Судьбой арестованного коррупционера озаботились его шеф Кудрин, бизнесмен-либерал Лебедев, специалист в области гражданского права и силы Барщевский и даже — руководство Высшего арбитражного суда
Борьба с коррупцией в России все больше напоминает стремление к идеалу, который, как известно, недостижим. Нет, конечно, надо признать, что последние законодательные инициативы российского руководства, направленные на борьбу с коррупцией, весьма оживленно и одобрительно воспринимаются в обществе. Но некоторые скептики тут же начинают бурчать при этом, что все эти новые законы выродятся в итоге в нечто вроде выполнения плана по борьбе с «самым главным злом» и что реализацию этих планов поручат, как всегда, самым главным коррупционерам.
Мы, тем не менее, воодушевленные идеями и целеустремленностью руководства страны, верим, что законы должны, наконец, заработать. К тому же некоторые события, казалось бы, должны были укрепить нас в подобной уверенности. Оптимисты приводят в этой связи один из наиболее ярких, по их мнению, примеров борьбы с коррупцией, начавшейся с избранием Дмитрия Медведева на пост главы государства. Речь идет о деле бывшего члена Совета Федерации Левона Чахмахчяна. Как известно, Чахмахчян совместно со своим зятем, сотрудником Счетной палаты России Оганесяном, и своим подчиненным Арушановым, вымогал у руководства компании «Трансаэро» 1,5 млн. долларов США в обмен на исключение из материалов проверки Счетной палаты якобы выявленных нарушений.
И вот в июне 2008 года, то есть через месяц после вступления Медведева в должность Президента страны, по приговору Московского городского суда Чахмахчян, вместе с подельниками был признан виновным в мошенничестве и отправлен в колонию на девять с половиной лет. Приговор, на фоне безусловного колоссального давления на судей со стороны «друзей», доброжелателей и просто политических тяжеловесов, с которыми был тесно связан осужденный сенатор-мошенник, выглядит скорее справедливым, чем суровым.
Но что же происходит далее? А вот что: в результате неимоверных усилий хорошо оплаченных адвокатов (а, может, и не только адвокатов) окончательный приговор Чахмахчяну становится еще более справедливым — в нем теперь говорится уже не о мошенничестве, а всего лишь о покушении на мошенничество. Чувствуете разницу? А разница составила два года — именно на столько в итоге снизили экс-сенатору общий срок наказания. Напомним: Чахмахчян был первый — во всяком случае, из действующих сенаторов — застигнут в момент получения денег. В материалах дела помимо свидетельских показаний наверняка имеется видеозапись его преступных действий. Но судьи почему-то решили, что сенатор всего лишь покушался на мошенничество, и смягчили ему приговор. Возникает один единственный вопрос: почему они так решили? Ответ кроется в отработанной технологии последствий такого рода приговоров. А они просты — амнистия либо условно-досрочное освобождение за «примерное поведение». Ни у кого не возникает сомнений, что экс-сенатор с его «скромными» капиталами сможет убедить руководство мордовской колонии в том, что он является самым примерным в истории заключенным со всеми вытекающим отсюда последствиями.
Но Чахмахчян — это свежий пример. На память приходят события более отдаленного прошлого. Скажем, дело осужденного в 2004 году высокопоставленного чиновника Минфина России Д. Михайлова. Его арест — так же, как и случившееся позже взятие под стражу замминистра финансов С. Сторчака — тогда наделал немало шума. И оба эти дела многими расценивались как попытка «силовиков» скомпрометировать главу Минфина Кудрина. Хотя никакой политической подоплекой дело Михайлова и не пахло. Как установил суд, он за взятку в виде «мерседеса» передал двум иностранцам — американцу и грузину — секретную информацию Минфина, за что и получил по приговору опять же Мосгорсуда 10 лет лишения свободы.
