Осужденный Лебедев готов за символическую сумму потянуть за собой любое количество участников акций «болотного» протеста
Кто такой Константин Лебедев? Классический провокатор, по свидетельствам которого могут пойти под суд все «болотные» протестанты? Или, наоборот, символ современной российской политики — как власти, так и оппозиции — в меру продажный, в меру нонкомформистский, а может быть и просто люмпен-интеллигент? Немного света на этот вопрос может пролить интервью с осужденным «протестантом», опубликованное «Ъ». Заключивший сделку со следствием и приговоренный к 2,5 годам колонии Лебедев рассказал Олесе Герасименко, как, где и с кем он планировал совершить революцию.
Обрадовались приговору? Я ждал срок два-три года. Поэтому обжаловать пока не вижу смысла. Адвокат говорит, что просить об условно-досрочном освобождении смогу через год.
Что именно вы признали на сделке со следствием?
Я признал организацию массовых беспорядков 6 мая совместно с Сергеем Удальцовым, Леонидом Развозжаевым и Гиви Таргамадзе. Также я признал подготовку к будущим массовым беспорядкам в неопределенное время с теми же участниками.
Вас пытали? Нет, меня не пытали.
Почему тогда вы решили пойти на сделку?
Я убедился, что у следствия есть исчерпывающие доказательства нашей вины. Увидел, что следствие получило явку Леонида Развозжаева. Она определила дальнейшую деятельность следствия, а так как Леня был посвящен полностью во все, то явка не оставила для следствия никаких серьезных пробелов.
Явка была написана до вашей сделки?
До моей сделки, разумеется. Мне о ней стало известно в 20-х числах октября, а мое соглашение со следствием датируется 7 ноября. Для меня очевидно, что вся эта история с судом, прокуратурой и СК — одна большая фикция. Я предполагал, что видео, прослушку телефонных разговоров и скайпа получили оперативной разработкой, и я прекрасно понимал, что решение на самом верху давно принято. И что независимо от того, как мы будем дергаться, все равно нас ждет обвинительный приговор. У меня был выбор такой: либо упереться рогом, и закончилось бы все очень печально, десятилетним максимальным сроком. Была альтернатива — признать очевидное, именно очевидное. Я ни слова в своих показаниях не соврал и никого не оговаривал. Я не дурак и понимаю, что им нужен был Удальцов. Я во всем сознался и добился отношения «Иди, мальчик, мы тебе по минимуму дадим, ты нам не интересен». Идти на рожон сломя голову, получать десятку и все равно никого этим не спасти — ну это был выбор, который достоин фанатика, но не разумного человека.
Из-за такой позиции многие люди называют вас предателем. Вы чувствуете себя предателем?
Я себя предателем в данном случае не чувствую. Люди, которые участвовали в этом деле, знали, на что идут, и знали, что такой результат возможен. Что касается всех участников этих массовых беспорядков, то я ни на кого показаний, которые могли бы привести к отягощению их участи, не давал. На Леню и Сережу — да, но это только наше дело. Мы знали, на что идем, и масштаб, который мы себе мыслили, предполагал серьезность последствий.
А какой вы масштаб мыслили?
Создание мощной левой партии, получение денег из-за рубежа, по крайней мере об этом говорил Таргамадзе, и в конце концов вхождение в органы власти. То есть фактически замена собой КПРФ с перспективой вывода Удальцова в политики федерального уровня.
Из этих планов тюремный срок не следует. Нет, но мы понимаем, как власть относится к Удальцову и что выход людей на Сахарова власть очень напугал. Понятно, что организаторы этих мероприятий недвусмысленно заявляют, что текущий режим должен быть демонтирован. Вхождение Удальцова во власть предполагает, что со временем из этой власти будут выдавлены все другие люди, которые к этой власти шли через кровь и трупы и отдавать ее не намерены.
Вы работали в одной из структур этой власти. Зачем вы пошли в прокремлевское движение Василия Якеменко «Идущие вместе»?
Это было давно. Рекламное агентство, в котором я работал, закрылось в кризис 1998 года. Я был членом Российской коммунистической рабочей партии, доходов это не приносило, а наоборот, требовало средств. «Идущим» я сильно удивился: тогда это было невероятным — вкладывать деньги в политическую организацию. Я понял, что это интересно, поговорил со своим партийным руководством и пошел работать. Быстро стал пресс-секретарем, проработал несколько лет, участвовал во всех мероприятиях.
Не смущались, когда «Идущие» на акциях портрет Зюганова вывешивали вместе с Березовским?
Честно говоря… Ну я потом спрашивал… Мы смеялись с нашими коммунистами. Зюганова особенно никто и так не любил.
А когда движение книги Маркса призывало сдавать в макулатуру как «плохие»?
Я пополнил ими домашнюю коллекцию, все, что смог забрать домой, забрал. Моя душа здесь спокойна. Почему ушли из «Идущих»?
Обстановка начала меняться политическая, Ходорковского посадили, начало формироваться движение «Наши», заточенное на подавление инакомыслия, стало сложно совмещать работу и взгляды, а так как у меня были политические амбиции, опыт и какие-то деньги накопленные, я решил уйти.
Откуда у вас вообще взялись политические амбиции?
Первый импульс был, как у многих других, любопытство. До прихода к коммунистам я просто сидел на лавочке во дворе и бухал. Маркса я стал читать уже после вступления в партию. Я был из небогатой семьи, как молодой человек, любил протест. Когда поработал в котельной, окончательно понял, что такое пролетариат. Потом я начал понимать, что пикетики, митинги не работают, и поехал за технологий на Майдан.
Как вы познакомились с Гиви Таргамадзе?
В 2005 году на Украине в конце Майдана. Я на протяжении нескольких месяцев участвовал в «оранжевой революции». Ребята из движения «Черная пора» начали мне доверять и познакомили со своими спонсорами и учителями — командой Таргамадзе. Потому что я не словом, а делом доказал, что на многое способен и многое могу.
Каким делом? Ну мы организовывали толпы. Мы помогали выводить институты на улицы. Мы в конфликтах с донецкими ребятами говорили: «Мы из Москвы и против Путина». Во всех делах участвовали. А то вон Яшин туда тоже приезжал — на два часа, книжки раздарил и уехал. Я так работать не могу. Мне надо во всем разобраться. Когда вы получили первые деньги от Таргамадзе и за что? В 2006 году за работу в Белоруссии: я следил, как расходуют средства местные активисты. Задания были простые: проверить, расклеили ли плакаты, сколько на акции на самом деле было народу, поговорить с тем-то и тем-то человеком, передать инструкции. Так я туда и мотался: был въездной, они не въездные
Почему Таргамадзе вообще решил работать с вами — бывшим членом прокремлевской организации без высшего образования, но с коммунистическими взглядами?
Я считаю, что ребята из «Поры» сказали свое слово. А потом, если всех бояться, то никакого дела не сделаешь. Мы общались, они поняли, что я человек убежденный, с амбициями и знаю, что делать. То, что мы посвятили Майдану столько своего времени, для них было экзотикой, других таких людей тогда было мало.
Но все-таки он мало вас знал, а через год после знакомства уже давал вам деньги. Откуда такое большое доверие?
Это сложно объяснить. Так бывает. Ну и потом, первое время там были крохи.
Сколько вы получали за работу в Белоруссии?
Оплачивали все расходы на проживание и питание и давали за неделю работы около тысячи евро. Еще небольшие деньги платили за то, что я для них писал анализ политической ситуации в России.
Как пришли первые деньги от Таргамадзе в Россию?
Через созданное мною движение «Смена», эта организация полностью существовала на неофициальные гранты из Грузии и Европы.
Сейчас ваши соратники по «Смене» сделали разную политическую карьеру: Николай Ляскин стал главой московского отделения так называемой партии Навального «Народного альянса», Михаил Вельмакин — координатором Совета муниципальных депутатов, Станислав Яковлев хорошо устроен благодаря главе партии «Демвыбор» Владимиру Милову. Тогда они знали, откуда идут деньги?
