Немцов: заказчик процесса — Путин, которому «кажется, что Ходорковский на свободе способен лишить его власти, собственности и той же свободы»
Вчера в Хамовническом суде гособвинение затребовало сроки для Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Попросив прекратить за истечением срока давности ключевой эпизод с хищением акций компаний, входивших в Восточную нефтяную компанию (ВНК), прокуроры даже с учетом президентских поправок в Уголовный кодекс запросили для подсудимых за присвоение и отмывание по 14 лет колонии общего режима. Отбывать наказание они должны с 2003 года, когда впервые оказались за решеткой. Если суд удовлетворит обвинение, то они выйдут на свободу накануне президентских выборов 2018 года.
[GZT.Ru, 23.10.2010, «Ради срока Ходорковскому прокуроры объявили Грефа и Христенко жертвами провокации»: На итоговом заседании прокуроры сократили почти на треть объем предъявленного обвинения, попросив признать Ходорковского и Лебедева в хищении 218 млн. тонн нефти дочерних компаний, а не 350 млн. тонн, как это было раньше. […] Начав с анализа доказательств по первому эпизоду — хищения 38% пакета акций ОАО «ВНК», прокуроры плавно перешли на доказывание главного обвинения — присвоения нефти трех дочерних компаний. Больше недели гособвинители убеждали судью Виктора Данилкина, что сделки купли-продажи, по которым ЮКОС приобретал нефть и скважинную жидкость, по сути, были фиктивными, а стоимость нефти в них — существенно заниженной. Прокуроры рассказывали, что Ходорковский, Лебедев и другие члены преступной группы, в которую вошли менеджеры и юристы компании, принудили добывающие предприятия ОАО «Самаранефтегаз», ОАО «Юганскнефтегаз» и ОАО «Томскнефть» заключить генеральные соглашения, по которым абсолютно вся нефть «дочек» скупалась ЮКОСом по сильно заниженным ценам. — Врезка К.ру]
[Slon.ru, 22.10.2010, «Пощады не будет. Или будет?»: в конце концов, обвинители «разродились» некой квинтэссенцией обвинения:
«Передача полномочий исполнительных органов от нефтедобывающих предприятий сначала в ЗАО «Роспром», а затем в ЗАО «Юкос-ЭП» и ЗАО «Юкос-РМ» и процедура дальнейшего управления добывающими предприятиями со стороны управляющих компаний в лице подсудимых являлось злоупотреблением правом, данное обстоятельство влекло нарушение равенства его участников, так как нефтедобывающие предприятия как юридические лица намеренно ставились в невыгодные для себя условия, при которых они не могли осуществлять свои права по своей воле и достигать основной цели своей деятельности — извлечения прибыли. Управление нефтедобывающими предприятиями осуществлялось исключительно в интересах группы основных акционеров, которыми к этому моменту стали Ходорковский, Лебедев, а также действующие с ними члены организованной группы». — Врезка К.ру] Последний день выступления гособвинителей в прениях, а они выступают с 14 октября, поначалу мало чем отличался от других. Гюльчехра Ибрагимова, Валерий Лахтин и Дмитрий Шохин по очереди оценивали показания свидетелей защиты и обвинения, причем с их слов выходило, что и те и другие только подтверждали прокурорскую версию событий. Таким свидетелем, например, оказался бывший премьер, а сейчас один из лидеров оппозиции Михаил Касьянов. «Большинство утверждений свидетеля Касьянова не соответствуют действительности и им же самим опровергаются»,— сказал прокурор Лахтин, отметив, что в ходе допроса на суде свидетель Касьянов утверждал, что у уголовного дела в отношении Ходорковского и Лебедева есть «политическая подоплека». «Однако на уточняющий вопрос свидетель пояснил, что он спрашивал у Владимира Путина, арестованы ли Ходорковский и Лебедев по политическим мотивам, на что Путин ему ответил, что это — дело прокуратуры»,— сказал прокурор. «Ложные утверждения Касьянова о политической подоплеке дела