За десять лет госкомпании не удалось выполнить ни одной из поставленных перед ней задач
Председатель правления УК «Роснано» Анатолий Чубайс в пятницу, 22 марта, подвел итоги работы своего детища за 10 лет — или, как он выразился, с начала работы компании.
«Хотя формально мы созданы были в 2007 году… для нас реально означает, что фактически в первые проекты компания «Роснано» начала инвестировать в 2008 году… и, подводя итоги 2018 года, мы одновременно подводим итоги десятилетия… Именно поэтому мы решили чуть-чуть изменить наш обычный формат… Посмотрим на 10 лет в целом», — сказал он.
Строго говоря, период 2008—2018 годов охватывает 11 лет, но не будем придираться, в отчете встречаются истории гораздо интереснее.
Сомнение 1: возвращенные инвестиции
Чубайс: «Посмотрим на 10 лет в целом. Полученные результаты сопоставим с затратами. Наверное, многие помнят цифру 130 млрд руб. — это бюджетные ассигнования…, это затраты государства на создание „Роснано“. Мы регулярно отслеживаем цифры объема налоговых платежей построенных нами компаний. Ну, идея простая, вы ее понимаете… Построили завод, он рано или поздно выходит на прибыль и начинает платить налоги в бюджет… Если просуммировать все налоги, которые построенные нами или с нашим участием компании заплатили в госбюджет с 2007 года, то мы получим цифру в 132,4 млрд руб. С этого года все затраты государства на создание „Роснано“ возвращены… Средняя доходность по всем 50 выходам за все время 16,4%. IRR — такой достойный показатель для любого профессионального разговора»
Вообще-то удивительные заявления для человека, занимавшего пост министра финансов страны и уж точно разбирающегося в экономике инвестирования проектов. Любое предприятие платит налоги в бюджет, вне зависимости от того, прибыльно или убыточно. Это и НДС, и НДФЛ, и отчисления с фонда заработной платы, и налог на имущество и т. д. Единственное, что меняется при выходе на прибыльность — появление налога на прибыль. Чубайсу следовало бы уточнить, какие налоги они считали.
К тому же, следовало бы пояснить, принимали ли они в расчет долю участия «Роснано» в финансировании предприятий, ведь были и другие инвесторы, внесшие свой вклад в результаты деятельности. Если у меня была бы 1 акция Сбербанка, я вряд ли мог бы утверждать, что лично приношу в бюджет миллиарды рублей.
Любой человек, изучавший экономику, знает, что при расчете результатов деятельности надо обязательно учитывать дисконтирование денежных потоков (приведение стоимости потоков платежей, выполненных в разные моменты времени, к стоимости на текущий момент времени). В данном случае государство, перечислив «Роснано» 130 млрд руб. в 2007 году и «вернув» в течение последующих 11 лет 132,4 млрд, вовсе не получило никакого чистого дисконтированного дохода и даже в ноль не вышло. Даже первоклашка, одалживающий однокласснику тысячу рублей, вряд ли будет считать себя в выигрыше, если тот пообещает вернуть после окончания школы 1002 руб.
Для большей наглядности можно посчитать иначе. На 130 миллиардов рублей в 2007 году можно было купить $5,31 млрд (берем среднемесячный курс ЦБ в ноябре 2007-го —
24,4651 руб. за $1). Вложив эти деньги в 10-летние казначейские облигации США (доходность — 2,5%), за 11 лет можно было получить в качестве купонных выплат почти $1,5 млрд. И это, не учитывая возможность реинвестирования эти средств!
Как мы видим, Чубайс при оценке возврата государственных средств оперирует абсолютными цифрами и суммами, совершенно бесполезными для оценки эффективности проектов, но в случае с IRR (внутренняя норма доходности) переходит на относительные. Сложно оценить как соотносится заявленный IRR в 16,4% с оценкой, приводимой исполнительным директором УК «Роснано» Борисом Подольским: «Компания „Роснано“ к 2018 году успешно вышла из 50 проектов, поступления от которых составили 71 млрд руб., что на 3,3 млрд руб. больше вложенных в них средств». Например, «Роснано» вышло из проекта «ПЭТ-Технолоджи» за 2,9 млрд руб. с IRR 6,3%, при этом стоимость сделки на 700 млн руб. превысила вложения. Но в любом случае, превышение поступлений над вложениями в 3,3 млрд руб. не особо впечатляет.