Я не хочу отвечать на этот вопрос.
«Ребята, по-другому не бывает»
Как Удальцов познакомился с Таргамадзе? По инициативе Таргамадзе. Когда начались протесты после выборов в Госдуму в 2011 году, он очень возбудился и захотел в это дело влезть. Как же ему — и в стороне быть. Он мне говорил: «Мне очень нравится Удальцов». Я его понимал, хотя, надо подчеркнуть, у нас на тот момент с Серегой были очень плохие отношения. Они решили предложить ему денег, меня это устраивало: хоть мы с Серегой и в терках, как говорится, но это хоть что-то левое и хоть как-то можно влиять.
А Алексей Навальный Таргамадзе не был интересен?
Он спрашивал меня насчет Навального. Я ответил, что, мол, не вариант, он на это не пойдет. Он бы правда не пошел.
Потому что Навальный умнее Удальцова?
Просто у него не настолько чудовищная ситуация с ресурсами. Сейчас задним числом можно сказать: ну и зачем он все это сделал? Представь себе Серегу — известного, с нормальным количеством активистов, а денег не было вообще. Он очень хотел личной политической независимости. Можно для поездки в Новосибирск запрячь принципиальность, честность и еще несколько коней, но далеко ты уедешь? Когда нас упрекают, что мы подставили честных людей, то мне хочется ответить: ребята, по-другому не бывает. Подпольная работа и фандрайзинг — часть жизни оппозиции. А вам знать об этом не обязательно.
Развозжаева с Удальцовым не смущало, что речь о деньгах, идущих из Грузии?
Как ни странно, нет. Помню, мы встретились в «Елках-Палках»: надо было решать, ехать на встречу или нет. Я им честно сказал: этот человек — глава комитета парламента Грузии по обороне и безопасности, это шаг в совершенно другой для нас мир, давайте подумаем, надо нам это или нет. Сейчас я думаю, не было бы там Лени — ничего бы не было. Он увидел возможность спокойно заниматься любимым делом — политикой, потому и стал самым активным лоббистом встречи с Таргамадзе. Если бы тогда мы думали не о деньгах на партию, а о том, что это дело нам всем грозит десятью годами отсидки, мы бы потупили глаза, встали и разошлись. Но мы разговаривали до беспорядков 6 мая. Более того, я уверен, что, случись эта история лет пять назад, мы бы отделались только фильмом, сколько их таких клепали. Мы бы утерлись и пошли бы дальше.
Сколько раз вы с Удальцовым и Развозжаевым встречались с Таргамадзе в Минске?
В таком составе три раза. Первый раз — в марте 2012 года. Приехали на машине депутата Ильи Пономарева, Леня на ней Удальцова везде возил. Приехали, познакомились, выпили. Попытались написать какую-то смету, но уж пьяные были. С Гиви всегда было много народу, у него вообще была привычка возить с собой свиту. Однажды он куда-то приехал с делегацией 40 человек. Заселились в отеле, посидели-погудели, как обычно. Вообще, дела решаются как: два дня пьют, на третий чего-то придумывают, потом уезжают. Так вот эти 42 человека погудели, ломятся в аэропорт. Потом смотрят: что за херня, а где главный-то? Главного забыли в отеле. Не разбудили, он там спать остался. Потом мы ездили в июне и третий раз — в конце августа, из Литвы на машине с Василичем (Таргамадзе.— «Власть»). Перед этим мы 26 бутылок вина вчетвером выпили за вечер в Литве. И тут Василич говорит: «Срочно едем в Минск, звони Сереге». Я, тоже пьяный, как-то невнятно позвонил Сереге, он под Брянском где-то был. За нами машина с дипломатическими номерами приехала. За руль садится пьянющий посол Грузии в Литве, который с нами эти бутылки и пил. И на скорости 140 км в час мы летим до границы. Там садимся в другую машину с дипномерами, уже, видимо, посла Грузии в Белоруссии. На ней приезжаем в квартиру, начинаем добухивать. Серега с Леней приехали на следующий день, и мы начали пить все вместе. Когда летели назад, я, сильно пьяный, в аэропорту боялся, что сейчас нас с Серегой кто-то на фотоаппарат заснимет. Стюардессы в ужасе были, я молился, чтобы они его не узнали.
Вам не кажется, что странно планировать революцию и так пить?
Это другая культура, не наша. С грузинами если не пьешь — ты им не друг. В этом невменяемом состоянии они дела и вели. Василич — это хронь, он реально алкоголик, разложившийся человек. Как активист и стратег он уже успокоился.
Запись какой встречи показали в фильме «Анатомия протеста» на НТВ?
Второй встречи. В июне. На ней было человек восемь, все время кто-то приходил и уходил. Был я, Серега, Леня, еще мой давний напарник Аймалетдинов. Правда, Алимыч во встрече практически не участвовал — он уже с утра надрался и спал. Таргамадзе, читавший российским активистам на семинарах в Литве лекции о протестах Меладзе, борец еще был Георгий, фамилию не знаю, с Карелиным боролся. Он огромный, они его Лукой Брази звали (персонаж гангстерской драмы «Крестный отец».— «Власть»). Еще какой-то человек из посольства сидел. Народу было много.
Вы вели аудио- или видеозапись этой встречи?
Нет. Я действительно иногда вел аудиозаписи грузин. Но не в этот раз. Зачем вел? В 2010 году, когда они пригласили меня поработать в Минск в очередной раз, я уже знал, что с 2008 года они помирились с белорусами. Лукашенко тогда развернулся в сторону Европы, и к нему приехал Березовский. Грузины помирились с белорусами и через Сухаренко, тогдашнего главу КГБ Белоруссии, начали туда наезживать. И в 2010 году Таргамадзе рассказал мне, на каких условиях это произошло: они очень хотели, чтобы Лукашенко отвернулся от России. Одним из условий было, что все свои данные по белорусской оппозиции, с которой они работали очень давно и вложили туда много денег, они сдают КГБ. Они рассказали им обо всех спонсированных ими акциях и сдали всех белорусских оппозиционеров, с кем они работали. На выборах в 2010 году они дали мне задание: походи по друзьям-оппозиционерам, узнай их планы и расскажи нам. После этого я купил диктофон и стал записывать такие разговоры. Дал послушать местным друзьям-активистами, они, конечно, охренели. Ситуация была неприятная.
Почему вы не прекратили все контакты с Таргамадзе после этой истории? Ну это были такие возможности… У них есть деньги. Для нас, для левых, это редкость. Мы не либералы. У нас денег не было и в перспективе никогда не будет. Я принял решение, что терять ресурс в виде председателя парламентского комитета по безопасности и лучшего друга президента нельзя. А морально не терзались? Для меня все было просто. Всякая копейка на борьбу с режимом священна.
А есть чьи-то деньги, от которых вы бы отказались?
Вопрос не в деньгах, а в условиях. В нашем случае мы не подозревали о таких последствиях. Эта история — двойная разводка. Мы пытались развести их на деньги за возможность почувствовать сопричастность к большому процессу, что им очень важно, потому что Таргамадзе с этого кормится. У него имидж такой — устроителя революций где угодно, щелкнул пальцами — и на улицы вышли десять тысяч человек. Гиви хотел от нас беспорядков — хоть каких-то. Они нам говорили: «Вы сейчас хорошо поработаете, а мы вам поездку в Лондон устроим и денег на вашу партию». Возможно, мы друг другу просто врали. Я не считаю это чем-то экстраординарным, меня вот жуликом беспринципным называют, но я не согласен. Наше сложное финансовое положение вынуждает нас обращаться к людям, которые в другой обстановке являлись бы нашими врагами. А стали тактическими союзниками. Естественно, цели у нас с Таргамадзе были разные, мы сошлись в этом узком пространстве, попытались что-то сделать, ну и вот результат. Я не кривил душой, с Серегой и Леней был честен, сразу им сказал, кто эти люди. Гиви я тоже говорил, чтобы он не надеялся, что мы потом будем ему пятки лизать. Я за предателя себя не считаю. Наверное, подумав о своем политическом имидже, я должен был держаться до последнего, сидеть десять лет, остаться без здоровья и зубов. Может, это было бы правильно. Но когда я, занимаясь политикой почти 15 лет, слышу такие упреки от людей, которые два месяца участвовали в акциях, и ничего страшнее поноса им не грозило, мне это кажется странным. Или когда меня адвокаты начинают учить, как революцию делать. Виолетта Волкова убеждала моего адвоката Лаврова: не волнуйся, мол, все будет в порядке, делай, как мы тебе скажем, требуй от Лебедева ни в чем не признаваться, и политическое убежище в Америке тебе обеспечено. Поставки грузинского вина — это чушь, которую мы придумали вместе с Волковой, а она сейчас отрицает согласованность нашей позиции. Вообще Волкова и Фейгин — это лжеадвокаты, плакальщики, чья работа — идти за гробом, а не спасать подзащитного.
