Чтобы скрыть участие в ДТП супруги Рашида Нургалиева, глава ГУСБ МВД Драгунцов провел зачистку всех документов по делу
ДТП, случившееся 1,5 года назад на Калужском шоссе в Подмосковье, до сих пор остается одной из самых страшных тайн МВД. Все подробности этой трагедии, унесшей жизни двух человек, скрываются с такой тщательностью, какая не снилась ни одной шпионской операции.
Для того чтоб ни одна живая душа не узнала правды, МВД пошло даже на откровенное беззаконие. Все материалы доследственной проверки по прямому указанию министра Нургалиева были изъяты и спрятаны в сейфах главного управления собственной безопасности. Делалось это во имя одной-единственной цели: чтоб информация об участии в ДТП жены Нургалиева не попала к журналистам.
Ровно так, без стеснения, написано в официальных документах МВД. Эти бумаги есть сегодня в распоряжении «МК». И не они одни.
В результате проведенного расследования мы сумели добыть те самые, спрятанные заботливым Нургалиевым документы, а заодно ответить на все вопросы, на которые не пожелало отвечать следствие официальное… […]
Это ДТП не попало в официальную сводку происшествий: несмотря на 2 трупа и тяжелые травмы выживших… Поздним вечером 31 июля 2010 года на 22-м километре Калужского шоссе, при повороте к Николо-Хованскому кладбищу (!), столкнулись два автомобиля: «Фольксваген-Мультивэн» и ВАЗ-21041. Пассажир «Жигулей» Виктор Абасев погиб на месте. Шофер Ратмир Николаев, не приходя в сознание, скончался той же ночью в московской больнице № 7. Водитель и две пассажирки «Фольксвагена» отделались повреждениями разной степени тяжести. Картину происшествия удалось восстановить достаточно быстро: в ней, правда, отсутствовала главная деталь — кто был виновником аварии, но задача такая и не ставилась… Итак, «Жигули» двигались со стороны области: это была аварийная машина ООО «Лифтек» — предприятия по обслуживанию лифтов. В тот вечер она ехала на вызов в поселок Мосрентген. И водитель, и его пассажир работали механиками дежурной аварийной службы. Столкновение произошло примерно в 23.15. Когда на Т-образном перекрестке «четверка» начала поворачивать с шоссе налево, ее на полном ходу протаранил летящий навстречу «Фольксваген». Как позднее напишет в объяснении водитель «Фольксвагена» Сергей Кишнякин, пересекая перекресток, он «неожиданно для себя увидел, как со встречной полосы движения на его полосу выехал автомобиль ВАЗ-2104 темного цвета». Разумеется, Кишнякин попытался затормозить, но было поздно. Очнулся он уже в Видновской горбольнице. Удар был такой силы, что «Жигули» буквально смяло в лепешку. Пострадал и «Фольксваген»: всю переднюю часть машины сплющило, точно механическим прессом. Тех, кто в ней находился, спасли исключительно подушки безопасности. Немаловажная деталь: аккурат на смертельном перекрестке установлен светофор. В это время он работал исправно. Следовательно, кто-то из шоферов выехал на красный. Кто? Водитель «Фольксвагена» Кишнякин настаивал, что он двигался строго на зеленый сигнал. Скорость не превышал: ровно 60 км/ч. Водитель «четверки» ни подтвердить, ни опровергнуть эти слова уже не мог. Других свидетелей происшествия не нашлось (а может, и не искали). Посему версия «Фольксвагена» была принята как единственно верная. Уже через месяц следователь главного следственного управления при ГУВД Подмосковья Наталья Харитонова вынесла отказ в возбуждении уголовного дела, списав всю вину в ДТП на покойного механика Николаева. По-другому, собственно, и быть не могло. У погибших работяг не имелось ни влиятельных родственников, ни денег, ни связей. В Подмосковье они приехали на заработки из Чувашии. Зато за «Фольксваген» грудью встала вся система МВД. Ход «проверки» (я сознательно закавычиваю это слово) лично контролировал министр Рашид Нургалиев. «Фольксваген-Мультивэн» с госномером Х 893 ЕМ 199 был не простой иномаркой, а машиной из кортежа сопровождения министра. В момент ДТП она везла особо важного пассажира: супругу главы МВД Маргариту Нургалиеву. При таких обстоятельствах признать «Фольксваген» виновником аварии было никак невозможно…
