Арендная плата Москве составляет $100 в год за все здание ЦДЛ
Читатели почитывают, писатели пописывают… примерно такой существовал фразеологизм в прежние годы. Сейчас те писатели, о которых когда-то шла речь, уже ничего не пописывают, сменился и круг любителей чтения. Да и сама писательская организация фактически прекратила свое существование. Об этом много раз уже писали — о том, что была разрушена инфраструктура бывшего СП СССР. Сначала народный писатель Узбекской ССР Тимур Пулатов стащил и перепродал одну часть имущества (два здания на Поварской и служебную квартиру на Новом Арбате) (его поставил возглавлять Союз писателей «певец демократии» Евгений Евтушенко), потом исчезла новая поликлиника Литфонда, построенная на писательские средства, да и сам Литфонд со своими Домами творчества тоже почти канул в лету, дачи писательские стали растаскиваться письменниками, созданная писателями «Литературная газета», ее типография, писательские издательства «Московский рабочий» (с прекрасным зданием на Чистых прудах) и «Советский писатель» на Поварской…
Каждый воровал то, что мог. Здание самого Союза писателей — памятник архитектуры — «Дом Ростовых», описанный Толстым в «Войне и мире», превращен усилиями Сергея Михалкова в ресторанную зону свободной торговли… А ЦДЛ, уникальное место, оно еще на моих глазах было «уведено» из писательской собственности. Его покойный директор сначала честно ходил в Союз, спрашивал: а как же здание, что делать с рестораном? Ему просто никто ничего не мог ответить. Писатели-«демократы» ругались с писателями-«почвенниками», пока уникальное здание растаскивали по частям…
Вот alexavadim кинул ссылку на пост prosto_dimka, рассказывающего о жизни Центрального дома литераторов изнутри. Грустная история. Но на моей памяти деньги, выделенные писателям тогда еще премьер-министром страны Егором Гайдаром стащили один «заслуженный фронтовик» и поэтесса-«почвенница», ныне — активистка поселка Переделкино. Ничего не меняется. Свобода, за которую так ратовали отдельные литераторы, воспринималась ими (даже т.с. фронтовиками) лишь как возможность воровать общественное. Мерзкое сообщество.
****
Как я работал в доме литераторов
Хочется рассказать об опыте работы главным инженером в одном из известнейших мест для интеллигенции Москвы именно в Центральном Доме Литераторов. Когда кто-либо пытается наложить руку, пусть и не совсем законно на подобные заведения, общество начинает бурлить, не вникая в то, что творится внутри «очагов культуры».А творятся там не совсем лицеприятные деяния. Но начну по порядку. Летом 2007 года мне предложили стать главным инженером ЦДЛ. Это предложение поступило по причине того, что до этого 15 лет главным инженером дома литераторов был мой отец, а также тем, что зарплата в 18 тысяч рублей (большая часть которой выплачивается в конверте) не привлекала никого и с 2002 года главного инженера в ЦДЛ просто не было!!! Как впрочем и главного энергетика, и это в историческом здании площадью примерно 4500 кв.м.На том момент я являлся директором собственного небольшого предприятия, но поскольку ЦДЛ был местом ,в которое меня тянуло с детства, и в надежде помочь навести там хоть какое то подобие порядка, то я принял предложение. В первый же день работы мне торжественно вручили пачку предписаний и результатов проверок, накопившихся за долгое время и по которым не было сделано ничего и попросили «порешать вопросы». Оказалось, что в здании, большую часть которого занимает один из самых дорогих ресторанов Москвы, а арендная плата городу составляет 100 долларов в год…. за все здание, практически всё находится в аварийном состоянии. Электропроводка требует замены. Кондиционирование большого зала не работает полностью. Крыша над библиотекой (бывшей лучшей библиотекой СП СССР) течет настолько, что всю зиму там стоят ведра по всему периметру).