Возвращаясь к встрече. Вы иногда записывали грузин на диктофон. А на камеру вы их когда-нибудь снимали?
Нет. Смысла не было. Диктофон нужен был, чтобы в случае, если они решили бы поступить с нами как с белорусами, я мог бы на них хоть как-то воздействовать. Белорусская история мне показала, что люди действуют в своих национальных интересах. Наши интересы с их пересекаются только в одном пункте — они ненавидят Путина и мы его ненавидим. Поэтому доверия с нашей стороны им не было.
Я спросила о камере, потому что ваши знакомые в вашей квартире после ареста нашли скрытую камеру, встроенную в футболку поло. Где вы ею пользовались? Камера была куплена после думских выборов 2007 года для наблюдателей. Тогда за открытую съемку выгоняли с участка, вот мы и решили средств прикупить. Я ее купил на ВДНХ, она выглядит как пуговица.
А где сам видеорегистратор от нее?
Я его просто сам не нашел. То есть он когда-то был, шел в комплекте с камерой, понятно. И я его использовал однажды — на съемках акции арт-группы «Война» «Смерть таджика» в «Ашане». Я был с обычной камерой в руках и со скрытой на всякий случай.
Я смотрела ролик, вы там были в клетчатой рубашке, а не в поло.
Ну а какая разница, это же камера в виде пуговицы.
То есть вы переставили пуговицу?
Ну да, видимо… Сейчас пытаюсь вспомнить. Да, точно, я ее тогда использовал. Она же отвинчивается и переставляется.
А на выборах в итоге хоть раз использовали?
Нет, так ни разу и не использовал. А регистратор просто потерялся. Все это валялось в куче, вперемешку с одеждой. Я даже про камеру забыл. Ну и понятно же, что съемки, попавшие в «Анатомию протеста», велись не с такой камеры.
А какая камера была в Минске?
Мое мнение — встроенная в телевизор.
Если вы не писали, то кто, по-вашему, это делал?
Вариантов много, я склоняюсь, что писалось самими грузинами на всякий случай. Я и Сереге говорил: ты же понимаешь, что они нас пишут? Он отвечал: понимаю. Но мы не верили, что им потребуется нас когда-либо сливать. Я до их пор не могу понять причины, по которой это могло произойти, потому не берусь однозначно утверждать, что это грузины нас снимали. Единственное, у них мог быть перерасход. Они хватанули где-то денег, после 6 мая ничего серьезного не произошло, а деньги уже хватанули, вот и решили нас слить, чтобы потом ответ не держать. Еще есть такой персонаж Анатолий Моткин, эмиссар Березовского, он был в курсе всех дел, грузины ему весьма доверяли. Он такой настоящий делец. И этот человек мог вести какую-то свою игру. Все квартиры, где мы собирались, он знал и мог снимать. Все могло быть.
А в Россию тогда как эта запись попала?
Есть версия, что ушло из Лондона. Однозначно мы не знаем. Если у Гивика правда был выход на Бородина (бывший президент Банка Москвы Андрей Бородин, находится под уголовным преследованием в России и получил политическое убежище в Великобритании.— «Власть»), он мог ему эту запись предъявить как доказательство того, что он с нами работает. И Гиви говорил, что пол-ляма они уже получили от Бородина. Но я не думаю, что те деньги, что он давал нам, были бородинские. Все-таки он с ним позже стал говорить на эту тему. Чьи — хрен его знает.
Ну не их же личные? Нет, конечно, все-таки многовато для него одного. Грузинские правительственные деньги? Вряд ли, это какая же должна быть статья расхода. В общем, Гиви мне уверенно говорил, что половина миллиона у него уже есть. И что у него есть надежная связь через Березовского с беглыми бизнесменам, звучала фамилия Бородина и еще какая-то, уже не помню, у меня даже визитка была. Бородин якобы обещал собрать всего десять миллионов. Ехать втроем в Лондон разговаривать о деньгах мы планировали с августа, все переносили, ну а потом нас арестовали.
Зачем вы обсуждали с Таргамадзе подрыв Транссибирской магистрали?
Надо знать Леню. Он очень нетерпеливый парень, и все эти деньги он воспринял близко к сердцу. В свое время он жил в достатке, и память о сытых годах его не оставляла. Он мучился, что живет за счет жены. Он всегда хотел стать профессиональным революционером, чтобы не надо было думать о бизнесе и чтобы родственники не пилили. Он хотел гарантированного дохода.
Транссиб-то при чем?
Скажем так, он воспринял близко к сердцу задачу разводить грузин на деньги. И по-моему, захотел казаться более сумасшедшем, чем есть на самом деле. Конечно, никаких возможностей взорвать Транссиб или перекрыть его не было. Вообще, много из того, что предлагали и сами грузины, имело мало общего с реальностью. Предлагали измазать здание ФСБ валерианой, чтоб коты сбежались, или запустить воздушный шар с изображением Путина и расстрелять его. Еще были идеи спровоцировать охрану Кадырова, перекрыв дорогу его кортежу. Нанять или угнать грузовики с автобусами и на митингах отгораживаться ими от полиции.
Через кого шли деньги в Россию?
Все деньги всегда шли только через меня, я заведовал всей бухгалтерией. Знали о них Серега, Леня, я и Алимыч. Была четкая установка, что больше никого мы в это дело не посвящаем.
Сколько было обещано денег и сколько давали?
Оговорено было $35 тыс. в месяц. Сумма невеликая, но для леваков все определяющая. Передавали деньги траншами мне: покупал в переходе метро телефон с симкой, узнавал время и место встречи, показывал пришедшему человеку паспорт и получал деньги в конверте.
Как делили на троих?
У каждого была зарплата около полтинника, а основные суммы на акции в долларах я передавал Лене. Серега лично предпочитал денег не брать.
В апреле и мае вы получили по $35 тыс., а потом?
В июне, после 6 мая, мы получили $90 тыс. На эту сумму были куплены машины Развозжаеву и Насте Удальцовой. Еще ушли на листовки, около 70 тыс. рублей каждый тираж, флаги, расходы на штаб, Леня там набрал команду. Поездки. В кабаках я платил из остатков. Вообще деньги всегда хранились у меня.
Когда был последний транш?
В августе — $42 тыс.
Сколько осталось?
Да ничего не осталось.
Сейчас Удальцов, Развозжаев и Таргамадзе отрицают вашу версию событий. Кто врет?
Врут они. Но по-разному. Ну Серега принял нашу первоначальную версию показаний: что были какие-то бизнесмены, говорили о поставках вина. Ну он все-таки вождь, ему надо до конца стоять. Хотя не вижу смысла. Таргамадзе врет, потому что это для него большой репутационный удар. Развозжаев написал исчерпывающую явку, мои показания ее подтверждают.
«С точки зрения человека, которого прижали к стенке, я раскаиваюсь»
В вашем уголовном деле наряду с фамилиями Удальцова, Развозжаева и Аймалетдинова фигурируют неустановленные лица. Вы помогли их установить? Все неустановленные лица могут жить спокойно. Я четко исполнял досудебное соглашение и сказал следствию все, что его интересовало, но не больше.