С первых же минут трагедии в МВД попытались сделать всё, чтоб о ней никто не узнал. ДТП не попало в сводку происшествий. В материалы проверки (о чем ниже) сознательно вносились недостоверные данные. Родных погибших изолировали от любой информации. Но шила в мешке не утаить. Утечка об участии жены Нургалиева в ДТП просочилась-таки в прессу. Правда, ни одного подтверждения найти этому журналисты не сумели — писали осторожно: «по некоторым данным». И сам Нургалиев, и МВД никак эти данные не комментировали. На запросы журналистов не отвечали. На мои — ограничивались отписками (вместе с прокуратурой). «Родственные связи участников ДТП не являлись предметом исследования при проведении доследственной проверки», — писал мне тогдашний прокурор Московской области Александр Мохов. МВД строго оберегало семейный тыл своего министра и его репутацию. Боюсь, правда, что репутацию эту сложно чем-либо уже испортить. За всю новейшую историю МВД не было второго такого непопулярного министра, как Нургалиев. Его авторитет в ведомстве близок к нулю. Подчиненные почти открыто потешаются над ним. Едва ли не ежедневно мне приходится общаться с полицейскими самого разного уровня: от сержантов до генералов. В откровенных разговорах практически все в один голос обвиняют Нургалиева в развале системы. Если бы в МВД задумали провести анонимное анкетирование (только по-настоящему, без обмана), уверен: подавляющее большинство высказалось бы резко против министра.
Этот материал — еще одно тому подтверждение. Именно сотрудники МВД и передали мне копии документов, спрятанных Нургалиевым. Многие полицейские помогли с информаций. Хотя бы таким образом они надеются выразить министру свое отношение…
ДТП произошло поздно вечером в субботу. А уже рано утром в воскресенье в кабинете начальника областного ГУВД собралось экстренное совещание. Помимо самого хозяина кабинета Николая Головкина в совещании участвовал его зам — начальник главного следственного управления Александр Воронин и трое руководителей личной охраны Нургалиева, отправленные им «решать проблему» на месте. Задача, которую генералам от имени Нургалиева поставили охранники во главе с начальником 17-го отдела ГУСБ МВД (именно так числится в штатах охрана министра) Андреем Гранкиным, сводилась к одному: провести проверку без шума и пыли. Само собой, об участии в ДТП «особо важной пассажирки» никто не должен узнать. С этой задачей следствие справилось превосходно: практически ни в одном официальном документе имя Нургалиевой не фигурирует: точь-в-точь, как герой Гарри Поттера Волан-де-Морт — тот, кого нельзя называть. Нет ни слова о ней и в 10-страничном постановлении об отказе в возбуждении дела (оно ведь может попасть в посторонние руки). Единственное, что было скрыть невозможно, это ведомственную принадлежность «Фольксвагена». В постановлении (копия есть в распоряжении редакции) пришлось указать, что машина является собственностью МВД и используется центральной автобазой министерства. Но и здесь следствие сумело найти выход из положения. В изложении следователя Харитоновой события того вечера в итоге стали выглядеть следующим образом. Около 23 часов водитель Кишнякин «по указанию руководства забрал двух женщин, данных которых он не знает… женщин необходимо было отвезти в п. Архангельское Московской области». Что за женщины? С чего руководство приказало их куда-то везти? Почему на служебной машине МВД? Ответов на эти вопросы следствие не дает. Повез — и всё тут. Из двух пассажирок «Фольксвагена» в отказном постановлении фигурирует только одна — некая Марина Водолазко, показавшая: в тот вечер она находилась у своей знакомой — собирались поехать в п. Архангельское Московской области. Около 23 часов за ними подъехал микроавтобус серебристого цвета. Фамилия знакомой всуе не называется. Даже перечисляя повреждения и травмы, которые получили все участники аварии, следователь старательно обходит вторую пассажирку «Фольксвагена». В постановлении детально цитируются судебно-медицинские исследования Водолазко, Абасева, Николаева. Про женщину-призрак — ни слова: хотя точно известно, что с места аварии Маргарита Нургалиева была госпитализирована с многочисленными повреждениями. Это отнюдь не единственная тайна в деле о ДТП на Калужском шоссе. Не меньше тумана напущено и вокруг маршрута движения «Фольксвагена». Первоначально водитель Кишнякин утверждал, что забрал пассажирок на Калужской площади в Москве: стало быть, у стен МВД. В тот момент он еще до конца не оправился от аварии. Видимо, провалами в памяти и объясняется, что вскоре Кишнякин «вспомнит»: в машину женщины садились совсем в другом месте — у дома № 4 по Тихвинской улице. То же самое заявил и зам. начальника 17-го отдела ГУСБ МВД Мокробородов, чье объяснение также фигурирует в проверке: «Примерно в 22 часа 00 минут я передал команду водителю-сотруднику ЦТО и ГЦАХ МВД России Кишнякину С.И. прибыть по адресу: г. Москва, ул. Тихвинская, д. 4, забрать двух пассажирок и доставить их в п. Архангельское». Однако рассекреченная пассажирка Водолазко говорит совершенно другое: они с таинственной подругой выезжали от дома № 4 не по Тихвинской улице, а по Тихвинскому переулку. Именно этот адрес и был в итоге принят следствием за отправную точку. Вот только дома с таким номером в Москве… не существует. Я пытался проверить его по адресно-справочному бюро; даже специально приезжал на место, искал сам. Безуспешно! Пассажирка-призрак живет в доме-призраке! Впрочем, даже от призраков остаются хоть какие-то следы. Сколь ни старалось следствие, полностью засекретить Маргариту Нургалиеву оно не смогло. В нескольких документах ее все-таки пришлось «засветить». В материалах проверки фигурирует и протокол объяснения Нургалиевой (дабы не утруждать столь высокую особу, к ней специально ездили домой). Есть и постановление о назначении медицинского исследования, в котором следователь требовал установить: «какие телесные повреждения причинены Нургалиевой М.Е.? Находилась ли Нургалиева М.Е. в момент ДТП в состоянии алкогольного опьянения?» Правда, в итоговый документ — в отказное постановление — ничего из этого не попало.
А еще туда не попало то, что «Фольксваген» был оснащен мигалками и СГУ — сигнальной громкоговорящей установкой. Сразу после аварии «колпаки» на машине предусмотрительно были демонтированы. Это дало возможность писать в ответ на мои запросы: «в момент происшествия на указанном автомобиле отсутствовали спецсигналы и проблесковый маячок». (Это из письма бывшего уже прокурора Подмосковья Александра Мохова.) В том, что это очередная ложь, вы можете убедиться лично. На фотографии, которую мы публикуем, отчетливо видно то самое СГУ, установленное в салоне «Фольксвагена», правее рычага переключения передач.
Сигнальная громкоговорящая установка («крякалка») в салоне «Фольксвагена»
Эта фотография сделана неделю назад на центральной автобазе МВД в Варсонофьевском переулке. «Фольксваген» стоит здесь с момента аварии. Чтобы не привлекать излишнего внимания, машину спрятали внутрь одного из отдельно расположенных боксов. Она по-прежнему находится в таком же разбитом состоянии, как и тогда. (Это видно на другом снимке.) Как объясняют наши источники из числа сотрудников гаража (по моей просьбе они тайком и сфотографировали ее), восстановлению «Фольксваген» не подлежит. Списать же иномарку МВД не в состоянии: машина отъездила слишком малый срок. В кортеже министра она ходила ровно полгода.
