михаил Лесин и Александр Волошин (справа)
Больше всего я опасалась, что Александр Волошин в последний момент одумается и не приедет в Лондонский суд, где судятся Березовский и Абрамович. Потому что если бы такое неожиданно с ним приключилось, то мы бы так и не узнали из первых уст, то есть со стороны государства, что, по сути, в российской истории был не один протокол № 6, а два. Что не один раз государство в далеком 2000 году откровенно вмешалось в свою пользу в медийный бизнес, а дважды.
Напомню, что протокол № 6 — это та самая официальная бумага, которую сидящий в тюрьме владелец НТВ Владимир Гусинский подписал вместе с министром печати Лесиным и без которой его бы из этой тюрьмы не выпустили. Бумага гарантировала его свободу и безопасность в обмен на уступку канала «Газпрому» по цене «Газпрома».
В случае же с ОРТ вмешательство было еще более циничным, поскольку вообще чисто политическим, там даже не пытались создать видимость «спора хозяйствующих субъектов». Просто вот так: отдай, Боря, канал, «концерт закончен». Неважно, что речь идет о владельце 49% или 49% — 6,5% (в залоге у ВЭБ, по данным Волошина), то есть в любом случае об одном из двух основных акционеров канала. Неважно, что государство, которое держало контрольный 51% (то есть власть, провозгласившая «диктатуру закона»), не пошло в суд, чтобы заявить свои претензии ко второму по величине, частному акционеру и попытаться цивилизованным образом выкупить у него акции. Неважно, что впоследствии те самые 49% в результате сложных схем размывались между «своими» олигархами. Неважно, что и через 11 лет после «окончания концерта» схема владения Первым каналом остается не до конца ясной и прозрачной. Все это меркнет перед совершенно феерическим по откровенности и, я бы сказала, непристойности рассказом в лондонском суде бывшего чиновника высокого ранга о том, как это делается в России.
[…] британская судья совершенно не обязана знать, что всего-то за несколько месяцев до этого разговора в кабинете Путина, когда Березовому объяснили про конец концерта, тот же канал закатывал такие «концерты» в пользу кандидата в президенты Путина, которые не снились ни одному кандидату ни в одной стране мира. И слава богу. Но тогда, например, рассказ о проблемах со здоровьем соперника Путина Евгения Примакова не считался использованием трагедии в личных целях, а позднее сюжеты о «Курске» и интервью с вдовами моряков будут расценены Волошиным как «Березовский использовал страшную трагедию в личных целях». […] И все попытки адвоката выяснить, а как же акции, право выдвигать людей в совет директоров — типа, как же с бизнесом-то? — все это не имеет никакого значения, надо было просто убрать Березового, а там уже руководитель ОРТ Эрнст сам с удовольствием и облегчением заработал на государство.
[Газета.Ру, 15.11.2011, «Прожекторберезовский»: […] кто-то там по наущению великого и ужасного Березы неправильно представил драму подлодки. То есть это не Владимир Путин не прервал свой отпуск в Сочи, когда гибла лодка. Это его оклеветали продажные журналисты. Это не Владимир Путин неудачно встретился с родственниками подводников. Это постановщики телевизионных трюков исказили его слова, походку, выражение лица. Это не его генпрокурор потом проводил расследование, общий смысл которого состоял в позировании перед телекамерой в куртке-аляске. Это его так неудачно показали. — Врезка К.ру]
[…] Оставим в стороне дальнейшие показания по поводу Глушкова, которого, конечно же, взяли в заложники […]. […] когда у тебя сидит товарищ, то торгуешься уже только за его освобождение.
Я искренне не понимаю Александра Стальевича. О-кей, у бизнесменов есть о чем спорить. Как они выглядят в этом споре — их проблемы. Но как же хреново выглядит в этой ситуации государство, его бывший и будущий президент и его бывший глава администрации. Поскольку Волошин человек умный, то я могу лишь предположить, что он пошел на самопожертвование, чтобы мир наконец узнал всю правду о том, как решают вопросы в России и сколь бесперспективно при жизни по понятиям создание международного финансового центра, которое, собственно, ему и поручено. Наталия Геворкян
Источник: Газета.Ру
****
Александр Волошин: чем грозит неповиновение воле Путина, Березовскому не говорил «У меня не было необходимости это детально обсуждать. Он перестал туда (на ОРТ.— «Ъ») звонить…»
Владимир Путин и Александр Волошин
[…] Вчера в Высоком суде Лондона продолжили давать показания свидетели со стороны Романа Абрамовича. Господин Абрамович выступает ответчиком по иску Бориса Березовского, требующего от него свыше $5,5 млрд — во столько Борис Березовский оценил вынужденную, по его словам, продажу долей в «Сибнефти» и «Русале». В понедельник в суде выступил экс-глава администрации Бориса Ельцина и Владимира Путина Александр Волошин. В отличие от допроса Романа Абрамовича, послушать господина Волошина пришли в основном представители российской прессы. Главный акцент в допросе был сделан на встрече Александра Волошина в конце августа 2000 года с Борисом Березовским. Поразительным оказалось то, что господин Волошин не отрицал факта встречи. В своем иске Борис Березовский заявляет, что после репортажа на ОРТ о трагедии с подлодкой «Курск» (телеканал раскритиковал действия властей) он встретился с Александром Волошиным, который сказал, что Владимир Путин предпочитает сам управлять ОРТ и господин Березовский должен передать свои 49% акций телеканала государству. В противном случае «Березовский закончит как Гусинский», добавил господин Волошин, согласно показаниям истца. Но на заседании господин Волошин не смог вспомнить, что президент Владимир Путин публично выразил недовольство освещением гибели «Курска» на ОРТ. По словам господина Волошина, Владимир Путин считал, что Борис Березовский хочет «нажить себе политический капитал на этой трагедии», и именно поэтому на встрече господину Березовскому было сказано, чтобы тот «прекратил использовать ОРТ в своих политических интересах».