опровергаются также обвинительным приговором Мещанского суда Москвы в отношении Ходорковского и Лебедева, вступившим в законную силу»,— добавил Валерий Лахтин. По мнению гособвинителя, практически все допрошенные в суде свидетели защиты либо делали на суде заявления, не соответствующие действительности, либо не могли вообще ничего пояснить по существу уголовного дела. К таким свидетелям, в частности, были отнесены глава Сбербанка Герман Греф, главный редактор газеты «Ведомости» Татьяна Лысова, министр промышленности и торговли Виктор Христенко и бывший руководитель Центробанка Виктор Геращенко. Зато обвинение посчитало верными показания другого свидетеля — бывшего главу компании «Ист Петролеум» Евгения Рыбина (за организацию двух покушений на него и другие преступления к пожизненным заключениям были приговорены экс-руководитель одного из управлений службы безопасности ЮКОСа Алексей Пичугин и акционер компании Леонид Невзлин, последний получил срок заочно), заявлявшего, в частности, о том, что «всю нефть украли, но она так и осталась в трубе» и что «переход права собственности на основании договоров купли-продажи нефти — это метод воровства нефти». Показания самих Ходорковского и Лебедева обвинители оценили как «не соответствующие действительности» или «недостоверные». Прокурор Ибрагимова отдельно пояснила двусмысленность ситуации, когда в первом процессе в Мещанском суде Ходорковского и Лебедева обвинили в неуплате налогов, а теперь получается, что налоги они должны были платить с «похищенной» нефти. По мнению обвинения, объясняется это очень просто: «Объекты преступления различны. Преступная группа вынуждена была придавать своей деятельности для сокрытия преступлений законный характер», а значит, в ходе финансово-хозяйственной деятельности предприятия ЮКОСа должны были платить налоги. Затем прокурор Лахтин описал в своем выступлении психологический портрет подсудимых, которые оказались похожи на злого и доброго следователя. Михаил Ходорковский «имеет вид обходительный, но это ложное впечатление», «он даже в суде играет роль нормального человека», а Лебедев — «жесткий, неуступчивый человек», поэтому ему Ходорковский и поручал вести «жесткие» дела. Услышав смех в зале, гособвинитель Лахтин только посетовал: «По преступлениям, которые вменяют Ходорковскому и Лебедеву, в Европе и США предусмотрено суровое наказание — до 20 лет. И это оправданно». Он заявил, что Ходорковский и Лебедев своими преступными деяниями дискредитировали российское бизнес-сообщество. После этого гособвинение и запросило сроки для подсудимых. Прокурор заявил, что эпизод присвоение акций «дочек» ВНК и легализации средств и эпизод присвоение нефти и легализации средств, вырученных от нее, квалифицируются по статьям 160 УК и 174 УК в редакции от 7 апреля 2010 года (то есть с учетом президентских поправок, когда ответственность за легализацию была сокращена с 15 до 10 лет). По первому эпизоду прокуроры запросили семь лет за присвоение и восемь — за легализацию, по второму эпизоду — восемь и девять лет соответственно. Однако первый эпизод, связанный с акциями, обвинение тут же просило суд снять, поскольку он был совершен десять лет назад и по нему истекли сроки давности (хотя в ходе прений прокуроры утверждали, что доказано и обвинение по акциям). Прокурор просил суд учесть «характер и степень общественной опасности преступлений, относимым к категории тяжких». И в то же время — наличие на иждивении у подсудимых малолетних детей, что является обстоятельством, смягчающим подсудимым наказание, и состояние здоровья Платона Лебедева. По совокупности преступлений, заявил Валерий Лахтин, «путем частичного сложения наказаний просим назначить каждому 13 лет и 6 месяцев лишения свободы». А с учетом еще неотбытого наказания — назначенного им Мещанским судом в 2005 