Сомнение 2: рекордная прибыль
Чубайс: «Начнем с итогов финансовых 2018 года. Чистая прибыль — 5,6 млрд руб. Те из вас, которые следят за работой компании, знают, что мы далеко не первый год живем с прибылью, но вот эта прибыль рекордная, такой у нас пока еще не бывало»
Все же не стоило Анатолию Чубайсу так безапелляционно утверждать про рекордную прибыль, тем более апеллируя к людям, «которые следят за работой компании». Как следует из отчета «Роснано» за 2008 год: «Чистая прибыль корпорации за 2008 год сформировалась в основном за счет процентов, полученных от размещения средств на депозитах в коммерческих банках, и составила 6 467 млн руб.». В отчете за 2009-й тоже говорится о банковских процентах и сумме 11 251 млн руб.
Хотя возможны разночтения, например, имелась ли в виду чистая прибыль по РСБУ или МСФО (данные за 2018-й даны по МСФО, тогда как данные за 2008−2009 годы — скорее всего, по РСБУ), не будем забывать, что при ведении простой деятельности по размещению депозитов отличий в общем-то нет, да и рубль в 2008—2009 годах стоил дороже, чем сейчас.
Конечно, итоги логичнее оценивать по результатам основной деятельности. Но годового отчета за 2018 год еще нет на сайте, и чтобы оценить результаты основной деятельности за прошлый год, хорошо бы знать, сколько составили доходы по процентам от размещения временно свободных денежных средств 2018 году (в 2017-м они составили 1,5 млрд руб.) и сопоставить с чистой прибылью.
Разумеется, «Роснано» не создавалась с целью размещения государственных денег на депозитах в коммерческих банках и получения процентов, а для инвестирования в довольно сложный сектор, условно говоря, нано-технологий, и трудно упрекать компанию за низкую финансовую отдачу, игнорируя вклад в технологическое развитие страны. Собственно, претензии лишь к подаче финансовых итогов в виде победных реляций.
Сомнение 3: не совсем нано
Председатель научно-технического совета «Роснано», академик РАН Михаил Алфимов: «Роснано возникало как некое стремление государства продвинуть Россию на это новый уровень… Для начала нужно было собрать предложения… и отобрать именно те предложения, которые можно реализовать в соответствии с мандатом компании, именно „нано“… Надо было определить, что отобрать и как организовать… Компания начала действовать с нуля и первое, что она сумела сделать — она построила отличную систему отбора»
Вообще-то, сложно понять, как при таких жестких критериях отбора мы видим в списке «Роснано» обычные инвестпроекты, лишь для проформы связанные «нано»-мандатом. Невольно возникает подозрение, что часть проектов просто добавили слово «нано» в свои предложения, как например работы в области магнетронного напыления тонких пленок стали именоваться исследованиями получений нанопокрытий методом магнетронного распыления.
Вопреки уверениям о строгости экспертизы, отбор прошли обычные инвестпроекты, сдобренные соусом «нано» вроде таких:
— совместный проект с группой ЧТПЗ по модернизации существующих мощностей, а также строительства новых производственных площадок для выпуска широкого ассортимента нержавеющих труб и деталей к ним (финансирование на 7,4 млрд руб.), в рамках которого «одной из применяемых технологий будет сварка швов деталей с использованием титана и бора, чьи наноразмерные соединения играют основную роль в упрочнении структуры изделий»;
—
совместный проект с группой «Мортон», «направленный на внедрение в массовое жилищное строительство высокотехнологичных решений» («Роснано» вложило 2 млрд руб.), странно даже, что «Роснано» не вложилось в ипотеку для жильцов домов с «нанотехнологиями»…
Остается гадать, в каком виде подобные проекты были представлены экспертам, и согласовывались ли с ними суммы инвестирования.