— Вы дали понять Березовскому, что этот посыл исходил не только от вас, но и от Путина? — спросил адвокат Березовского Лоренс Рабиновиц.
— Да,— подтвердил господин Волошин.
Он добавил, что целью встречи было «проинформировать Березовского, что концерт закончен, что он больше не должен влиять на журналистов ОРТ» и что это было реализовано в ближайшее время: состоялась беседа с гендиректором ОРТ Константином Эрнстом, которого нужно было «освободить от влияния Березовского и дать ему свободу решать внутри коллектива все необходимые вопросы». Александр Волошин уточнил, что влияние Бориса Березовского на журналистов канала не было обусловлено его владением акциями ОРТ, оно было «неформальным». При этом он отрицал наличие каких-либо угроз с его стороны и со стороны Владимира Путина в адрес Бориса Березовского и настаивал на том, что никаких других механизмов влияния на господина Березовского не оказывалось, что господин Волошин назвал проявлением «излишней вежливости» к господину Березовскому. Адвокат уточнил: «Вы говорили Березовскому, что с ним произойдет, если он вас не послушается?» — «У меня не было необходимости это детально обсуждать. Он перестал туда (на ОРТ.— «Ъ») звонить… И журналисты были счастливы избавиться от этого влияния,— ответил свидетель.— Доренко не мог избавиться от этого влияния, и его передача была закрыта».
Господин Волошин подтвердил свои дружеские отношения с Романом Абрамовичем и то, что он проинформировал того о ситуации с ОРТ. Но отверг все предположения Лоренса Рабиновица, что государство угрожало Борису Березовскому и требовало отдать акции телеканала. По утверждению истца, после ареста 7 декабря 2000 года его близкого друга и партнера Николая Глушкова Роман Абрамович встретился с господином Березовским на мысе Антиб, где требовал продать акции ОРТ взамен на освобождение господина Глушкова. Согласно показаниям господина Абрамовича, этой встречи не было. В суде адвокат напомнил о встрече, упомянув, что Роман Абрамович якобы действовал по просьбе Александра Волошина. Свидетель категорически отрицал это, как и факт встречи с Бадри Патаркацишвили, на которой господин Волошин якобы обещал освободить господина Глушкова: — Я никогда в жизни отдельно не встречался и не общался с господином Патаркацишвили, я видел его несколько раз в компании с Березовским. Даже не помню ни одного телефонного разговора с ним. Может, через третьих лиц он мне что-то передавал, но напрямую мы с ним не общались,— заявил Александр Волошин. […] Анна Занина
Источник: «Ъ»
****
«Я дал ему понять, что это позиция и президента»
Экс-глава президентской администрации Александр Волошин рассказал Высокому суду Лондона, как Борис Березовский потерял ОРТ
На Бориса Березовского не оказывалось давления, чтобы он отказался от 49% акций ОРТ. Он и без этого утратил влияние на канал. Для этого было достаточно одного слова Владимира Путина. Это следует из показаний бывшего главы президентской администрации Александра Волошина в Высоком суде Лондона. Подробности в онлайн-репортаже, который ведет «Газета.Ru». […] Вопросы Волошину задает адвокат Березовского Лоуренс Рабинович. Волошин сообщает в показаниях, что в 1993—1994 годах выполнял роль консультанта и подготавливал документацию в компании АВВА — АО «Всероссийский автомобильный альянс». Эту компанию с 1994 года возглавлял Березовский. Рабинович интересуется, не считает ли Волошин деятельность данной компании мошеннической. Волошин отвечает, что не считает, но соглашается с тем, что попытки поставить этот проект в один ряд с другими мошенническими проектами были. Адвокат переходит к событиям августа 2000 года — встрече Волошина с Березовским. Рабинович воспроизводит для Волошина события, предшествовавшие этой встрече: арест Владимира Гусинского, продажа «Медиа-моста». По сведениям Рабиновича, министр печати Михаил Лесин предложил добиться снятия уголовных обвинений в отношении Гусинского, если тот продаст «Медиа-мост» «Газпрому». Но Волошин не помнит, чтобы были подписаны какие-то конкретные документы по этому поводу, пока Гусинский находился в тюрьме. […]
Рабинович: «Было ли, что вы обсуждали Гусинского на встрече с Березовским?»