году 8-летнего срока — в целом приговорить каждого подсудимого к 14 годам колонии общего режима. Почему именно такой срок затребовало обвинение, его представители не пояснили. Адвокаты считают, что, скорее всего, прокуроры исходили из положения ч. 5 ст. 69 (назначение наказания по совокупности преступлений) УК РФ. В статье сказано, что «если после вынесения судом приговора по делу будет установлено, что осужденный виновен еще и в другом преступлении, совершенном им до вынесения приговора суда по первому делу, в окончательное наказание засчитывается наказание, отбытое по первому приговору суда». Таким образом, можно сделать вывод, что сроки по делу будут отчитываться с момента задержания Ходорковского и Лебедева (октябрь и июль 2003 года), а на свободу, если суд назначит им запрошенное прокурорами, они выйдут только в 2017 году. Отметим, что условно-досрочное освобождение по первому делу Ходорковский и Лебедев так и не получили. […] Евгения Кузнецова, Алексей Соковнин ****
Немцов: «Я понимаю, кто является заказчиком этого процесса. Это Ваш премьер-министр В.Путин. В.Путин страдает ходорофобией в особо тяжелой форме. Ему кажется, что Ходорковский на свободе способен лишить его власти, собственности и той же свободы»
Открытое письмо президенту России Д.Медведеву
Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Второй процесс по делу Ходорковского и Лебедева близится к финалу. Прокуратура требует лишить свободы того и другого еще на 14 лет. Если отсчитывать второй срок от момента предъявления обвинения по нему (2007 год), то сидеть Лебедев и Ходорковский должны до 2021 года. Такой срок в тюрьме не сидят люди даже за убийства, насилие, разбой. Неужели Ходорковский с Лебедевым — более опасные, чем убийцы?! Я убежден, что Вы отлично понимаете всю абсурдность обвинений, предъявленных Ходорковскому и Лебедеву. Поверить в то, что они сами у себя украли сотни миллионов тонн нефти и при этом заплатили с нее налоги, психически здоровый человек не может. За семь лет пребывания в тюрьме они потеряли здоровье, у них отобрали ЮКОС, а семьи находятся в перманентном стрессе. Может, достаточно уже?! Я понимаю, кто является заказчиком этого процесса. Это Ваш премьер-министр В.Путин. В.Путин страдает ходорофобией в особо тяжелой форме. Ему кажется, что Ходорковский на свободе способен лишить его власти, собственности и той же свободы. Это клиника, которую невозможно излечить. Надеюсь, что Вы этим недугом не страдаете. Ваш премьер-министр на встречах с журналистами, как российскими, так и зарубежными, утверждает, что руки Ходорковского по локоть в крови, что он повинен в убийствах. Я неоднократно бывал в Хамовническом суде. Ни один из прокуроров, явно не питающих симпатий к Ходорковскому и Лебедеву, ни разу не заикнулся про причастность подсудимых к кровавым убийствам. Путин лжет, говоря об убийствах. Задача, которую он при этом решает, понятна — Ходорковский должен сидеть в тюрьме вечно. Таким образом, весь процесс стал личной вендеттой Путина против Ходорковского. Господин Президент, согласно Конституции, у Вас есть возможность помиловать Ходорковского и Лебедева (ст.89 Конституции РФ). При этом прошений о помиловании от подсудимых не требует ни Конституция, ни российские законы. Очевидно, что помилование Лебедева и Ходорковского — это благородный шаг. Очевидно, что этот шаг убедит миллионы соотечественников, международную общественность в Вашей самостоятельности и принципиальности. Убежден, что большинство граждан нашей страны поддержат это Ваше решение. Ибо Ходорковский уже давно перестал быть олигархом, а стал в глазах миллионов граждан мучеником. Очевидно, что Ваше решение о помиловании укрепит международный авторитет, как России, так и Ваш личный. Как бы ни сложилась Ваша судьба после 2012 года, помилование Ходорковского и Лебедева войдет в историю как настоящий президентский поступок, благородный и честный. Борис Немцов, 25 октября 2010 года