Сомнение 4: затраты на науку
Чубайс: «Еще цифра 42,5 млрд руб. Это затраты на науку. Мы создаем предприятия, по своей природе наукоемкие… 42,5 млрд — это объем затрат построенных нами предприятий на НИОКР… 42,5 млрд — это почти 50% от финансирования годового Академии наук»
Чубайс оперирует одновременно понятиями «затраты на науку» и НИОКР, считая их равнозначными, хотя это несовпадающие понятия. Если 42,5 млрд — это расходы на НИОКР, затраты, на собственно науку все же должны быть меньше. Сравнивать расходы на НИОКР предприятий «Роснано» и бюджет Академии наук (РАН) довольно странно, не РАН является главным распорядителем и получателем средств на гражданскую науку и даже не руководит институтами, которые перешли в ведение сперва Федерального агентства научных организаций (ФАНО), а затем Министерства высшего образования и науки (Минобрнауки). Возможно, Чубайс имеет в виду бюджет академических институтов: на 2018 год бюджет ФАНО (куда они входили до мая 2018-го) планировался в размере 109 млрд руб.
В любом случае, объект для сравнения выбран не самый бюджетоемкий. Общий объем ассигнований на гражданскую науку из средств федерального бюджета в 2019 году в соответствии с федеральным законом составит 416,3 млрд руб. Основная часть ассигнований на гражданскую науку из средств федерального бюджета (71,4%) приходится на трех следующих главных распорядителей бюджетных средств — Минобрнауки (173,9 млрд руб.), «Роскосмос» (67,1 млрд руб.) и Министерство промышленности и торговли (56,2 млрд руб.). Объем ассигнований на фундаментальные исследования ожидается в размере 178,9 млрд руб., из него 139,4 млрд руб. будут выделены тому же Минобрнауки.
Сомнение 5: трансфер сложных технологий
Чубайс: «Большая часть наших хайтековских проектов — это технологический трансфер… Я вам рассказывал про ветроэнергетику, у нас есть партнер, компания Vestas, мировой лидер, с ее помощью мы осуществляем трансфер технологий в Россию»
Чубайс упомянул, что планируется производить в России в сотрудничестве c датской Vestas лопасти для турбин ветроэнергетических установок (ВЭУ) в Ульяновской области, гондол для ВЭУ в Нижегородской области, башни в Таганроге. Однако надо учитывать, что право производить подобные части ВЭУ технологические лидеры охотно уступают местным производителям (точно так же в украинском Краматорске завод «Энергомашспецсталь» производит гондолы и роторы, а завод «Фурлендер виндтехнолоджи» — башни ВЭУ).
При этом производство наиболее сложных в плане наукоемкости и высокотехнологичных частей ВЭУ, вроде редукторов, подшипников и систем управления, эти фирмы предпочитают оставить за собой. В какой-то мере это понятно, например редукторы, используемые в ветрогенераторах Vestas имеют гарантию на 80 000 часов работы без поломок, и сложно доверить их производство местным партнерам, не имеющим опыта.
Сомнение 6: частные инвесторы
Чубайс: «Мы в прошлом году мы на один рубль наших инвестиций впервые привлекли три рубля инвестиций наших партнеров… Мы работаем сейчас, в основном, через создание фондов, и в этих фондах собственно говоря, самый главный вопрос — это вопрос плеча, то есть соотношение инвестиций якорного инвестора, „Роснано“, и объемы инвестиций привлеченных нами сторонних инвесторов… В прошлом году создан фонд с пропорцией 1 к 3»
Согласно данным на сайте «Роснано» в 2018 году были сформированы фонды (инвестиционные товарищества) на сумму 17 млрд руб. Это «Дальневосточный фонд развития и внедрения высоких технологий» (ДФВТ) на 10 млрд руб. и «Роснано-синтез, Химический фонд роста» на 7 млрд руб. Если брать соотношение государственных и частных средств, то оно составит соответственно 13,5 млрд и 3,5 млрд руб.
Было бы честнее считать финансовое плечо, учитывая лишь соотношение средств госструктур (под какими вывесками они бы не фигурировали) и частного бизнеса. Хотя, даже если отбросить это соображение, получаются другие цифры для плеча. Скорее всего, Чубайс приводил в пример ДФВТ. Но на первом этапе общий объем ДФВТ составит 4,9 млрд руб. (из них 1,7 млрд от «Роснано»), то есть из фактически плечо на данном этапе составляет примерно 1 к 1,9, а вовсе не 1 к 3.