Разбитый «Фольксваген» Маргариты Нургалиевой спрятан в одном из боксов центральной автобазы МВД. (Фото сделано неделю назад.)
Наличие маяков и спецсигналов заставляет совершенно по-другому взглянуть на картину происшествия. Конечно, практически невозможно доказать теперь, что «Фольксваген» мчался в тот вечер с включенной «цветомузыкой». Но еще труднее поверить в то, что водитель из свиты министра внутренних дел, привыкший лететь за ним в кортеже на сверхскоростях, решил вдруг плестись 60 километров в час. Косвенно он это подтверждает. Следователю Кишнякин заявил, что выехал с Тихвинской улицы около 23 часов. Авария же случилась в 23.15. Соблюдая правила, да еще со скоростью 60 километров такой путь — от Савеловского вокзала, через весь город, со множеством светофоров — физически не проехать. Этого можно добиться, лишь включив спецсигналы и наплевав на правила. Особенно если в салоне у тебя жена самого министра и ей хочется субботним вечером поскорей добраться до дачи. А теперь попытаемся сделать то, чего не захотели делать в ГСУ ГУВД, — проведем следственный эксперимент. Представим: летящая по шоссе машина с горящими маяками. Навстречу — ВАЗ-2104 с бригадой ремонтников. Между ними — светофор. Вопрос: кто из двух машин скорее поедет на красный, а кто — на зеленый? Тем более если «Фольксваген» мчится прямо, а «четверке» нужно поворачивать, пересекая встречную полосу? Увы, ответ этот — при всей его очевидности — к делу не подошьешь… Очень примечателен вывод, который сделала в итоге следователь Харитонова: «в материалах проверки не отражено, кто из водителей следовал на какой сигнал светофорного объекта». И тут же: «установлено, что данное ДТП наступило в результате нарушения водителем Николаевым Р.Г. требований Правил дорожного движения». Понятно, да? Кто из водителей нарушал — неизвестно. Но виноват все равно Николаев. А как прикажете по-другому? Есть задача, поставленная от имени первого лица системы. Значит, надо ее решать…
Похоронить проверку следователю Харитоновой удалось лишь со второго раза. Первое отказное постановление пришлось отменять. Подмосковная прокуратура указала ей на ряд недоработок: не были, например, назначены медицинские исследования; не допрошены выезжавшие на место сотрудники ГИБДД. Не то чтоб прокуроры так строго защищали закон; скорее наоборот. В этой истории они играли совершенно иную роль, помогая коллегам из ГУВД надежней поставить на деле крест. Все итоговые документы заранее неофициально согласовывали с надзорным ведомством.
Мне доподлинно известно, что координацией этой помощи занимался первый зам. прокурора области Александр Игнатенко — тот самый, герой игорного скандала, ждущий сейчас экстрадиции на родину из Польши. Об этом его попросил другой герой того же скандала — арестованный летом прошлого года «решала» Олег Судаков.