Паркетные полы проваливаются под ногами. Пожарной сигнализации не было (ее установили бесплатно, совсем недавно по личному распоряжению С.К.Шойгу). Исторический фасад здания разрушается. Пожарный водопровод наглухо заварен, по причине того, что гнилые трубы не выдерживают напора. И это далеко не полный перечень. Зарплаты в ЦДЛ мизерные- поэтому практически все работающие -это пенсионеры и люди предпенсионного возраста, которые просто не могут найти себе другую работу. К примеру заработная плата администратора (работа день через день по 12 часов) пять тысяч рублей с неоплачиваемым отпуском. При этом стоимость ежемесячный фуршет для правления и дирекции ЦДЛ обходится в 5 тысяч долларов , а обеды директора и ее зама в 1 000 долларов на каждого. При этом беззастенчиво присваиваются деньги, которые арендаторы платят в ЦДЛ за то, что наши работники помогают им в проведении мероприятий. Директор Максимова Г.И., когда я задал ей вопрос на эту тему, сообщила мне, что деньги пойдут «на премии сотрудникам». На мои требования о повышении заработной платы сотрудников и проведении ремонтов мне сообщалось, что ЦДЛ организация бедная и денег нет. При этом в ЦДЛ, усилиями конгломерата ,состоящего из директора Максимовой, её зама Алешечкина и гл.бухгалтера процветает всем известное неприкрытое воровство денег дома. Безо всяких документов работает буфет-кафе площадью (без подсобных помещений) более 100кв.м.,магазин и цех по производству полуфабрикатов, где используется бесплатный труд работников, но при этом даже не оплачивается электроэнергия, а под видом отделов дома литераторов без оформления арендных отношений работают частные фирмы. И это далеко не полный перечень безобразий. Кто делит прибыль ясно без слов. Я обратился к Максимовой с предложением легализовать весь этот бизнес ,на что мне было сообщено, чтобы я не лез не в свое дело и за них»есть кому заступиться». В другой раз было использовано слово «крыша». 10 апреля проходило общее собрание Клуба Писателей ЦДЛ, проходящее раз в 5 лет. Несмотря на то, что я находился в отпуске, я решил приехать и выступить на собрании о чем заблаговременно предупредил свое руководство…. Как оказалось- зря. Несмотря на то, что я являюсь членом клуба ,а также главным инженером ЦДЛ охрана получила указание не пускать меня в зал, мотивируя это тем, что у меня не хватает стажа!!! При этом в зал мог попасть любой желающий, вне зависимости от времени его членства в клубе, что я видел собственными глазами.. P.S. В ЦДЛ существует правление. В этом правлении есть много достойных людей. Но ни один из них, за исключением пожалуй Г.Боровика не интересуется происходящим. Весь их интерес-посещение ежемесячного фуршета, как это не прискорбно. Однажды я находился в кабинете директора, когда туда пришел один из членов правления.»здравтвуйте! Я пришел на правление.»Ответ директора:»Но оно же завтра!» «Я завтра не могу….мне бы сегодня!» Немая сцена.. «Сейчас что-нибудь придумаем…» Через 10 минут член правления в одиночестве обедает в ресторане.. Мерзко и грустно.
Источник: Компромат.Ру
****
Наследники Союза Писателей
«И мы дураки оказались, и еврейские писатели тоже. Теперь ни у них, ни у нас ничего нет. А воспользовались этим жулики» А еще у нас есть папка, где находится личное дело Абдул Муслима. — Кто это? — Вы не знаете? Яндарбиев. Он же был членом Союза писателей СССР — вот его личное дело. Мы помогаем налаживать творческие контакты между республиками. Приезжают писатели Грузии, у них южный тип лица, их ведут в отделение милиции. Нам звонят по этому вопросу, мы подтверждаем: «Да, это писатель, он приехал работать в архиве».