Когда на НТВ показали анонс «Анатомии протеста», вы были в отпуске во Франции. Почему вернулись?
Да дурак я. Ну подумал, ну фильм и фильм. И чего? Почему я должен не возвращаться? Я не верил, что такое возможно.
Вы знаете, что вскоре после вашего ареста Аймалетдинов пришел к вашим друзьям и рассказал, что вы следите за оппозиционными активистами для Якеменко с 2008 года?
Да, знаю.
Это правда?
Нет, это не правда. У меня с Аймалетдиновым всегда были дружеские отношения. Ни один человек, пообщавшись с ним, не скажет, что он нормальный. Но у него очень интересно устроенные мозги, отчасти он выполнял роль моей музы.
Но иногда и слуги.
Ну просто выполнял ряд поручений. И, по последним данным, на Алимыча давило следствие и чего-то требовало, а для него это было серьезное психическое испытание. Он с нами к грузинам ездил тупо побухать. Он воспринимал это как увеселительные поездки. И вдруг они оказали серьезным делом, а он и не подозревал, что меня могут посадить.
А при чем здесь Якеменко?
Я так понял, что он решил как-нибудь мне нагадить, потому что посчитал, что именно я виноват в его бедах. А еще я выяснил, что у него были контакты с грузинами после моего ареста. Может, ему что-то пообещали за то, чтобы он грузин выгораживал. А пятно в биографии у меня одно, и самое очевидное.
Он якобы показывал вашу переписку с Романом Вербицким, членом движения «Наши», отвечавшим за силовые акции. Правда, показывал только один раз, и никто ее не сохранил.
Вы знакомы с Вербицким?
Да, я хорошо знаю Колючего, он был начальником охраны в «Идущих вместе». До увольнения виделся с ним в офисе, после — на мероприятиях оппозиции, куда он ходил с непонятной мне целью. Здоровались по-приятельски. Больше никаких контактов у меня с ним не было.
С кем еще из «Идущих вместе» вы поддерживали контакты после увольнения?
Не хочу называть их имена, зачем им усложнять сейчас жизнь. Большинство из них уже вне политики.
У вас в квартире нашли распечатанную смету с фамилиями активистов и их зарплатой. Упомянуты Ляскин, Вельмакин, еще несколько человек. Что это за бумага?
За эти годы было очень много разных смет. Скорее всего, это смета расходов на мероприятие или на месяц. Я вел отчетность для спонсоров.
Вы часто распечатывали сметы для грузин?
В электронном виде пересылать удобнее. Иногда распечатывал, в руки передавал. В основном, конечно, почтой пересылал.
После вашей сделки со следствием и смены СИЗО на домашний арест многие оппозиционеры решили, что вы работали на ФСБ или центр Э. Вас называют подментованным. Вы сотрудничали с этими организациями?
Нет, не сотрудничал. Пару раз со мной пытался говорить Леша Улыбка, как почти со всеми другими активистами. И все. Но хочу подчеркнуть: за несколько месяцев до встречи Удальцова с Таргамадзе Серега (с которым у нас тогда были плохие отношения, я о нем нелестно отзывался, он обо мне) на собрании «Левого фронта» при всех заявил: «Лебедев подментованный». Его спросили, с чего он взял, на что тот ответил, мол, допрашивать не могу, но это мое убеждение. И спустя несколько месяцев он едет со мной в Минск знакомиться с одним из руководителей грузинских спецслужб. Ну что тут скажешь? Это лишь говорит о цене слухов про мою подментованность. Многие люди, которые сейчас кричат о происхождении моих денег, брали эти деньги и не спрашивали, откуда они, а теперь якобы прозрели. Что вы собираетесь делать в колонии? Буду учить испанский, как бы все ни возмущались. Читать. В «Лефортово» всего Горького прочитал, надо кого-то новенького теперь. Заставят работать — буду работать.
Раскаиваетесь в содеянном?
Если откровенно, массовые беспорядки я готовил последние 14 лет своей жизни. Но в глазах правосудия я, конечно, совершал анигосударственные поступки. Мы с самого начала были приговорены. Я понимаю логику власти и с точки зрения человека, которого прижали к стенке, раскаиваюсь. Те омоновцы, которые получили камнем по голове, не должны были получить. Это я не готовил, за это я раскаиваться не могу, но за это мне придется ответить. Я создал условия для таких событий. У нас не получилась запланированная мирная акция. Но нельзя было кидаться камнями в полицию, в собственный перспективный электорат. Да власть и нанимает этих полицейских, бедняков, чтобы им плевали в рожу и били. Чтобы столкнулись две силы, угнетаемые режимом, чтобы режим выжил. Человек, который кидает камень в полицейского,— поневоле провокатор, даже если он делает это в честнейшем порыве.
Что вы можете сказать людям, которые, узнав о вашей дружбе с Таргамадзе, возмущаются и причитают: «За кем же мы шли в декабре?
Я бы посоветовал всем активистам, которые воспринимают протест не просто как модную тусовку, быть готовыми, что вам, возможно, придется либо долго сидеть в тюрьме, либо даже за взгляды быть убитыми. Потому что я был к этому не готов. Мы все вместе пошли на это, потому что считали, что так будет лучше. Мы не видели другого пути. И если бы мы были осторожнее, мы могли бы победить. Но мы не смогли. Все, что мы сделали, касается только нас троих, это наша трагедия, и мы понесем кару. А вы как были честными людьми, так ими и остались.
Планируете продолжить заниматься политикой после освобождения?
Не уверен. Мне не имеет смысла продолжать этим заниматься, потому что ситуация, в которой я оказался самым большим негодяем, устраивает слишком много сторон.
Дело активиста «Левого фронта» Лебедева, который признал свою вину в организации массовых беспорядков во время марша миллионов 6 мая 2012 г. в Москве (ч. 1 ст. 212 УК), рассматривалось в Мосгорсуде в особом порядке и почти полностью в закрытом режиме: пресса была допущена только на прения сторон и оглашение приговора. Вчера Лебедев был приговорен к 2 годам 6 месяцам лишения свободы в колонии общего режима — это вдвое меньше, чем требовало гособвинение, и ниже низшего предела в 4 года, предусмотренного УК. Основанием для снижения срока, как отметил фигурант «списка Сергея Магнитского» судья Сергей Подопригоров, стало признание Лебедевым вины, исполненные им обязательства по сделке со следствием, изобличение соучастников и показания на них. Обжаловать приговор Лебедев не будет.
Константин Лебедев
По версии суда, Лебедев был одним из четырех соорганизаторов беспорядков. Фамилии соучастников в приговоре названы не были, хотя упоминалось, что супруга одного носит фамилию Удальцова (жена обвиняемого в организации беспорядков Сергея Удальцова Анастасия), а другого — Смирнова (жена третьего обвиняемого — Леонида Развозжаева). Организацию беспорядков координировал и финансировал из Грузии третий соучастник (имя Гиви Таргамадзе также не прозвучало), который передавал деньги траншами по $30 000, $20 000, $90 000 и $42 000. Себе организаторы оставляли по 50 000 руб. ежемесячно.
Как следует из зачитанного приговора, соучастники по поручению Таргамадзе выбрали дату беспорядков накануне инаугурации Владимира Путина, чтобы «осложнить церемонию и сорвать ее». Чтобы увеличить численность участников, Лебедев организовал два обучающих лагеря в Латвии, а после встречался с активистами в российских регионах, раздавая им антиправительственную агитацию. 6 мая Лебедев был координатором беспорядков, Удальцов призывал к сидячей забастовке и вызвал давку, а Развозжаев организовал прорыв оцепления, чем спровоцировал применение насилия. Уже 12 мая, отчитавшись перед Таргамадзе, они начали подготовку к беспорядкам осенью 2012 г., уже по всей стране, добились увеличения финансирования, а на полученные средства провели «Белый автопробег». Беспорядки не состоялись «по не зависящим от них обстоятельствам» — Лебедев и Развозжаев были арестованы.