Источник: Борис Немцов, 25.10.2010
****
Прокурор: «Ходорковский и Лебедев своими деяниями дискредитировали российское бизнес-сообщество. Оказывали незаконное давление на суд, на свидетелей, на СМИ, все искажая, они подорвали устои государства и своими обращениями в Европейский суд»
День двести восемьдесят третий
Прокуратура продолжает прения — то есть, как и на прошлой неделе, цитируют обвинение, которое уже читали год назад. […] — Одна из форм легализации — выплата дивидендов, — совершил экономическое открытие прокурор Лахтин, назвав дивиденды «платой за участие в преступлении». — Нефтедобывающими предприятиями нефть самостоятельно отгружалась непосредственно российским и зарубежным покупателям… — читал Лахтин. Так нефть отгружалась или все-таки похищалась? Лахтин полагал, что одно другому не противоречит, а Лебедев с Ходорковским занимались хищением и отмыванием, не выходя из СИЗО. — Мы считаем, что такое обвинение законно и обоснованно! — докладывал прокурор, но решил на всякий случай его немного «почистить»: убрать заоблачные показатели из объема вмененной следствием «похищенной» нефти («аквариуму» вменили столько, сколько ЮКОС никогда не добывал), отмечая, что его ведомство «допустило арифметические ошибки». В итоге сократил 350 миллионов тонн до 218 миллионов. Впрочем, такие корректировки существа дела не меняли — тяжесть обвинений оставалась прежней. Как и объем «отмытых доходов», хотя по логике, если объем похищенного сокращается, то автоматически тут же должен корректироваться и объем легализованного. Впрочем, нестыковка не объяснялась, зато намекалось: «легализация» совершалась по 2004 год, когда подсудимые были уже в СИЗО, — то есть не стоит ожидать прекращения дела за давностью (по ст. 160 и 174 давность составляет 10 лет)… — Сделки по реализации нефти были сложными и многоступенчатыми… — говорил Лахтин. А прокурор Ибрагимова вписала в эту «многоступенчатую схему» российские и зарубежные банки, их директоров и даже Красный Крест…
День двести восемьдесят четвертый
— Метод воровства — переход права собственности, — прокуроры убеждают суд в том, что договора купли-продажи доказывают хищение нефти. «Доказательства вины» — показания «любимого» свидетеля Рыбина (он уже «посадил» Пичугина и Бахмину). Общий смысл: «С приходом ЮКОСа в ВНК и «Томскнефть» началось воровство». — Мы оцениваем показания Рыбина о том, что нефть «невозможно украсть», потому что нефть жестко регламентируется по своему движению, как полученные в результате наводящих вопросов защиты. В последующем Рыбин поправился и сказал, что нефть, конечно, похищалась, что Лебедев с Ходорковским бочками по ночам нефть не таскали, что они более хитроумные способы придумали! Путем различных махинаций вдруг «Томскнефть» перестала владеть нефтью. Собственниками нефти становились подконтрольные подсудимым офшорные компании, а нефть как была в трубе, в танкере, в бочке, так там и осталась… Зал, где все-таки слушалось дело о хищении нефти, взорвался. Нарастающая смеховая волна подхватила судью Данилкина. Борясь со смехом, пытался продолжить чтение прокурор Шохин, но в итоге, не выдержав, сел на место и расхохотался сам. Публика аплодировала. И заседание прервалось само собой. Объявили перерыв, после которого цитировать показания Рыбина Шохин не рискнул. Ему на помощь пришел Лахтин — вновь про компании-«дочки», которые якобы самостоятельную хозяйственную деятельность не осуществляли и были полностью зависимы от ЮКОСа. Причем прокурор не мог простить приобретение для одной из этих компаний компьютеров: — На 3 тысячи рублей…
День двести восемьдесят пятый