Волошин: «Я вообще не помню про позицию канала НТВ в тот период. Я не помню, как НТВ освещало в тот момент трагедию с подлодкой «Курск». Поэтому, мне кажется, мы не разговаривали на эту тему на встрече. К тому же встреча не была продолжительной — около получаса».
Рабинович: «Березовский утверждает, что вы дали ему указание отдать свои акции ОРТ на этой встрече».
Волошин: «Целью встречи было информирование Березовского о том, что концерт закончен. Ни о каких акциях речи не шло. Уже неделей позже у нас проблем не было: он лишился влияния и уже не мог его вернуть».
Рабинович: «Но, так или иначе, у него еще оставались 49% ОРТ и он продолжал влиять на контент канала?»
Волошин объясняет, что Березовский мог только неформально влиять на журналистов и руководство ОРТ, а формально — нет. Хотя у него и было во владении 49% акций.
Рабинович: «Но это позволяет блокировать попытки других лиц провести назначение».
Волошин: «Никакой необходимости делать что-то радикальное с ОРТ у нас не было, нет и не будет. Эрнст (Константин Эрнст, с 1995 года гендиректор ОРТ, теперь Первого канала) руководит и по сей день ОРТ. Он талантливый журналист и руководитель. Все, что надо было сделать, — это избавить Эрнста от влияния Березовского». […]
Рабинович: «А как вы выразили Березовскому, что «концерт окончен»?
Волошин: «Смысл был в том, что он не должен больше влиять на журналистов и менеджмент ОРТ. И журналисты, и менеджмент телеканала получили от нас такой же мессидж».
Судья: «Вы сказали, что провели ваше решение в течение нескольких следующих дней. А какие шаги вы предприняли, чтобы Березовский больше не смог влиять на журналистов?»
Волошин: «Я переговорил с Эрнстом о принятом решении и объяснил ему, что он впредь свободен от любого влияния Березовского. И должен заметить, что Эрнст был счастлив».
Судья: «А были ли какие-то формальные шаги предприняты?»
Волошин: «Формальных решений от нас не требовалось, так как само влияние Березовского было неформальным. Он звонил журналистам и давал им указания, под каким углом освещать события».
Судья: «А на основании чего Березовский до этого оказывал такое влияние?»
Волошин: «Эта ситуация досталась мне по наследству, когда я пришел к управлению. И Березовский оказывал неформальное влияние на политические и общественные программы. Это был факт. Какое-то время это было терпимо, не хочу сказать, что это всем нравилось, но по инерции это продолжалось. А страшная трагедия с «Курском» стала причиной, чтобы это прекратить».
Рабинович: «И он имел право назначать кого-то в совет директоров?»
Волошин: «Это так, потому что он был акционером».
Рабинович: «Он назначил свою дочь Екатерину и своего ведущего журналиста Сергея Доренко в качестве члена совета директоров, так ли это?»
Волошин: «Не помню этого. Совет директоров никогда не рассматривал содержание вещания, поэтому меня составы директоров никогда особо не интересовали, так как я отвечал за политику в администрации президента».
Рабинович: «Через день после предыдущей встречи вы и президент встречались с Березовским в своем кремлевском офисе?»
Волошин: «Не помню, когда точно это было, но вскоре после первой встречи точно. Березовский был так расстроен прекращением своего влияния на ОРТ, что захотел услышать это лично от президента. После этого я переговорил с президентом и сообщил, что возникла такая просьба. К моему удивлению, он согласился и сказал: «Давай, организуем. Скажу ему лично, что об этом думаю». Встреча длилась минут пять, и ничего нового на ней сказано не было. Эмоции действительно, были высоки но никакого содержательного обсуждения не было, «Курск» мы не обсуждали. Президент подтвердил, что Березовский больше не может влиять на ОРТ, и журналистов тоже поставили в известность. Ситуация была понятна, Березовский был просто проинформирован о принятом решении. Березовскому это решение не нравилось. Ну, это его проблемы».
Рабинович: «Упоминался ли Гусинский на этой встрече?»
Волошин: «Я так не думаю. Гусинский не имел отношения к этой встрече, да и времени не было его упоминать».
Рабинович: «Открытое письмо Березовского президенту Путину, 5 сентября 2000-го, «Коммерсантъ». Березовский здесь ссылается на «представителя власти». Это вы?»
Волошин: «Ну, думаю, это я. Ему просто было слабо назвать имя президента в своем письме, поэтому он ссылается на меня».
Рабинович: «И в этом письме Березовский говорит, что вы выдвинули ему ультиматум: отдать ОРТ или отправиться дорогой Гусинского?»
Волошин: «Ну, это фантазия Березовского, как и многое другое».
Рабинович: «Выдвигали ли вы опровержение того, что то, что Березовский в открытом письме (Путину) заявил, — это неправда?»
Волошин: «Мы не могли каждый раз комментировать это, так как в течение года Березовский раз десять публично высказывался по поводу ОРТ. Поверьте, нам было и так чем заняться. Тем более, мне никогда не нравились публичные выступления, и я всегда их старался избегать. Я не публичный политик». […]
Любава Алтухова
Источник: Газета.Ру 14.11.2011