Карл у Клары украл кораллы. Почти вся собственность бывшего союза писателей СССР перешла в частные руки
Покойный прожил 57 лет. Это, как известно, средняя продолжительность жизни в нашей стране. Но завещания после него не осталось, так как предполагали, что он будет жить вечно. И теперь уже много лет идет борьба за его обширное наследство. Наследников у скончавшегося Союза писателей СССР (или тех, кто себя считают наследниками) оказалось много. Попросить даже причастного к нынешним литературным сражениям человека внятно рассказать, что именно происходит сейчас в писательских организациях — все равно, что потребовать от него без запинки произнести скороговорку «Карл у Клары украл кораллы». Рано или поздно обязательно споткнешься. «…Союз писателей России» состоит в «Международном сообществе писательских союзов» и находится в конфронтации с «Сообществом союзов писателей», нет — с «Содружеством российских писателей», нет, постойте, что вы меня путаете!», — в этот момент собеседник начинает махать руками и обижается на вас, хотя вы ни в чем не виноваты. Сражения между различными литературными организациями сейчас приняли очень конкретный характер. Борьба идет за оставшиеся после Союза квадратные метры.
И они побежали в разные стороны
Николай Ростов возвращался домой после похода на Бонапарта. Извозчик ехал к знакомому всей Москве особняку на Поварской. Да, считается, что именно в этом старом здании по адресу «Поварская, 52» и находился знаменитый «Дом Ростовых». Правда, точного ответа на этот вопрос у литературоведов нет. Но зато ни у кого нет сомнений в другом — именно здесь находилось правление Союза писателей СССР. Посреди бывшей клумбы, задумавшись, сидел бронзовый Лев Толстой. Мощный московский бурьян доставал ему до каблуков. Я открыла дверь в вестибюль. В вестибюле смотрели друг другу в глаза мраморная Венера Медицейская и писатель Мирза Турсун-заде, вытканный на коврике. Во время моих дальнейших странствий по особняку я убедилась — по крайней мере одну задачу этот дом выполняет честно. Он стал складом вещественных напоминаний о былой активности идеологического чуда — Союза писателей СССР. Все комнаты, где мне удалось побывать, были буквально набиты сувенирами, созданными в память о писательских форумах, встречах, круглых столах, симпозиумах, конференциях. Клочковатые брови бронзовых партизан, римские профили вырезанных из оникса колхозниц, волевой подбородок Маяковского на подстаканниках, канцелярские приборы с серпами и красными звездами. На гладких боках фарфоровых ваз змеились исполненные арабской вязью напоминания о том, что народ и партия едины. Эстет, помешанный на советском «большом стиле», попав сюда, вероятно, от счастья бы заплакал. Ковров столько, что коридор над лестницей напоминал салон-магазин «Уют» — не хватало только ценников. Древнее искусство ковроткачества имеет свои технические особенности. Знакомые с детства лица писателей оно передает несколько искаженно. Пушкин, например, был изображен в виде черноволосого красавца с прямым носом и напоминал злодея из индийских фильмов. Коврик с портретом Пушкина висел в маленькой комнатке с табличкой на двери «Содружество Союзов писателей». Сидя под этим портретом, поэт-переводчик Владимир Савельев — секретарь Содружества рассказывал о том, как образовалась его организация. — В Союзе писателей СССР к моменту его распада было порядка 11 тысяч человек. Многие из них вообще писателями не были, а были генералами, партийными деятелями, выпустившими по книжке воспоминаний. А руководил союзом в то время Георгий Мокеевич Марков. И семь лет назад во время августовского путча он собрал секретариат, чтобы решить вопрос: поддержать Янаева или нет. Все руководство склонялось, что лучше бы поддержать. Но Сергей Михалков, хитрый старый царедворец, предложил: «Давайте подождем до завтрашнего дня». А я тогда я работал в секретариате, был самым низовым сотрудником. Мы созвонились с друзьями, решили, что нельзя так это оставить — надо объединиться и что-то предпринять.
На следующий день пришли Юрий Черниченко, Григорий Бакланов, Булат Окуджава. Но путч уже провалился, никто не знал, что будет дальше, и они — эти старые секретари — просто разбежались в разные стороны и освободили нам место. А потом произошло официальное разделение на «Содружество российских писателей» и отколовшееся от него «Сообщество». Туда как раз и пошли дипломатические работники, генералы, чиновники. И на российском уровне то же самое. Образовались демократический «Союз российских писателей» и «Союз писателей России» во главе с Валерием Ганичевым — там Александр Проханов, Владимир Бондаренко и те, кого принято называть «патриотами». На московском уровне тоже есть «Московская писательская организация» и наш «Союз писателей Москвы». Хотя это условное название: у нас состоят около 1700 человек, среди них есть писатели из провинции, а другие, наоборот, во Франции или в Америке живут, как Толя Гладилин и Наум Коржавин. Но когда мы были в эйфории из-за того, что пришла свобода, наши оппоненты эти ходили, выбивали двери ногами и ставили свои замки. И теперь мы все потеряли. В этом доме у нас всего пять комнат. Гайдар несколько раз обещал, что вернет нам то, что нам должно принадлежать и ничего не сделал. А ведь он у меня на коленях сидел!