— Что делает?! — изумлялся Лебедев ловкостью Лахтина, с которой тот интерпретировал показания свидетелей и документы… — Ходорковский и Лебедев подчинили себе административный персонал управляющих компаний. Вина подсудимых в установлении контроля над финансами подтверждается докладной запиской на имя Лебедева! Запиской от имени Кузнецова. Также подтверждается телефаксом… — читала Ибрагимова. Судья тоскливо разглядывал осень за окном. — Подтверждается это показаниями свидетеля Виденеевой… Субботиной… Гришняевой… Колупаевой… Коваль, Хвостикова, Захарова, — многих из них (не осужденных людей) Ибрагимова легко называла «членами орггруппы». […]
День двести восемьдесят шестой
То же самое, что в понедельник, вторник, среду… Восемь часов подряд. Прокурор Смирнов в курилке разводит руками: «Что делать? Надо все прочитать. Завтра тоже весь день будем читать». На просьбу назвать хотя бы приблизительные сроки отшучивается: «Конечная бумага, которую будем читать, еще не готова». Лахтин — тоже шутит про себя и коллег: «На святое дело идем…» — Ходорковский присвоил себе руководящие полномочия и полностью контролировал все сферы деятельности компании. Он сам это подтвердил в ходе своих показаний и при допросе свидетелей. — Подсудимый, услышав это от Ибрагимовой, вскинул брови. По словам прокурора, ЮКОС старался придать себе имидж добросовестной, честной и открытой компании, для чего к финансовым проверкам были привлечены аудиторы с мировым именем, а также создан сайт ЮКОСа, где регулярно публиковались новости компании. — Однако положительные результаты проверок Ходорковский и Лебедев получали путем обмана — скрывая ряд фактов, которые могли повлечь отмену всех проверок начиная с 1996 года, либо подавая информацию в искаженном виде… Сайт же ЮКОСа не отражал реальную картину деятельности компании. […]
День двести восемьдесят седьмой
Прокуроры, наверное, уже в десятый раз переиначили «невыгодные» показания высокопоставленных свидетелей: — Ходорковский хотел, чтобы его слова о трансфертных ценах и их законности Греф и Христенко подтвердили. Однако они не подтвердили. Греф сказал, что следствие использования трансфертных цен — прибыль выводилась в офшоры, нарушались права акционеров и государства… — утверждал Лахтин, будто бы никто показания Грефа и Христенко не слышал — Охренели, что ли?! — не выдержал Лебедев, когда Смирнов заявил о том, что подсудимые «скрывали» консолидированную отчетность ЮКОСа и она никогда не публиковалась, хотя на самом деле та сдавалась в налоговую, аудитору, печаталась в деловых СМИ… Нервничающий судья спрятался за томом УПК, когда Лахтин заговорил «об отсутствии политической подоплеки» в деле. Отсутствие политики подтверждалось, по мнению прокуроров, «вступившим в силу» приговором Мещанского суда и… показаниями бывшего премьера Касьянова. — Касьянов в ходе допроса утверждал, что у дела Ходорковского и Лебедева есть «политическая подоплека». Однако на уточняющий вопрос свидетель пояснил, что он спрашивал у Владимира Путина, арестованы ли Ходорковский и Лебедев по политическим мотивам, на что Путин ему и ответил: «Это — дело прокуратуры». Таким образом, Касьянов опроверг собственные показания… Зал смеялся. А Лахтин попросил показания Касьянова и таких же, как он (например, Геращенко), при вынесении приговора не учитывать. Как «нелогичные». В целом, по мнению прокурора, все допрошенные в суде свидетели защиты «нелогичны»: либо «в силу своей заинтересованности» делали на суде заявления, «не соответствующие действительности», либо не могли вообще ничего пояснить по существу уголовного дела», либо — просто проплачены Ходорковским. Про бывших директоров нефтедобывающих «дочек» ЮКОСа (у которых Ходорковский и Лебедев якобы похитили 350 миллионов тонн нефти), в ходе своих показаний заявивших, что не добывали столько, Лахтин отозвался: «Они дали такие показания, поскольку стояли тут перед своими благодетелями».