А вот дальше и была реализована схема, которая, по всей видимости, ожидает и Чахмахчяна — после 3 лет отсидки Михайлов под личное поручительство Кудрина и Костина был выпущен на свободу и принят на работу не куда-нибудь, а во Внешторгбанк, где, как известно, маленьких зарплат просто не бывает. Вот она — плата за молчание. А что касается отсидки Михайлова, то все четыре года он провел отнюдь не на Колыме, где, казалось бы, должен был очутиться продавец госсекретов, а в теплой и комфортной камере специзолятора Матросская тишина.
Конечно, это замечательно, что руководитель до последнего бьется за своих подчиненных, несмотря ни на какие обвинения. Но нам кажется, что в данном случае речь надо вести не о заботливом шефе, а о высокопоставленных подельниках, опасающихся, как говорят в таких случаях, за собственную шкуру. Именно как о подельниках, а не о радетелях интересов государства, коими они себя позиционируют. Вместо того, чтобы добиваться безусловного осуждения всяких проходимцев и на их примере воспитывать в подчиненных нетерпимость к мздоимству, они преподают своим подчиненным другой урок: если ты воруешь не один, а в команде, то в лихой час тебя не бросят, а будут за тебя бороться, помогут пережить времена тяжких испытаний и «необоснованных» репрессий. Посмотрите, что происходит с уголовным делом другого подчиненного Кудрина — Сторчака. В кои-то веки наши следователи сподобились арестовать на этапе приготовления к преступлению столь высокопоставленного чиновника! Казалось бы, как все чудесно вышло: только преступники собрались украсть из казны миллионы, как их тут же и накрыли. Но оказывается, чудеса начались потом, после ареста. Сначала заместителю министра изменили меру пресечения, потом начались проблемы с тем, что надо то ли что-то доследовать, то ли что-то подправить. То один из обвиняемых вдруг «тяжело заболел». То материалы по отстранению от должности Сторчака, подготовленные следователями, вызывали «неадекватную» реакцию у адвокатов и судей. В общем, что-то не так происходит с этим делом. Как, видимо, и с работниками Следственного комитета, которые его ведут.
Что нам известно об этом деле? Что ведет его генерал Хомицкий, который расследовал дело убитого зампреда Банка России Козлова, и что он по полгода не допрашивал Сторчака и других обвиняемых. Что генерала вдруг отстраняют, но он, тем не менее, в следственной бригаде остается. Что адвокаты регулярно уличают эту самую бригаду, составленную из молодых следователей, вызванных то ли из Иванова, то ли из Рязани, в непрофессионализме и некомпетентности, И тут возникает вопрос: а что, в СК нет опытных следователей для расследования дел такого уровня? Или, может, куда-то и неизвестно из каких соображений вдруг улетучилось желание их расследовать? А ведь есть еще Генпрокуратура, которая тоже финансируется ведомством Кудрина. Станет ли она утверждать обвинительное заключение? Может, все это звенья одной цепи? К чему ссориться и беспощадно бороться со всем и со всеми, когда можно на каком-то этапе остановиться и спокойно пожинать плоды, скажем так, партнерства?
Тем более, что, как выясняется, за Сторчака переживает не только его шеф Кудрин. За него хлопочут и признанный бизнесмен-либерал Лебедев, и известный специалист в области гражданского права и силы Барщевский и даже — страшно подумать! — руководство Высшего арбитражного суда. Может, зная обо всем этом, следователи — как молодые, так и очень опытные — потому и не проявляют должного рвения и необходимого профессионализма, опасаясь лишиться самой профессии, а, значит, и приличной пенсии и многого другого, без чего безбедную старость себе не обеспечишь… Как видим, с этой самой коррупцией какой-то замкнутый круг получается. Одни откровенно воруют, не опасаясь попасться, другие их ловят, чтобы приобщиться к тому, что первые своровали, а третьи их всех осуждают на сроки, «достойные» их нелегких трудов и испытаний, попутно поправляя свое и так регулярно, особенно в последнее время, улучшающееся материальное положение. Вот такое у нас стремление к идеалу. Андрей Савельев