Лебедев оклеветал всех и скоро выйдет по УДО, считает жена Удальцова Анастасия. Ее муж, которому запрещены телефонные разговоры и выход в интернет, на сделку с правосудием не пошел и не пойдет и получит куда больший срок, полагает она.
Решение суда по делу Лебедева устанавливает сам факт беспорядков, но степень участия и роль Удальцова и Развозжаева будут рассматриваться отдельно, решения по их делам не предопределены, полагает адвокат Владимир Жеребенков.
Источник: «Ведомости», 26.04.2013
****
Операция «Ёлки-палки»
«Грузинские деньги» шли на зарплату «организаторам беспорядков», подготовку митинга 6 мая, аренду конспиративной квартиры, покупку автомобилей Развозжаеву и Удальцову
Сергей Удальцов
[…] О том, что происходило в зале суда — репортаж The New Times. […] Конвойные провели Лебедева через общую дверь — он шел свободно, без наручников. У входа в зал обнялся со своим адвокатом, Валерием Лавровым. […] Лебедева посадили не в клетку, а за стол рядом с адвокатом. Он улыбался, сидел расслабленно, положив ногу на ногу, внимательно разглядывал входящих журналистов и барабанил пальцами по столу. Заседание началось ровно в двенадцать часов.
Судья Сергей Подопригоров — тот самый, что санкционировал арест и содержание под стражей Сергея Магнитского в 2008 году — удовлетворил техническое ходатайство о продлении домашнего ареста Лебедева до 8 октября 2013 года. После этого прокурор Михаил Резниченко начал зачитывать обвинительное заключение: «В период не позднее 2012 года у председателя комитета по обороне и безопасности парламента Грузии Таргамадзе и неустановленных лиц возник преступный умысел на неоднократную организацию массовых беспорядков на территории Москвы и регионов Российской Федерации в целях посягания на основы безопасности и стабильности в обществе».
Из обвинения следовало, что Таргамадзе в начале 2012 года неоднократно связывался с Лебедевым по интернету и предлагал «организовать на территории Москвы и регионов массовые беспорядки». Таргамадзе попросил Лебедева подыскать себе союзников из числа «оппозиционно настроенных лиц» и обещал «осуществлять руководство преступлением, содействовать советами, а также выделять деньги». Далее, по версии следствия, в конце февраля 2012 года Лебедев, Таргамадзе и «неустановленные лица» провели семинар в литовском городе Тракай, в ходе которого обучали оппозиционных активистов «методике организации массовых беспорядков». Именно на семинаре они предложили сотрудничество Леониду Развозжаеву. Он согласился. В марте 2012 года Лебедев и Развозжаев пригласили Удальцова в трактир «Елки-палки» в Москве на Новом Арбате. Там они поведали лидеру «Левого фронта» свой план, и он, по версии следствия, также «согласился участвовать в массовых беспорядках». «Лебедев, Удальцов и Развозжаев хотели добиться перевыборов в Госдуму и как результат — своего вхождения во властные структуры», — объяснил прокурор цель всех этих встреч. В апреле 2012 оппозиционеры посетили ряд городов: Тверь, Иваново, Тулу, Ярославль, где «для исполнения своего преступного умысла» агитировали население и раздавали «соответствующую литературу». Как следует из обвинения, с 1 апреля по 5 мая 2012 года Лебедев получил от Таргамадзе $30 тысяч и «организовал их распределение». Из этих денег сам Лебедев, а так же Удальцов и Развозжаев лично получали по 50 тыс руб. в месяц каждый. Остальное было потрачено на подготовку к митингу 6 мая: на изготовление агитационных листовок и приобретение палаток, которые планировалось установить на Болотной площади, потратили 150 тысяч рублей, на «увеличение числа участников мероприятия» — 80 тыс руб. Палатки были приобретены 4-5 мая в торговом центре «Экстрим» на улице Смольная. Кроме того, Лебедев сделал массовую рассылку СМС-сообщений по московским номерам с призывом явиться на митинг. По мнению следствия, на шествии и митинге 6 мая Удальцов, находясь рядом с полицейским оцеплением, призывал участников к долгосрочной сидячей забастовке, «осознавая, что это приведет к массовым беспорядкам». Развозжаев, «командуя группой неустановленных лиц», организовал прорыв оцепления. Лебедев же должен был «контролировать ход и результаты массовых беспорядков» для дальнейшего отчета перед Гиви Таргамадзе. После событий на Болотной площади Лебедев продолжил сотрудничать с Таргамадзе.
С 10 по 20 мая у дома №6 по улице Рождественская Лебедев получил от грузинского политика «через неустановленных лиц» не менее $20 тыс., «то есть 603 тысячи 586 рублей для организации массовых беспорядков на территории Российской Федерации».
Деньги снова поделили — по 50 тыс руб в месяц каждому, а остальное — на аренду конспиративной квартиры.
23 мая Лебедев попросил Таргамадзе увеличить объем финансирования, и в июне 2012 года четвертый фигурант фильма «Анатомия протеста-2» Юрий Аймалетдинов, «не будучи осведомленным о преступном характере действий», передал от Таргамадзе Лебедеву еще $90 тыс. На эти деньги были куплены автомобили: Audi А6 за 600 тыс. руб. — для Развозжаева и Opel Vectra за 300 тыс. руб. — для Удальцова.
Именно на Audi А6 в период с 20 по 30 июня все трое прибыли в Минск, где состоялась та самая встреча с Гиви Таргамадзе, скрытая съемка которой была показана в фильме «Анатомия протеста-2».
«Зачем строить из себя героя?»