А я-то, наивный, никак не мог понять тогда очевидной близорукости прокуроров, шлющих мне отписки. По иронии судьбы я пытался разобраться во всем именно с помощью Игнатенко. Первый зам. прокурора был настолько убедителен, уверяя, что следствие право и материалы он изучал лично, что я, грешным делом, даже ему поверил. Теперь понимаю: напрасно…
****
Честно говоря, я до сих пор не могу понять, зачем министру Нургалиеву потребовалось городить весь этот огород. Сам факт присутствия супруги в пострадавшей машине никак не дискредитирует его. Даже если допустить, что виновником ДТП был именно «Фольксваген», — это тоже отнюдь не затрагивает министерскую честь: в конце концов не сама ж Нургалиева была за рулем. Есть объяснение, и почему пользуется она служебным транспортом. Закон «О госзащите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов» дает право осуществлять меры государственной защиты родственников сотрудников. Жена главы МВД явно под это определение подходит. Уже давно ее официально охраняет 17-й отдел ГУСБ. На одном из официальных мероприятий (кажется, на Послании президента), встретив Нургалиева, я сказал ему об этом прямо: «Зачем вы уходите от ответов? Ну попала жена в ДТП, с кем не бывает. Признайте открыто, да и дело с концом». В ответ Нургалиев пробурчал что-то невнятное и поспешил удалиться: по всему было видно, что эта тема для него крайне болезненна и неприятна. История с ДТП беспокоила министра до такой степени, что во имя собственного спокойствия он решился на явное беззаконие: провести зачистку всех документов. 21 декабря 2010 года зам. начальника личной охраны министра Андрей Мокробородов официально, под роспись, изъял в ГСУ ГУВД все материалы проверки (151 лист). Делалось это на основании письма начальника департамента собственной безопасности (ныне ГУСБ) МВД Юрия Драгунцова главе подмосковной милиции Николаю Головкину. Нам удалось (спасибо полицейским!) получить этот беспрецедентный документ. В нем генерал Драгунцов пишет не таясь: «ДСБ МВД располагает информацией о том, что сотрудники некоторых СМИ могут исказить полученную в ГСУ ГУВД по Московской области информацию и использовать ее с целью дискредитации защищаемых лиц». А посему: «…Прошу Вашего указания на направление указанного материала в ДСБ МВД России до истечения срока применения мер безопасности в отношении защищаемого лица» (читай м-м Нургалиевой). В переводе с чиновничьего на русский звучит это так: дайте нам спрятать документы, ибо мы боимся, что они попадут к журналистам. (Ссылка на возможную дискредитацию «защищаемых лиц» — абсолютная ерунда: как, интересно, можно дискредитировать человека, если о нем не сказано практически ни слова?)
Беда лишь в том, что подобного основания — страх перед журналистами — российским законодательством не предусмотрено. Более того, никакого права изымать материалы доследственной проверки, да еще и на неопределенный срок, у ГУСБ МВД не было. Уголовно-процессуальный кодекс четко определяет тех, кто может истребовать процессуальные документы: только другие процессуальные органы — следственный департамент МВД, прокуратура. Но никак не ГУСБ — подразделение сугубо оперативное. Впрочем, воля министра в МВД выше закона. В том, что изъятие происходило по его непосредственной команде, сомневаться не приходится. Я давно знаком с генералом Драгунцовым и ни на минуту не могу допустить, чтоб он пошел на столь явное беззаконие по собственной инициативе. Я пытался задавать эти вопросы руководству МВД, но в ответ получил очередную отписку — на этот раз от зам. министра Сергея Герасимова. (Потом выяснится: документ готовил не он, но Нургалиев приказал ему подмахнуть.) Доводы, которые излагаются от имени Герасимова, не выдерживают никакой критики. «Упомянутые материалы проверки по факту имевшего место 31 июля 2010 года ДТП истребованы в соответствии с Федеральным законом „О госзащите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов“, так как содержали сведения, которые в соответствии со ст. 320 УК РФ разглашению не подлежат». Похоже, что юристов в МВД вообще не осталось. Закон «О госзащите» допускает обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемых лицах, но в материалах проверки этих сведений, как не раз уже говорилось, нет. Да и УПК стоит выше федерального закона. Нет никакой связи и с 320-й статьей УК. Это ясно уже из одного ее названия: «Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирующего органа, а также его близких, если это деяние совершено в целях воспрепятствования его служебной деятельности». Хороша «служебная деятельность» — вместе с подругой ехать летним вечером