-?!? — Ну еще маленьким мальчиком. Я же с его родителями был знаком. Когда «патриоты» мне говорят, что надо объединиться, я отвечаю: «Давайте, но сначала объединим средства, которые вы бандитским образом захватили.» Я, например, занимался переводами. За это очень хорошо платили. И я, как и все, отчислял в Союз писателей проценты от моих гонораров. И в этом здании, и в соседнем Центральном доме Литераторов каждая щепка оплачена нашими деньгами. А теперь ЦДЛ приватизирован на сверхнесправедливой основе. Официально называется «Общественная организация «Клуб писателей ЦДЛ», а реально принадлежит частным лицам, хозяйственникам, которые во время этой смуты обрели самостоятельность. И хотя они до сих пор побаиваются разрывать все контакты с писателями, но в их ресторан никто из пишущих людей не пойдет, потому что денег нет. Все же теперь по-другому. Мне до сих пор звонит иногда старый писатель, говорит: «Мне через месяц исполняется 80 лет. Как ты к этому готовишься?» Я спрашиваю: «Расскажи мне, почему я как-то должен к этому готовиться?» Он обижается. Люди остались еще в той эпохе, им кажется, что я тут же подниму телефонную трубку, проинформирую центральные газеты, что необходимо дать подвальную статью. Жизнь переменилась. А люди до сих пор не заметили.
Первый обеденный перерыв
В условиях, когда непонятно, кто именно является юридическим правопреемником Союза писателей СССР, вопрос о собственности чаще всего решался по принципу, сформулированному в сказке «Конек-Горбунок» — «Коль сумел ты усидеть, так тебе мной и владеть». Особенно писатели печалятся по знаменитому ресторану ЦДЛ, уплывшему в самостоятельное коммерческое плавание.
«Богатые люди признают только одну цену — самую высокую,» — так, кажется, говорила в свое время Коко Шанель. Хозяева «Клуба-ресторана ЦДЛ» это хорошо усвоили. Их заведение — одно из самых дорогих в Москве. Писатели туда не ходят. Правда, есть люди, которые лично знакомы с другими людьми, которые уверяют, что как-то видели в этом ресторане Андрея Вознесенского.
Я отправилась в это заведение вместе со своим знакомым, человеком внутренне свободным и ненавидящим везде, а особенно — в одежде — пустые формальности (то есть пиджак, рубашку и галстук). Мне пришлось заранее позвонить в ресторан и поинтересоваться, обязательно ли приходить в костюме. Мне сказали, что обязательно. Ходить по городу в таком нелепом наряде мой приятель не мог — это было выше его сил. Поэтому он, как обычно, надел майку и шорты, а все аксессуары джентльмена заранее погрузил в портфель. И когда мы через главный вход вошли в здание Центрального Дома литераторов, поинтересовался у охранника, есть ли здесь пустая комната, где бы он мог переодеть — Зачем же вам беспокоиться, — удивился юноша в черном костюме. — Вот в углу рояль, положите на него вещи и прямо тут переодевайтесь. Так и сделали. И надо сказать, широкую писательскую общественность этот поступок нисколько не шокировал. Потому что в это время (пятница, восемь часов вечера) в вестибюле ЦДЛ не было ни души. Ни пьяных писателей, ни трезвых писателей — вообще никого. Я тем временем прогуливалась по фойе и некоторые следы литературной жизни обнаружила. На доске объявлений, например, висел рекламный листок, предлагавший «Услуги литературного имиджмейкера, который поможет организовать отклики на книгу в прессе.» Наконец, мой знакомый оделся в мятый костюм и стал похож на пьющего четвертый день бандита. Тут же откуда-то из воздуха соткались трое молодых людей, широкоплечих и внимательных. И они — один спереди, двое по бокам — повели нас в знаменитый Каминный зал ресторана Центрального дома литераторов. Пересказывать, что именно помнят эти стены — занятие слишком долгое. Интереснее было увидеть, во что ресторан превратился сейчас. Нас посадили за столик, поставили цветы, зажгли свечи. Вокруг бесшумно закружились сразу четыре официанта. Цены безумные. «Улитки в коньяке «Дмитрий» — 119 рублей 70 копеек. «Кролик «Тайга» — 258 рублей 30 копеек, Ягненок «Царицыно» — 283 рубля 50 копеек. Бокал красного сухого вина «BeauRivage» — 56 рублей». Десерт «Симфония шоколадного мусса — мелодия трех различных