По мере того как прокурор зачитывал обвинение, Лебедев склонял голову все ниже, потом он и вовсе откинулся на спинку стула и стал смотреть в пол. […] Примерно в два часа началась закрытая часть заседания: так как дело рассматривалось в особом порядке, ту часть процесса, на которой зачитывались признательные показания Лебедева, по условиям досудебного соглашения сделали закрытой. Закрытая часть заседания длилась около 20 минут. Потом журналистов снова пустили. Прокурор потребовал для Лебедева пять лет лишения свободы в колонии общего режима. Обвиняемый, путаясь в словах, произнес свое последнее слово: «Я полностью признал свою вину в совершенном преступлении. Конечно же, в наших планах не было столь серьезных последствий — мы не предполагали их изначально. Наша вина в том, что мы не смогли правильно оценить последствия, допустили множество ошибок — в результате это вылилось в то, во что вылилось: в насилие над сотрудниками полиции. Я сам лично всегда был убежден, что силовые столкновения с органами правопорядка — это тупиковый путь. Прошу учесть мое искренне раскаяние». […] «То, что Костя сидел на грантах, — это все знали, это называется фандрайзинг. Но то, что он проворачивал такое, не посоветовавшись с остальными членами партии, — для нас новость. Претензии ко всем троим», — прокомментировал обвинительное заключение член Российского социалистического движения Александр Иванов, знавший Лебедева более трех лет. Партия РСД исключила Лебедева из своих рядов после того, как стало известно, что тот пошел на сделку со следствием. «Если при наличии вины и доказательств занимать позицию «мы не виноваты, это все происки кровавого режима», то после суда о такой позиции можно пожалеть», — сказал корреспонденту The New Times адвокат Валерий Лавров. Он пояснил, что сделка со следствием состоялась еще в ноябре 2012 года, когда Леонид Развозжаев написал явку с повинной (от которой потом отказался, ссылаясь на давление со стороны следствия). «Отрицать то, что знает следствие, и то, что подтвердили соратники — бессмысленно. Мы решили выйти из ситуации с минимальными потерями», — сказал Лавров. На вопрос, смягчит ли участь его подзащитного эта сделка, адвокат ответил, что Лебедев обвиняется по двум тяжелым статьям (часть 1 статьи 212 УК — «организация массовых беспорядков», и часть 1 статьи 30 УК — «приготовление к преступлению»), наказание по каждой из которых — до 10 лет лишения свободы: «Таким образом, он мог бы получить до 15 лет. Но прокурор попросил всего пять. Сработало ли здесь досудебное соглашение? Я думаю — да», — рассуждал Лавров. Он также добавил, что признательные показания Лебедева повлияют лишь на судьбу Удальцова и Развозжаева, но никак не затронут остальных обвиняемых по Болотному делу. […]
Источник: The New Times, 23.04.2013
****
Хронология «Анатомии»
Это — юридически сухой пересказ сценария фильма «Анатомия протеста-2», который вышел 5 октября 2012 года на НТВ. Вскоре предполагаемых участников встречи с Таргамадзе — Удальцова, Развозжаева, Лебедева и Аймалетдинова — вызвали на допрос в Следственный комитет. У всех четверых адвокатом была Виолетта Волкова. СХЕМА«Перед допросом мы сидели все вместе, — вспоминает Волкова. — Лебедев сразу сказал, что скрывать какие-то факты бессмысленно, потому что они и так известны. Решили говорить, как все было». По словам Волковой, Удальцов показал, что ездил на встречу вместе с Развозжаевым, Лебедевым и Аймалетдиновым, которого взял Лебедев. В Белоруссии Сергей провел несколько встреч «по своим делам», а потом Лебедев предложил поехать к его друзьям. Предполагали обсудить финансовые вопросы: мол, рано или поздно поставки грузинского вина в Россию разрешат, и можно будет наладить какой-то бизнес. Часа полтора гуляли на свежем воздухе, потом грузины предложили выпить вина. Много выпили — много смеялись, разговаривали в том числе и о политике, уже навеселе, а потом поехали домой. «Изначально все четверо дали такие показания не сговариваясь, — утверждает Волкова. — Я ходила со всеми четырьмя. Потому врать было негде». 17 октября у всех четверых прошли обыски, Виолетта Волкова была на обыске у Удальцова. Когда Юрия Аймалетдинова привезли в Следственный комитет на допрос, Волкову никто не уведомил, хотя ее ордер был в деле. В итоге показания Аймалетдинова оказались первыми. Он рассказал о встречах и поездках, в которых сопровождал Лебедева, — в том числе о февральском выезде в Литву, который фигурировал в «Анатомии». На вопрос, верно ли, что именно он, Аймалетдинов, всех и сдал с потрохами, Юрий ответил с улыбкой: «Ну, наверное, не с потрохами, а все-таки у меня были какие-то материалы. А что я — самый рыжий?» Юрий остался свидетелем по этому делу. У него своя версия, почему он, единственный из всей четверки, не стал обвиняемым: «Неужели не понятно, чем я занимался в этих поездках? Спал, выпивал. Я, если надо, семинар самостоятельно проведу на 8 часов. Но у меня интерес-то был совсем другой — получил возможность поехать за границу, в Литву. Мне понравилось. Очень похоже на Подмосковье». Аймалетдинов говорит, что в феврале в Литве готовили наблюдателей на выборы, но он в них ни в каком качестве не участвовал. 18 октября в деле «Анатомии протеста-2» появился первый арестант — Константин Лебедев. Тогда в основу легли показания свидетеля Малкова, сотрудника НТВ. На выходе из подъезда к нему якобы подошел некий грузин и отдал диск, на котором содержалась видеозапись встречи в Минске и более качественная аудиозапись.
19 октября в Киеве похищают Леонида Развозжаева, который успел подать заявление на получение политического убежища по линии ООН. 21 октября Развозжаев появляется сначала в кабинете старшего следователя СК Габдулина, минуя пропускной пункт, с десятью листками бумаги, которые потом назовут «явкой с повинной». Несколько дней к Развозжаеву в камеру СИЗО «Лефортово» никто не может попасть, затем его посещают правозащитники, а 25 октября — адвокат Фейгин: «Выглядел Леонид плохо, он был нервный, я его успокаивал. Он написал два заявления: одно о своем похищении, второе — отказ от явки с повинной».
Признательные показания
В конце октября, по словам Волковой, она встретилась со вторым адвокатом Лебедева — Лавровым, и тот сообщил, что Константин отказался от услуг Виолетты: «Я тогда спросила у Лаврова, то ли это, о чем я подумала, а он уклончиво ответил, что это адвокатская тайна. Я поняла, что Лебедев стал давать показания». В декабре Развозжаева этапировали в Иркутскую область, где он провел три месяца. Его гражданская жена, брат и мама до сих пор не получили ни одного свидания. Леонид подавлен, он похудел и поседел. В СИЗО «Лефортово» у него случился сердечный приступ, а 29 марта приступ повторился прямо в зале Басманного суда. В это же время Константин Лебедев изучал испанский в двухместной камере того же СИЗО «Лефортово», получил свидание со своей девушкой Полиной, а 13 февраля 2013-го вышел из СИЗО под домашний арест. О том, что именно рассказал Лебедев, ходит много слухов. Якобы он возил неоднократно от Таргамдзе в Россию деньги — от 10 до 30 тысяч долларов, — а еще «сдал» списки людей, которые собирались поехать в Литву, но не попали туда. Адвокат Лебедева Валерий Лавров ответил на вопросы, которые возникли у «Новой»:
— Вы признали аудио, видео или сам фильм «Анатомия протеста-2»?
— Содержание фильма я даже не помню, мы признали, что действительно есть аудиозапись с видеоизображением, и мы подтвердили, что смысл их не искажен.
— То есть даже такие спорные и сложные моменты, как, например, диверсия на Транссибирской магистрали?
— Да.
— Сейчас стали проверять тех, кто подавал заявки на поездку в Литву. Константин сам передал их список или его изъяли при обыске?
— Ну они же все пересекали границу… — В итоге поехало гораздо меньше людей, чем было подано заявок.
— Их допрашивали всех, и они, естественно, назвали друг друга.
— Лебедев дал показания, что он неоднократно вывозил денежные суммы от 10 до 30 тысяч долларов?
— Я под подпиской о неразглашении.
— Правда ли, что Константина спровоцировали на сотрудничество со следствием показания Аймалетдинова и Развозжаева?
— На момент, когда мы принимали решение, признавать или не признавать свою вину, о показаниях Аймалетдинова мы ничего не знали. Мы знали, что Развозжаев написал явку с повинной, видели по телевизору фрагмент допроса Удальцова, где он признает, что встречался с неким Георгием Васильевичем, знакомым Константина Лебедева. Проанализировав эти данные, мы пришли к выводу, что утаивать факт общения с Таргамадзе не имеет смысла. Нелогично получается: «позиция Удальцова» изначально была предложена самим Лебедевым, а Развозжаев 25 октября уже отказался от «явки с повинной». И Лавров, и его подзащитный не могли об этом не знать — Лебедев прессу получал регулярно, по словам того же адвоката. Аймалетдинов и Лебедев Если Леонид Развозжаев с 2008 года был активистом «Левого фронта» и соратником Удальцова, то Аймалетдинов в течение многих лет был правой рукой Константина Лебедева в самых разных проектах — от «Идущих вместе» до майдана Незалежности. «Познакомились мы 12 лет назад в Российской коммунистической рабочей партии (РКРП), — вспоминает Аймалетдинов. — Я в свое время уходил на завод, потом работал в магазине мужской одежды. Костя же занимался всякими интересными делишками, связанными с общественной деятельностью». В «Идущих вместе» Лебедев быстро сделал карьеру, став руководителем пресс-службы. «Он много работал, а часто и ночевал в офисе: пальтишком накроется и спит под столом, прямо на газетах, чтобы помягче было, — рассказывает Аймалетдинов. — Я понял, что это была стандартная лотерея, где добрый царь только один раз выдал пряник — Паша Тараканов, руководивший «Идущими вместе» в Чечне, стал депутатом Госдумы. И Костя через некоторое время ушел в свободное плавание. Какое-то время он пролетарствовал, а потом начал шевелиться и с ребятишками связь налаживать, он к общественной деятельности подходит чисто технически». По словам Аймалетдинова, с Удальцовым у него личные счеты: «Он моего друга на «Дне гнева» угробил». В чем суть, не пояснил. В отличие от Лебедева и Генпрокуратуры Аймалетдинов видит в фильме «Анатомия протеста-2» признаки монтажа, при этом напоминает, что это был разговор пьяных людей: «Не стоит недооценивать возможности этого человека (Таргамадзе. — Ю. П.) говорить в состоянии алкогольного опьянения». Развозжаев, по его мнению, тоже слишком болтлив, но раз уж «попал», следует сотрудничать со следствием. В течение нашей встречи он трижды произнес фразу: «Покается Михалыч — скидка выйдет. А если не покается, сочувствую его жене и детям». К этим словам стоит отнестись серьезно, и вот почему. В течение нашей встречи Аймалетдинов постоянно делился своими впечатлениями о разных следователях, ведущих «болотное дело», в частности, о Габдулине, Грачеве, Плешивцеве. Это очень личные и очень точные наблюдения, недоступные стороннему наблюдателю. Юрий признал, что как-то раз «пил в СК кофе», когда протокол составляли, что у Габдулина на стене в кабинете висит амулет от сглаза, Плешивцев всегда в планшетнике ковыряется, а Грачев якобы «за квартиру в Москве работает».