на дачу. А тут, понимаешь, коварные журналисты желают воспрепятствовать и исказить… с целью дискредитации! …Где находятся теперь изъятые материалы — доподлинно неизвестно. Наши источники говорят, что они спрятаны личной охраной Нургалиева: людьми, ему близкими и доверенными. (Настолько близкими, что в награду за помощь с ДТП начальник охраны Андрей Гранкин в прошлом году получил повышение: был назначен помощником министра, а к 23 февраля, на полгода раньше срока, получил генерала.) Не смог выяснить местонахождение материалов и суд, куда с жалобой обращались родственники погибших Николаева и Абасева. Сегодня они лишены даже элементарного права на защиту: нельзя ведь обжаловать то, чего не существует в природе. В ответ на свой запрос Ленинский райсуд получил от ГУВД витиеватую отписку со ссылкой на секретность и государственную важность. Не удивлюсь, если этих материалов не существует уже в природе. Впрочем, пусть теперь это устанавливает Генпрокуратура. Соответствующий запрос Юрию Чайке я направлю уже сегодня…
Рашид Нургалиев пронес любовь к жене через всю жизнь
****
Когда я лишь заинтересовался этим делом и послал первые депутатские запросы, Рашид Нургалиев очень обиделся. Мне даже передали его слова, нечто вроде того, что семья — святое, трогать близких неблагородно и низко. К сожалению, сам Нургалиев соблюдает этот принцип, лишь когда дело касается его собственных родных. В других случаях о моральных ограничениях он почему-то забывает напрочь. Почти 4 месяца следственный департамент МВД расследует уголовное дело, основным фигурантом которого является Григорий Суходольский, сын главного врага Нургалиева, его бывшего первого зама. Дело касается 420 миллионов рублей, якобы похищенных фирмой «Современные технологии», где 50% принадлежит Суходольскому-младшему. Возбуждали его по личному указанию министра. Причем первоначально, даже при наличии прямых команд, следователь в возбуждении дела отказал, не увидев состава преступления.
Нет никаких сомнений, что причина этого дела — исключительно в фамилии главного фигуранта. В рамках дела сотрудники МВД уже выезжали с обысками на дачу и квартиру Суходольских. Есть возможность совершенно законно прослушивать телефоны. Да и психологически удар рассчитан очень точно: не случайно активизация расследования и обыски совпали с комплексной проверкой, отправленной в Питер за скальпом Суходольского.
Примерно в таком же положении находится и дочь генерала от первого брака. С отцом она не живет давно, у нее своя семья, работа (Анна Суходольская — начальник правового отдела УФМС Ярославской области). Тем не менее, по рассказам наших источников (при проверке это легко можно будет установить), с сентября за ней идет настоящего охота. Собственная безопасность УМВД Ярославской области ведет ее плотную разработку; после отставки отца было заведено даже самостоятельное оперативное дело. Все телефоны Суходольской прослушиваются, за ней ходит «наружка».
Никакого конкретного компромата на нее нет: но в том-то и заключается задача, поставленная лично начальником Ярославского УМВД Трифоновым, — найти и зацепиться хоть за что-то. А уж кто приказал заниматься этим генералу Трифонову — можно только догадываться… […]
****
Чуть выше я написал, что непосредственное участие в заминании этого дела принимали будущие участники прокурорско-игорного скандала Александр Игнатенко и Олег Судаков. Думаю, это было не случайным совпадением. Бывшего майора юстиции, а ныне арестанта Судакова связывали с министром Нургалиевым особые отношения. Правда, после ареста Нургалиев попытался откреститься от своего бывшего порученца. Но вряд ли у него это получится. […] Александр Хинштейн ****
Служить и зачищать
После ДТП с участием сына крупного чиновника в китайском интернете «забанили» слово Ferrari
После крупной автоаварии с участием Ferrari в Пекине все упоминания в китайской блогосфере марки этой машины были запрещены, утверждают СМИ. ДТП произошло в воскресенье, 18 марта, около 4:00 утра по местному времени в районе Хайдянь, сообщает ВВС со ссылкой на «Пекинские вечерние новости».
Судя по фотографиям, опубликованным в Сети, врезавшуюся в мост машину просто разорвало пополам, уточняет The Global Times. Водитель суперкара погиб, две женщины-пассажирки тяжело пострадали.
При этом столичная полиция отказалась называть личность погибшего водителя, что повлекло за собой острую дискуссию в интернете. Затем почти со всех информационных порталов страны были удалены новости об аварии, а слово «Ferrari» — из всех сообщений пользователей в сервисе микроблогов Weibo, китайском аналоге Twitter, уточняет «Газета.ru».