видов шоколада. Сервирована на соусе из водки и ванили» — 94 рубля 50 копеек. Впрочем, кухня действительно хорошая. Великим человеком был тот, кто придумал подавать виноградных улиток в соусе из коньяка. Пианист негромко исполнял «Полонез Огинского». Легендарный писательский кабак превращен теперь в респектабельное представительское заведение. Помимо нашего было занято еще 5 столиков — и за каждым сидели интернациональные компании. Двое русских — и двое итальянцев или американцев. Да, сюда следует водить боязливых иностранных деловых партнеров, чтобы сказать им — «Успокойтесь. В этой стране есть люди, способные выложить по 200 долларов за ужин на одну персону. И их немало, этих людей — оглянитесь — и справа они есть, и слева столик занят. Значит, есть деньги в этой стране и с ее гражданами можно иметь дело». Тем временем к улиткам нам принесли по специальному круглому хлебцу. Мой приятель поднял с тарелки доставшийся ему экземпляр и обнаружил под ним нечто, очень напоминавшее комок использованной жвачки. После пристального рассмотрения и тыканья вилкой подозрения подтвердились. Никогда не забуду задумчивое лицо официанта, который уносил поднос. Он был похож на Гамлета с черепом Йорика. Пока за соседними столиками смелые коммерческие идеи превращались в сухие строки контрактов, мы размышляли о том, что Россия всегда остается Россией. И оказались не совсем правы. Потому что после того как нам выписали счет (один миллион пятьсот тысяч за скромный ужин на двоих), официант принес нам бутылку шампанского. За счет заведения. Попросил простить за допущенные ошибки. И мы его простили.
Но собственность у нас одна
Комсомольский проспект, 13. Дом с колоннами. Висит доска: «Памятник архитектуры 18-го века, охраняется государством». Это — штаб литераторов-державников. Здесь издается газета «Завтра», призывающая свергнуть с помощью штыков кровавое правительство Ельцина. Здесь засел Союз писателей России. Не так давно писатели несильно взволновали демократическую общественность, присудив премию имени Шолохова литератору Радовану Караджичу (предыдущим лауреатом был литератор Саддам Хусейн). По левую руку от входа — лоток с духовной пищей. Весь джентльменский набор: «Советская Россия», «Наш современник», «Молодая гвардия», томик воспоминаний Риббентропа. Дальше мне на пути повстречался молодой человек, словно сошедший с полотна Нестерова. Синие, как васильки, глаза, кудри цвета льна, рубаха навыпуск. Он стоял в центре вестибюля, как посреди ржаного поля. Я проходила мимо, и тут он меня окликнул. — Sorry, can you tell me, why this lousy printer doesn’t work? Из-за чего я в ту минуту так удивилась? Патриотические писатели — тоже люди. Они тоже имеют право сдавать свою площадь разным фирмам. Я сделала несколько шагов и оказалась в светлом помещении, где ласково сверкали экраны компьютеров. — Мы рады вас видеть. Наше турагентство поможет вам приятно провести время в любой стране мира, — вежливо обратились ко мне. — Какую страну вы предпочитаете? — Можно Израиль? — поинтересовалась я . — Естественно. Пройдите в холл, к вам подойдет менеджер и вы посмотрите прайс-листы. В холл я не пошла. Я свернула в темный коридор и стала искать кабинет, где меня ждал Секретарь Союза писателей России публицист Владимир Бондаренко. Советская власть сепаратизм (и российский в том числе) не поощряла. Ни ваз, ни ковров я в коридорах не обнаружила. Все, за исключением площадей, которые сданы в аренду, скромно и потерто. А узкий и тесный кабинет самого господина Бондаренко был украшен портретом усатого Саддама Хуссейна, изображением неизвестного святого и бронзовой статуей Николая Второго со царевичем Алексеем. Специально подталкивать собеседника к теме имущества и квадратных метров не пришлось. И до моего прихода, судя по всему, передумано на эту тему было много. В свое время демократические писатели предупреждали националистов: те еще пожалеют, что разжигали огонь национальной ненависти, нетерпимости и вражды. Как седые демократы оказались правы! Но вряд они ли могли представить, насколько глубоким, выстраданным и искренним окажется это раскаяние. И вряд ли они