[Slon.ru, 22.10.2010, «Сидеть-то совсем немного, в принципе»: Но шутки шутками, а 14 лет, которые попросили прокуроры для обвиняемых, — совсем не маленький срок. Когда прения закончились, я спросил у прокурора Ибрагимовой, с какого момента будут исчисляться эти самые 14 лет лишения свободы. «С момента ареста по второму делу в 2007 году. До 2021 года… сидеть», — ответила она. Потом сморщила лицо и добавила: «Тут сидеть-то совсем немного, в принципе». А как же поправки в Уголовный кодекс? «Мы все учли, — сказала она. — Без поправок мы бы просили на пять лет больше, чем сейчас». — Врезка К.ру]
[…] Ходорковский и Лебедев своими деяниями дискредитировали российское бизнес-сообщество. Оказывали незаконное давление на суд, на свидетелей, на СМИ, все искажая, они подорвали устои государства и своими обращениями в Европейский суд. М-м… Можно 7 минут перерыва? — неожиданно остановился Лахтин — принтер сломался. В итоге пришлось читать с экрана: — При назначении наказания просим принять во внимание то, что на учетах в наркологических и психоневрологических диспансерах оба не состоят, по месту работы характеризуются положительно, наличие на иждивении у обоих несовершеннолетних детей, что является смягчающим обстоятельством. Необходимо принять во внимание состояние здоровья Лебедева, страдающего различными хроническими заболеваниями… — и в итоге ратующий за «смягчение наказания» прокурор потребовал для каждого 14 лет колонии общего режима. То есть почти максимально возможный срок* (по нефтяному эпизоду). Наказание по эпизоду с хищением акций просил не назначать в связи со сроком давности (непонятно тогда, зачем прокуроры этим эпизодом столько времени морочили суду голову). […] Вера Челищева
Источник: «Новая газета», 25.10.2010
****
«МБХ может выйти, когда сам захочет. Так с самого начала и было всем ясно — и нечего тут смущаться»
Получив предложение написать снова о деле «Юкоса» я долго матерился. Любой мой материал на эту тему вызывает однозначную реакцию. Со стороны сторонников углеводородного режима — хмурое ворчание: «Ну вот, опять бандитов, олигархических прихвостней, жирующих в Лондоне, публикуют..». Со стороны либеральной общественности вопль: «Удар в спину МБХ! Долой руки от самого святого!» Но придется потерпеть и тем, и другим. Что следует знать сейчас о деле «Юкоса»? По-моему, важны четыре вещи. Во-первых, тенденция к «мифологизации» дела. Есть масса «экспертов» по делу «Юкоса». Все позиционирующие себя «экспертами» по делу знают не более 10 процентов от того, что реально было. Имел я разговор с несколькими такими экспертами. После этого они долго чесали репу и говорили «Ну это надо же…».
Тем, кто берется рассуждать о юридической стороне дела «Юкоса», я обычно говорю: «Вы послушайте запись открытого слушания в Европейском суде. Есть она на его сайте. Много интересного для себя узнаете. Приходите потом, обязательно обсудим». Хрен кто пришел! Кому интересно несколько часов английских барристеров и суд по делу слушать? Все же на «Эхе» прочитать можно. И по каждому поводу это экспертное сообщество возбуждается и негодует. Именно так создается миф, в который некоторые еще и верят.