Побеседовав с Юрием, я могу предположить, каких показаний от Развозжаева ждет следствие. Аймалетдинов напирал на то, что все проекты «Левого фронта» были проплаченными: и участие в судьбе «Речника», и помощь Бабурину, и попытка создания легальной партии РОТ. С этой точки зрения показания Развозжаева были бы очень ценными: ведь он участвовал во всех этих проектах. Но я не думаю, что «Михалыч» готов покаяться таким образом.
P.S. Во вторник я связалась с находящимся сейчас в Литве Георгием Таргамадзе, и он заявил, что по-прежнему настаивает: он никогда не встречался с героями фильма «Анатомия протеста-2».
Гиви — не Гиви
Отношение к фильму, который лег в основу уголовного дела, у разных сторон процесса полярное: сочувствующие Удальцову и компании считают его грубой фальшивкой, недостойной предметного изучения; следствие, напротив, настаивает на его полной аутентичности, отрицая наличие монтажа. Между тем внимательный просмотр «Анатомии протеста-2» позволяет сделать ряд важных выводов и предположений. Аудио— и видеодорожка были записаны независимо друг от друга. Даже если видеокамера, на которую велась съемка, и была оборудована микрофоном, звуковой ряд, использованный в фильме, в оригинале был записан на диктофон. Это я могу с уверенностью утверждать как человек, постоянно использующий главное оружие журналиста, в том числе и для скрытой записи. Все, кто хочет убедиться, могут отмотать «Анатомию» на отметку 8.20 — там отчетливо слышны предваряющие реплику Удальцова звуковые помехи, которые возникают, если каким-то образом перемещать диктофон. Камера в этот момент статична. Кроме того, обратим внимание на рассадку. В торце стола сидит Удальцов, слева от него — Лебедев, правее, на диване, Развозжаев и значительно дальше — Таргамадзе. Вот и на аудиозаписи лучше всего слышны Лебедев и Удальцов, чуть хуже — Развозжаев и заметно хуже — Гиви. То есть можно предположить, что записывающее звук устройство находилось ближе к торцу стола, а вовсе не там, где располагалась камера. (Она, по данным «Новой», была в рюкзаке, лежавшем на банкетном столике.) Аудиозапись и видеосъемка, скорее всего, были не единственными источниками информации о встрече для тех, кто готовил фильм. Иначе как объяснить то, что в числе ее участников назван Аймалетдинов, хотя он не произносит ни одной реплики и появляется в кадре только два раза по полторы секунды, да и то спиной — опознать его могут только хорошо знающие люди (кроме того, по комплекции он очень схож с Гиви — несложно было бы и перепутать). Фигурирующие в финальной части фильма переговоры между Удальцовым и Лебедевым, с одной стороны, и Таргамадзе — с другой шли не по телефону, а по мобильному скайпу (очевидно, это скайп Лебедева — «утечки» с него уже фигурировали в СМИ). Кроме того, собеседником россиян выступает не Гиви, а другой человек с ярко выраженным акцентом: его голос и манера речи сильно отличаются. Вывод прост и логичен: операция «Анатомия протеста-2», судя по всему, началась еще до визита Удальцова и Развозжаева в Белоруссию.
[OpenSpace.Ru, 02.11.2012, «Не пойму, как я в такое ебанатство вляпался»: Юрий Аймалетдинов — единственный герой фильма «Анатомия протеста-2», про которого российские органы как будто забыли, — в эксклюзивном интервью рассказал Openspace о своей любви к халяве и белорусским проституткам. […]
— Хорошо. Давайте тогда вернемся в Минск. Сколько дней вы там провели? — День или два. И мы не все время ходили вместе. Мне есть, чем заняться. Если бы вы были мужчиной, мог бы оставить вам хороший номер телефона и посоветовать хороший местный сайт. Единственная проблема: они работают только днем. А на ночь выезжают только с хорошо знакомыми людьми. Плюс у меня и без этого хватает занятий. […]
— А кто тогда мог поставить эту видеокамеру? — Ну, если учесть, те фамилии, которые там звучали… Давайте вспомним, чем Таргамадзе занимался в 2006 году. Он имел непосредственное отношение ко всем этим посиделкам в палатках в Белоруссии, когда там проходили старые выборы Лукашенко. У Комитета госбезопасности могли остаться обиды на Таргамадзе. Думаю, эту камеру могли установить белорусские спецслужбы или кто-то очень добрый и веселый из команды самого Таргамадзе. Почему бы и нет?
— А почему эту встречу надо было организовывать в Минске, а не в Киеве, например? — При пересечении госграницы с Белоруссией не нужны документы, в отличие от Украины. И я слышал, — подчеркиваю, слышал — что некоторые грузины, которые истосковались по поездкам в Россию, летали в Минск из Грузии, а потом покупали на чужие фамилии билеты и ездили в Россию. Это проще, чем визу получать. […]
— А как ты попал во всю эту тусовку? — Я ушел из медучилища и работал грузчиком. У моей девушки была знакомая, которая работала проституткой. И у нее был клиент, который имел отношение к организации «Идущие вместе». Это было году в 2001-м. И проститутка говорила, что там какие-то бесплатные майки, отдых, поездки, кино-домино. Так что я решил посмотреть, что там происходит. Вот в «Идущих вместе» и познакомился с Костей. Он тогда был сотрудником пресс-службы. А потом в 2005 году появились «Наши». «Идущих» разогнали, Костя ушел в свободное плавание. Вот и доплавался. […]
— Чего ты сейчас больше всего хочешь? — Я бы очень хотел с Костей поговорить. О многом. В том числе о случившемся.