могли предположить, что именно станет источником этого раскаяния. Своих либеральных оппонентов Владимир Бондаренко привычно называл «еврейскими писателями». Но в его речи этот выглядело не как зловещий идеологический ярлык, а как удобное видовое понятие. Говорить «еврейские писатели» гораздо проще, чем «литераторы, придерживающиеся демократических западных ценностей и объединившиеся в «Союз российских писателей». И главное — всем все понятно. — И мы дураки оказались, и еврейские писатели тоже, — энергично объяснял мне заместитель главного редактора газеты «Завтра». — Теперь ни у них, ни у нас ничего нет. А воспользовались этим жулики. Пока мы занимались дрязгами нашими политическими и национальными, были люди, которые видели — у этих драчунов еще куча собственности. И они решили: «Ну вы там деритесь. А мы себе побольше приобретем». И быстро стали во главе акционерных обществ. Сейчас процентов 90 собственности Союза писателей СССР: дома творчества, поликлиники, рестораны, которые и сегодня приносили бы какой-то доход и Вознесенскому — и Распутину, и Юрию Карякину — и Вадиму Кожинову, — уплыли в чужие руки. Центральный Дом Литераторов, издательство «Литературная газета», бывшее издательство «Советский писатель», ныне «Современный писатель» — все отдельные акционерные общества. Сейчас наш Союз писателей России объединяет около 7-8 тысяч человек, это примерно 90 процентов писателей, живущих на территории нашей страны. Во всех других организациях — от Содружества до Пен-клуба — только от одного до трех процентов. Вы резонно можете сказать: «У вас девять десятых — бездари». И я вам отвечу: «Значительная часть литераторов во всем мире — люди амбициозные, но малоспособные. И у демократов — не одни Вознесенские и Ахмадуллины. Большинство фамилий вы никогда не слышали. Но цель нашей организации — быть профсоюзом литераторов. И сейчас приходит понимание, что надо отстаивать свои интересы. Найти форму какой-то конфедерации, чтобы на суде заявить о своей правопреемственности по отношению к Союзу писателей СССР и потребовать возвращения писательской собственности. Сейчас ЦДЛ старается обслуживать писателей. Но и его директор Владимир Акимович Носков — мой хороший знакомый, и Гена Алешечкин, директор ресторана, сегодня совершенно самостоятельны. Я думаю, рано или поздно, когда произойдет юридическое объединение, мы вновь получим финансовый контроль и над рестораном, и над самим ЦДЛ. Наш Ганичев должен будет договориться с тем же Носковым. Сначала они пошумят, конечно, поскандалят. Но потом смогут определить, какая должна быть независимость и ЦДЛ и его ресторана, чтобы он нормально функционировал и не терпел убытки. — Владимир Григорьевич, — поинтересовалась я, — кому принадлежит знаменитый Дом Ростовых на Поварской? Содружество Союзов писателей занимает там всего несколько комнат. Кто сидит в остальных? — Дом на Поварской — наша большая потеря, — сообщил мне Бондаренко. — Сейчас он фактически захвачен Международным сообществом писательских союзов во главе с первым секретарем-координатором исполкома Тимуром Пулатовым. Эта организация была создана летом 1992 года по инициативе чиновной верхушки азиатских писательских союзов. Я считаю, что это организация фиктивная, надуманная, ибо она якобы объединяет разные Союзы писателей на территории бывшего Советского Союза. Но реально МСПС — это полностью изолированный бюрократический аппарат. Мы сами в свое время туда вошли. Но Пулатов оттеснил наших людей от управления и фактически лишил доступа в дом Ростовых. В этом доме вместе со службами почти три тысячи квадратных метров площади. И почти вся она сдается коммерческим структурам. Мы этих денег не видим. Можете себе представить, что Березовский, на основании того, что у него должность секретаря СНГ, объявил бы себя преемником Горбачева, приватизировал бы Московский Кремль и начал сдават ь его коммерческим структурам на том основании, что для СНГ деньги нужны? А нам сейчас реально осталось только это здание. Вот сдали подвал под ресторан «Пегас». Там какие-то дикие цены. Может быть, удастся сделать скидки для наших писателей — мы будем за это бороться.