Во-вторых, тенденция к «опиариванию» дела. Дело «Юкоса» как дело уголовное и юридическое вообще полностью прекратило свое существование. Генрих Падва еще перед началом первого дела сказал МБХ: «Михаил Борисович, даже все адвокаты России вам ничем в этом деле не помогут». Тогда была еще борьба и интрига. Сейчас юристы в общем-то нужны только для того, что бы формальное ходатайство заявить и, выйдя к народу, рассказать о том, как очередной свидетель «полностью, окончательно и бесповоротно в очередной раз разрушил выдвинутое прокурорской бандой Каримова-Бирюкова обвинение». Я, вообще, уважаю этих людей. Они при этом умудряются не смеяться. Даже когда они бесконечно расписывают суперэффективность «Юкоса», забывая, что самая эффективная международная корпорация в истории — это наркокартель и, может быть, об этой «суперэффективности» как-то поосторожнее надо. Сейчас делом МБХ-«Юкоса» правит исключительно и полностью пиар, а все отсылки сомневающихся идут к тому, что когда-нибудь решит Европейский суд. В пиаре же процветает стратегия «облачения» Михаил Борисовича в идеально белые одежды — и не дай Бог, чтобы на них кто-то чем-либо брызнул. Все было идеально! Идеальная компания, идеальные люди, идеальное все. Но все напрочь забывают, что черные брызги особенно отчетливо видны на белом. Ну не был МБХ в «Юкосе» ни святым, ни мучеником. Был он обычным собственником хорошей крупной компании конца 90-х со своими «серыми» стратегиями и юридическими штучками. Мы все в это верим и именно там мы работали. Очень и очень хочется верить, что за всем этим есть какая-то особая, еще не совсем понятная всем стратегия, а не пиар ради самого пиара, не освоение бюджета и не вера в то, что прилетят инопланетяне и освободят МБХ. В-третьих, «суперизбирательность» дела. Когда мне говорят: «Ну, ты же мол, признаешь, что дело-то «Юкоса» глубоко избирательное», я сильно и обидно ржу. Оно гораздо более избирательно, чем кто-либо думает, и со всех сторон. Я полностью согласен с МБХ и Платоном Леонидовичем, что «Юкос» был нормальной вменяемой компанией. И у нее был нормальный и вменяемый председатель совета директоров господин Муравленко — старый нефтяник и до сих пор коммунист-миллионер, под сознательным руководством и с полным и активным участием которого «Юкос» принимал те самые решения, которые сейчас уважаемый Хамсуд ударно обсуждает (читайте протоколы СД). Но из обвинительного заключения рисуется образ некоего, простите за выражение, дауна, которого МБХ много лет обманывал за четыре сольдо, либо (что читается между строк обвинения) тайно бил вороненым кольтом по голове, принуждая проводить заседания совета директоров. И этот, повторяю, абсолютно вменяемый человек, участвовавший во всех основных сделках и проектах «Юкоса» и обедавший постоянно с МБХ в одном «командирском» ресторане, должен быть в суде и отвечать на многочисленные вопросы. В том числе и на вопрос о его богатстве, которое, как пишет обвинительное заключение, имеет непосредственное происхождение из якобы отмытых МБХ денег. Очень хочется понять, почему адвокаты не требуют вызова Муравленко в суд. Грефа с Христенко аж до посинения требовали, про Сечина аж изошли все — а Муравленко, не без очевиднейшего участия которого я, например, по мнению СК, расхищал ВНК, — нет. И таких много… Почитайте чудом сохранившийся в уголовном деле телефонный справочник руководства «Юкоса». Где эти люди, которые не в Лондоне или еще где за «бугром»? А ведь некоторых, до последнего получивших зарплаты и бонусы, и взасос целовавшихся в Лондоне с прóклятым Россией американским менеджментом и клявшимся ему в верности уже и на Селигере видели среди «Наших». Их подчинённые сидят или в «бегах» уже пятилетку, aдвокаты молчат. […] МБХ может выйти, когда сам захочет. Так с самого начала и было всем ясно — и нечего тут смущаться. Но всех, на самом деле, интересует совсем другой вопрос: когда же МБХ «замочит» государство в лице Путина, Сечина и Ко. И тут ответ практически очевиден: если это и получится, то еще очень нескоро. МБХ будет биться до последнего, что он неоднократно заявлял, и чему мы все верим. Проблема в том, что если нарочно не зажмуриваться, то и дураку понятно, что дело МБХ — есть дело всех «юкосовцев», под него попавших. И судьба этого дела — это наша судьба. Если МБХ может, то