И стоит отметить негативную динамику создания фондов: в 2017 году были сформированы фонды на гораздо большую сумму — 51 млрд руб., в 2016-м — на $460 млн.
Сомнение 7: развитие индустрии прямых инвестиций в IT-отрасли
Член совета директоров «Роснано», основатель компании Matrix Capital Павел Теплухин: «Десять лет назад, когда „Роснано“ было создано, условий для осуществления инвестиций в технологические компании в России практически не существовало. Благодаря во многом „Роснано“ законодательная основа была создана. Это то, что называется инвестиционное товарищество…, этой новой инфраструктуры инвестиционной, которая позволяет привлекать самых разнообразных инвесторов, будь то институциональных, или частных или корпоративных в компании высоких технологий»
Значимость законотворческих инициатив «Роснано» все же преувеличена. Несмотря на эти громкие заявления, очереди из институциональных инвесторов, или частных, или корпоративных, в отраслях высоких технологий не наблюдается. «Бюджетных средств на венчурном рынке гораздо больше частных, ситуацию нужно менять», — заявлял заместитель главы Минэкономики Сергей Горьков в феврале этого года.
Мизерность рынка и ограниченность круга привлекаемых инвесторов можно оценить по пресс-релизу PwC, которая совместно с Российской венчурной компанией (РВК) разрабатывала проект стратегии развития рынка венчурных и прямых инвестиций на период до 2025 года и дальнейшую перспективу до 2030 года: «Цель стратегии — создание в России зрелой индустрии венчурного инвестирования, что предполагает увеличение годового объема сделок на национальном рынке венчурного капитала в 30 раз к 2030 году до 410 млрд руб. в год… Стратегия включает более 40 инициатив, направленных на устранение ключевых барьеров развития в России венчурной индустрии. Среди них — снятие законодательных ограничений и создание экономических стимулов для выхода на рынок новых классов инвесторов, в том числе негосударственных пенсионных фондов и страховых компаний, которые занимают существенную долю на мировом рынке венчурного капитала».
Неудивительно, что «Роснано» еще с 2013 года лоббирует разрешение инвестировать в инвестиционные товарищества пенсионным фондам и страховщикам, воз и поныне там. Самому «Роснано» приходится создавать прогрессивные инвестиционные товарищества с другими госструктурами вроде РВК, Фонда развития Дальнего Востока и Байкальского региона, «Ростехнологий» и т. д.
Резюме
Чубайс: «Вывод номер один — затраты государства на создание группы „Роснано“ полностью окупились, вывод номер два — „Роснано“ досрочно вышло на устойчивую прибыль и выплату дивидендов, наша миссия под названием „создание нано-индустрии“ успешно выполняется»
Может прозвучать довольно цинично, но первый вывод лишь говорит о том, как удобно иметь государство в качестве инвестора. В этом случае все заплаченные налоги можно отнести к инвестиционному доходу государства и почивать на лаврах.
Частный инвестор, получив на вложенные 130 миллиардов лишь на десятый и одиннадцатый годы дивиденды в размере 1 087,5 млн (537,5 млн руб. в 2018 году и 550 млн в 2019-м), серьезно задумался бы о качестве менеджмента компании.
Насчет второго вывода можно лишь сказать, что удобно пересматривать планы задним числом и рапортовать о «досрочном выходе на запланированные показатели». Как следует из утвержденного 21 декабря 2010 года правлением группы «Роснанотех» бизнес-плана на 2011−2015 годы (страница 128 годового отчета за 2011 год), планировалось получать чистую прибыль начиная с 2014 года (4,155 млрд руб.), а в 2015-м чистая прибыль должна была составить 19,825 млрд руб. До запланированного на 2015 год показателя, как мы видим, и по сей день далеко.
Третий вывод в неявной форме оспорил на этой же пресс-конференции председатель научно-технического совета «Роснано», академик РАН Михаил Алфимов: «Термин „создание нано-индустрии“ он не очень корректен, потому что речь идет не о том, что создается отдельный сегмент промышленности, а на самом деле речь идет о том, что миссия компании состоит в том, чтобы продвинуть на новые этапы развития существующие сегменты производства, а с другой стороны, создать новые».
Сырлыбай Айбусинов