Второй обеденный перерыв
Новое заведение, названное в честь древнегреческой лошади, выполнено в условном стиле «русская старина». Красный кирпич, низкие сводчатые потолки. Основной декоративный элемент — портреты российских самодержцев и просто известных персонажей нашей сложной истории. Суворов, Екатерина Вторая. На одной из стен висел портрет публициста Новикова, который, между прочим, был одним из известнейших отечественных масонов (реальных, а не выдуманных журналом «Наш современник».) Наличие здесь его изображения свидетельствовало, конечно, о веротерпимости владельцев, а не об их невежестве. Под потолком висели светильники в виде распластанных плоских двуглавых орлов. Если смотреть на них снизу, они очень напоминали цыпленка табака. Владельцы «Пегаса» еще не разобрались до конца со стилистикой своего заведения. Русские монархи, которые и при жизни особенно счастливы не были, вынуждены слушать хрипящую из колонок дикую американскую попсу. Меню выполнено в том умильном стиле, который в последнее время обрушился на наши рестораны как повальное несчастье. Не «селедка», а «селедочка», не «грибы», а «грибочки». Цены примерно в четыре раза ниже, чем в ресторане ЦДЛ. «Мозги с грибным соусом «Чудов монастырь» — 78 рублей. «Судак «Орли» — 49 рублей. Бокал грузинского вина — 30 рублей. Четырех официантов нам не выделили — наш столик обслуживала одна девица. Но работала она за троих и все время порывалась утащить из под носа тарелку с любовно оставленной напоследок маслиной или ломтиком помидора и очень огорчалась, когда мы с ледяной жестокостью давали понять, что собираемся эту маслину доесть. Еда оказалась средней, зато коктейли бармен делает прекрасно. Пока мы пили «Пинаколаду» (называть ее «Пинаколадочкой» здесь, к счастью, не додумались), я пыталась дать оценку местной публике. И пришла к выводу, что она наполовину состоит из мужчин, наполовину из женщин. Она ведет себя легкомысленно, хихикает, просит убрать музыку. Из напитков предпочитает виски и сухое грузинское вино. Так по крайней мере вели себя единственные посетители, которых мы могли в ресторане наблюдать. А посетителями этими были мы сами.