пусть объяснит Алексею Курцину, которому уже по совокупности трех «лжеотмывочных» дел дали 12,5 лет и у которого матери 87 лет, что он должен терпеливо сидеть и ждать, пока другие будут биться, причем биться не совсем понятно, как и с каким результатом. Алексея о том, хочет ли он биться и одновременно сидеть, никто в общем-то и не спрашивает. Заходят ко мне некоторые «юкосовцы» — нет у них ни работы, ни занятия какого. Старые они уже для Англии. Никак не укладываются в местные стандарты. Их же нанимали для конкретной работы в России, а не полжизни по миру скрываться. Не Чапмены, чай. Не нужны они со своими обвинениями никому. Иногда мне кажется, что лучше бы мы действительно украли то, что нам приписывают. Не было бы так обидно. […] Дмитрий Гололобов
Источник: Slon.ru, 30.08.2010
****
«Если бы МБХ «мочили» бы с тем упорством, настойчивостью и ресурсом, как, например, Казахстан мочит Аблязова, то он бы уже лет пять сидел свою двадцатку»
[…] Почему прокуратура столь позорно слила процесс? Можно придумать много теорий. Про гениальных адвокатов и недоразвитых прокуроров. Про небесной чистоты компанию и кровавую гебню. Про противостояние Черного Властелина и Великого Белого Мага. Истина всегда где-то рядом. Помнится, читатели хотели услышать «Великую тайну дела «Юкоса». Нет такой тайны, но есть маленький секрет. Очевидный для людей со средними аналитическими способностями. Есть отдельные индивиды, игравшие на стороне Государства, и они сделали для того, чтобы дело «Юкоса» и МБХ, мягко говоря, «прокакало», гораздо больше, чем адвокаты, правозащитники, пиар, ПАСЕ, Страсбург и прочие, вместе взятые. Это — простые милиционеры, сломавшие ноги Антонио Вальдес-Гарсии. […] Что бы там кто не говорил, но систему следствия действительно надо менять. Ладно — «криво шитое» дело МБХ, но если они так и дела реальных убийц и террористов будут расследовать и проводить… В деле МБХ и «Юкоса» Генеральная прокуратура, а потом Следственный комитет сделали приблизительно следующее: 1) выперли всех потенциальных основных свидетелей как обвиняемых за «бугор»; 2) провели несколько тяп-ляп экстрадиций, которые успешно подтвердили политическую мотивированность всего дела; 3) окончательно запугали всех потенциальных свидетелей, которые могли им как-то помочь. Я даже не говорю о полном провале с Европейским судом, где Россия начала изображать хоть сколько-нибудь осмысленные телодвижения лишь за месяц до начала слушаний. Конечно, русские долго запрягают, но никакой езды там не было заметно. Но не все так просто: очевидно, что дело периодически попадало в руки самых различных силовых группировок — от «голубей» (закрыть, простить и отпустить) до «ястребов» (мочить, мочить, мочить). Отсюда и спорадические метания и полная несогласованность. Если бы МБХ «мочили» бы с тем упорством, настойчивостью и ресурсом, как, например, Казахстан мочит Аблязова, то он бы уже лет пять сидел свою двадцатку; а 90% населения думали бы, что ему мало дали и ходили бы по этому поводу на демонстрации. А так — все, что надо, отняли, поделили, попилили; а дальше пусть чахлая группка прокурорских на свою госзарплату и под обещание «звездочек» и расхлебывает эту галиматью. Пиаровская поддержка? На фиг она вам, товарищи, нужна. Дорого! У вас вон СИЗО есть — им и удовольствуйтесь. В сложной исторической обстановке прокурорские, как обычно, решили: «не с чего, так с бубен». И написали про 350 млн тонн украденной нефти, после чего сами этого испугались, но отступать было поздно. Я спросил дюжину человек о том, поверили бы они, если бы Ходорковскому вменили хищения и отмывание миллиарда, скажем, на три. «А запросто, — был ответ. — Это же общее мнение, что олигархи в России не чисты на руку». Но унаследованная со времен Сталина мания гигантизма подвела прокуроров и здесь. Короче, никто дело МБХ–«Юкоса» не выигрывал. Прокуратура его добросовестно проиграла, ибо при такой организации дела и выиграть не могла. Пока ответственных искала, пока то да се… И вообще-то Лахтина может обидеть каждый. Это тебе не американский справедливый и демократичный суд с натасканными на «энронах» волками-прокурорами. Я бы на месте Ходорковского адвокатам гонорары срезал: Михаил Борисович всегда славился умением сберегать бюджет. […] Дмитрий Гололобов
Источник: Slon.ru, 14.10.2010