Эта очевидная цензура вызвала массу вопросов и предположений. Так, The Guardian пишет, что сначала существовала версия, что за рулем Ferrari находился Бо Гуагуа, сын известного и ныне опального политика Бо Силая. Однако затем появилась информация, что автомобилем управлял незаконный сын члена политбюро Коммунистической партии Цзя Цинлиня.
Действие властей же связано с нежеланием распространять сведения о финансовых возможностях партийных боссов, считает издание, поскольку у населения могут возникнуть вопросы, как в стране, где среднестатистический китаец получает десять долларов в день, дети чиновников ездят на автомобилях стоимостью 200 тыс. долларов.
Стоит также отметить, что 16 марта в Китае вступили в силу новые правила ведения интернет-форумов, блогов и микроблогов. Теперь пользователи должны регистрироваться с указанием личных данных — имени, адреса и номера телефона. Те же, кто откажется выполнить требование государства, не смогут обмениваться сообщениями и писать в блоги, сообщает «Вести ФМ».
По утверждению властей, регистрация введена в целях «защиты интересов пользователей» и «повышения доверия» к интернету. Китайские правозащитники утверждают, что новые меры по регистрации реальных имен пользователей облегчают обнаружение авторов критических высказываний в Сети. Только в прошлом, 2011 году число блоггеров в китайском интернете выросло в четыре раза, и, по данным на конец года, примерно половина из более чем 600 млн интернет-пользователей в КНР регулярно посещали те или иные «вейбо», где активно обсуждались многие неприятные для партии и правительства темы.
Источник: NEWSru.com, 21.03.2012
**** Китайские блогеры обошли цензуру с помощью телепузиков
Китайские интернет-пользователи смогли обойти цензуру в местных сервисах микроблогов, использовав псевдонимы вместо имен запрещенных политиков. Об этом сообщает The Guardian. Так, вместо имени премьер-министра страны Вэня Цзябао микроблогеры стали употреблять слово «телепузик», а вместо имени отправленного в середине марта в отставку главы коммунистической партии в городе Чунцин Бо Силая (Bo Xilai) — «помидор». Один из сторонников Бо, Чжоу Юнкан (Zhou Yongkang) получил прозвище «Мастер Конг» по названию популярной в Китае лапши быстрого приготовления. Шифровки используются для публикации слухов, которые начали распространяться после сообщения об отставке Бо Силая, считающегося одним из популярнейших в Китае политиков. The Guardian указывает, что накануне отставки с критикой руководителя компартии Чунцина выступил Вэнь Цзябао, но подробностей о происходящем в политической системе у граждан нет. В течение нескольких дней после инцидента имя Бо Силая оставалось доступным для поиска в микроблогах, однако позднее оно оказалось заблокированным. Кроме того, некоторые интернет-ресурсы, по данным Associated Press, получили указание удалить все статьи о самом городе Чунцин. Теперь, отмечает The Guardian, типичная политическая запись в китайском микроблоге выглядит так: «Несколько дней назад в Пекине прошли соревнования по перетягиванию каната между стариками; в игре принимали участие девять человек. Команда «телепузиков» имеет заметное преимущество, а команда «Мастера Конга», соответственно, далека от победы». Речь в таком сообщении идет о съезде Постоянного комитета Политбюро центрального комитета компартии Китая, состоящем из девяти участников. В Китае закрыт доступ к популярным в мире соцсетям, вроде Facebook и Twitter, а для доступа к местным сервисам микроблогов необходимо уведомить власти, указав свое реальное имя. Пекин объясняет такую политику борьбой с распространением порнографии и слухов. При этом на некоторые слова в микроблогах может накладываться запрет, в связи с чем китайским пользователям приходится выражаться иносказательно. OffBeatChina отмечает, что в последние дни в самом популярном в стране сервисе микроблогов, Sina Weibo, сразу два выражения, обозначающих имена политиков, вошли в десятку самых частых поисковых запросов.
Источник: Лента.Ру, 23.03.2012