Борьба не окончена
За спиной моего собеседника — еще один вытканный на ковре Пушкин. Только здесь он был растерянным, унылым и похожим на спившегося интеллигента-шестидесятника. А всего ковриков с писателями в кабинете первого секретаря исполнительного комитета Международного сообщества писательских союзов Тимура Пулатова я насчитала восемь штук. Общение мое с руководителем исполкома МСПС проходило сложно. Судя по отдельным репликам, сознание моего собеседника беспокоил вопрос — кто меня подослал и интересы какой конкретно группировки я представляю. А выводы он делал самые неожиданные. — Правопреемники Союза писателей СССР- это мы, — объявил с самого начала Тимур Исхакович. — Наша организация объединяет писателей России и СНГ. Мы занимаемся координационной работой. Но сейчас очень сложная ситуация. Многие региональные организации не находят поддержки в Союзе писателей России. И они тогда прямо с нами налаживают отношения. Союз Писателей Татарстана входит напрямую в нашу организацию. («Вы подумайте, — вспомнила я слова Владимира Бондаренко. — Пулатов подготавливает почву на случай, если суд решит, что Дом на Поварской должен принадлежать российским писателям. Он пытается организовать из своего МСПС еще один всероссийский союз писателей. Уговаривает республиканские писательские организации, чтобы они подчинялись ему, минуя нас и разжигает тем самым сепаратистские настроения). — Союз писателей Чечни сейчас хочет к нам войти, — продолжил мой собеседник. Я вам сейчас покажу декларацию, подписанную председателем Союза писателей чеченской республики Ичкерия Казбеком Гайдукаевым. А вот видите папочку (он достал потертую розовую папку с тесемочками), это его личное дело. Оно у нас хранится еще с советских времен. А еще у нас есть папка, где находится личное дело Абдул Муслима. — Кто это? — Вы не знаете? Яндарбиев. Он же был членом Союза писателей СССР — вот его личное дело. Мы помогаем налаживать творческие контакты между республиками. Вот я получил телеграмму из Приднепровья, чтобы они Людмилу Щипахину на поэтический конкурс командировали. Вот некая поэтесса Пономарева в Югославию хочет поехать. Просит, чтобы мы заключили с югославами договор. Нас ругают те, кто много в свое время поимел от старого Союза. Вот Евтушенко ваш объездил 130 стран — у меня есть сведения. Они Союз писателей охаивают, а они хорошо жили. А теперь демократы сидят рядом, мы даем им помещение безвозмездно. Такое время — пусть всего будет побольше. — А юридически они не имеют права там находиться? — Юридически нет. Поскольку мы правопреемники, это нам передали. — Они здесь сидят потому, что вы их пустили, или потому, что они имеют право здесь находиться? — А почему это вас интересует? Почему эти мелкие темы вас интересуют, я вас спрашиваю. Нет, чтобы поговорить о писателях, о состоянии литературы, приходят журналисты с мелкотравчатыми интересами. Зачем все эти разговоры? Вы хотите снова возбуждать между писателями распри? Писатели люди неподготовленные во всяких хитросплетениях. Вы иностранка, у вас акцент нерусский. (Никогда в жизни мне ничего подобного не говорили). У нас есть литературные премии. Премия Булгакова вручается раз в два года. Ее получил таджикский автор, вы его имя сможете у консультантов узнать, премия Платонова. Сейчас такая ситуация, надо много помогать людям. Приезжают писатели Грузии, у них южный тип лица, их ведут в отделение милиции. Нам звонят по этому вопросу, мы подтверждаем: «Да, это писатель, он приехал работать в архиве». Вот вы сидите передо мной, иностранная журналистка. Ну и что, ну вы добьетесь, что здесь будут «патриоты». Вы думаете, если здесь будет бродить Ганичев, лучше будет? Он что, все в а ренду сдавать не будет? Он ударил по ручке кресла: «Вы думаете, борьба уже закончена? Вы думаете, я здесь прочно сижу?» Ему виднее.
По закону Свифта
В свое время за спорами между литераторами следили миллионы людей. Когда «Наш современник» спорил с «Огоньком», нужна ли советскому писателю проза Набокова — на самом деле решалось, по какому пути стране идти. Сейчас эпицентр идеологических битв ушел куда-то совсем в другую сторону. Писатели для них уже не пригодились, и их оставили в покое. Но свою задачу — быть примером для общества — отечественные литераторы и по сей день честно выполняют. Почему мы решили, что пример должен быть только положительным? Последние семь-восемь лет споров, скандалов, борьбы и интриг в писательских союзах могут привести к ряду интересных выводов. Например — к следующему: «Любые партии — это безумие многих ради выгоды единиц». Как сказал в одном из своих произведений английский писатель Джонатан Свифт. Книги надо читать. Они — источник знаний.
Источник: «Московские новости», 18.08.1998
Екатерина Карсанова