— Морду набить? — Отругать его. Не пойму, как я в такое ебанатство вляпался. — Врезка К.ру]
Источник: «Новая газета», 17.04.2013
****
Закулисный Таргамадзе
В распоряжении Life News оказались новые записи переговоров оппозиции с грузинским политиком. По замыслу спонсоров, финансировавших протестные митинги в России из-за рубежа, одной из ключевых фигур протестного движения должна была стать супруга лидера «Левого фронта» Сергея Удальцова. Об этом и о том, какие «поощрения» и «серьезные деньги» потекут из Лондона, если Анастасию Удальцову удастся привлечь к череде митингов, велся разговор на встрече, где обсуждались итоги массовых беспорядков 6 мая на Болотной площади. Беседа помощника Сергея Удальцова Константина Лебедева, помощника депутата Госдумы Леонида Развозжаева и активиста «Левого фронта» Юрия Аймалетдинова с грузинскими политтехнологами проходила за границей 14 мая. Аудиозапись этого разговора оказалась в распоряжении Life News. Первым делом глава Комитета парламента Грузии по обороне и безопасности Гиви Таргамадзе похвалил российских оппозиционеров за схватку с ОМОНом и массовые беспорядки. — Все было ох…тельно! — восклицает Таргамадзе, которого гости из России называют не иначе как «Василич». — И более того: я вас уверяю, не только в нашем видении. Мы все-таки… — Заинтересованные… — вставляет Лебедев. — Мы не то что заинтересованные. Мы — это вы. А еще есть люди, которые не мы, — отвечает Таргамазде, намекая, видимо, на финансовую поддержку Запада. На вопрос Развозжаева «вам понравилось?» Таргамадзе отвечает: «Вообще, вся ситуация очень… Очень… Гораздо лучше. Хорошая тема. Ну давайте скажем честно, что получилось гораздо больше, чем вы ожидали, да?» Развозжаев объяснил, что он и Удальцов планировали провести митинг на Болотной, а большинство членов оргкомитета выступали за то, чтобы «на митинг не заходить, а перекрыть [дорогу] у [кинотеатра] «Ударника». По словам Развозжаева, все решалось буквально за день, «на ходу», но для этого вожди выехали на место, чтобы лучше сориентироваться и спланировать беспорядки. — В конце концов получилось так, что многие вожди, вот из тех, кто выхухоли… испугались, что люди действительно недовольны, и фактически получился компромиссный вариант… Они думали, что же им сделать? За день договорились окончательно, что надо идти к мосту, проходить мимо митинга. Именно это и спровоцировало кровопролитное столкновение с полицией. — Что такое мост? Мост — это значит, что в операции действует двести человек, пятьсот, — объяснил Леонид Развозжаев. Как уверил своих спонсоров активист «Левого фронта», именно он дал команду на атаку полицейских. — Принял решение я с Ильей Пономаревым. Они (Удальцов и Навальный. — Прим. ред.) сидели… Они собирались просто сидеть на мосту… Я подхожу к Илье и говорю: «Что будем делать? Может, анархистов завести?» Он говорит: «Давай!» Провел я порядка, наверное, ста человек. Но ни Навальный, ни Сергей не хотели обострений. Это правда, они боролись до конца против обострения, они хотели вот такую мирную сидячую акцию… Анархисты наши начали потасовку, а когда завязалась потасовка, туда включился народ. Все, процесс был неуправляем, и п…дец. При этом депутат Илья Пономарев, по словам Леонида, до митинга вообще предлагал «идти на Боровицкие» (ворота Кремля. — Прим. ред.). Обсуждение «победы», подогреваемое крепкими напитками, постепенно сводится Таргамадзе к главному: — Одно я не понял, — говорит Василич. — А что супруга не участвует до сих пор ни в чем? — Имеется в виду Стася Удальцова? — уточняет Лебедев. — Если не участвует, ну, наверное, задача стоит такая. Сейчас она уехала на Украину, — объсняет Развозжаев. — А почему? — давит Таргамадзе. — Не знаете, какая задача стоит? Объяснения о том, что у Анастасии дети, что ей нужно их спрятать подальше от Москвы, Таргамадзе явно не устраивают. После недолгого разговора о финансировании лагеря «Оккупай Абай» на Чистых прудах и поддержки задержанных нарушителей Василич возвращается к роли жены Удальцова в протестном движении. — Это весь кайф… Понимаешь? Весь кайф в ситуации с Серегой то, что есть жена, которая тоже активистка, — Таргамадзе обещает в случае ареста Анастасии «поработать» для ее освобождения и «вылечить потом», если протесты подорвут ее здоровье. — Она должна [быть] динамиком… Серега говорит: «Я держусь, воюю, еще осталось совсем немного…» Она должна говорить: «Сереге плохо, но он держится, но мы вместе, давайте поддержим его…» Она должна быть заводилой вообще. Нерешительность Развозжаева и намек на «нищету» заставляет Таргамадзе прибегнуть к испытанному методу: — Смотри, насчет денег. Мы, конечно, будем делать все, что можно. Но мы не можем растянуться больше того, чем… — говорит он. А в ответ на реплику, что запросы у россиян «в общем-то невелики» заявляет: — Запросы должны быть велики. Но задел должен быть для этого. Я уже… э-э-э… организовываю [поездку] в Лондон, и там поговорим о поощрениях. Не об этом, а о серьезных деньгах. Но задел должен быть выше, чем сейчас, понимаешь? Главное условие того, кто оплачивает акции протеста, — чтобы Анастасия Удальцова присутствовала на них «завтра, а не потом». Первоочередная задача у оппозиционеров и их спонсоров на 14 мая 2012 года — отбить супруга Удальцовой, которому за инцидент с активисткой в Ульяновске могут дать условный срок, а «за шестое мая… пять лет». Таргамадзе даже предлагает устроить скандал, подобный тому, который в свое время помог ему самому избежать семилетнего заключения. — Вано, ну, который у нас есть сейчас… он пришел на мой суд, ногой выломал дверь, подошел к судье и сказал: «Е… твою мать!» — вспомнил Таргамадзе. Обсудив детали, собеседники приходят к тому, что роль российского Вано, оказывающего давление на суд, может исполнить только Илья Пономарев: «Больше некому… Собчак, Яшин… Кто наедет? Никто». После нескольких рюмок («Давай за Серегу», «Ему сейчас это важно», «Мы-то здесь, в тепле, в комфорте») оппозиционеры решают, что в случае необходимости организуют десант в Ульяновск «в астраханском формате». Если нужно — с привлечением вертолета. Таргамадзе даже готов выделить «сто тыщ», чтобы сделать это «через час». Ульяновский суд приговорил Удальцова за нанесение побоев студентке Анне Поздняковой к 240 часам обязательных работ, и на первый план вновь вышла очередная акция протеста, намеченная на 12 июня. Этот митинг, как и предыдущие, прошел под диктовку из-за границы. В распоряжении Life News оказалась переписка по Skype Гиви Таргамадзе с Константином Лебедевым. Судя по ее содержанию, Таргамадзе руководил российскими оппозиционерами во всем: каждое слово, каждый шаг Удальцову подсказывал суфлер, значившийся в телефоне Лебедева как geovasilich. Вечером 11 июня, после череды обысков (тогда СКР изъял у Ксении Собчак 1,5 млн евро, застав светскую львицу после ночи с Ильей Яшиным) Таргамадзе написал Лебедеву, что Сергей Удальцов завтра обязательно должен быть на митинге, а не на допросах: — Надо уговорить его… Это будет его окончательная победа и формирование единого лидера, все остальные будут отдыхать. Он должен повести людей. Вместе с супругой. Понятно, что на ходу их арестуют, в краткосрочную… Объясни еще, что это будет иметь однозначное влияние на результат моей поездки 14-го [июня] сам знаешь куда. Таргамадзе особо подчеркивает роль жены Удальцова: — Вы схороните его сегодня. И супругу тоже, но в другом месте, а завтра соберите у металлоискателей человек 200 ваших людей, туда же в последний момент передислоцируйте журналистов, и пусть так заходит… И пусть окружение подерется, не надо его просто так [полиции] отдавать. И будет картинка что надо. И точно в тот же момент под этот шумок супруга должна пройти незаметно и взять руление на себя. Василич предлагает также назвать ему точное место и время, чтобы он «тоже подогнал несколько человек русских, но не сдающихся». Ровно в 14:30 12 июня невидимый дирижер из Грузии вновь принялся вести подопечных, посылая сообщения на телефон Константина Лебедева. Удальцов, как и было оговорено, начал речь с заявления о том, что он пришел на митинг вместо допроса в СКР: «А следователи подождут!» «Пока все очень супер, — пишет Таргамадзе, наблюдавший за происходящим по ТВ. — По нашей информации, принято решение закрывать по-долгому. Поэтому к комитету (Следственному. — Прим. ред.) надо идти обязательно. Это может переломить. А если так заканчивать, всех повяжут. Передай ему как-нибудь срочно. Оставьте на сейчас только требование по политзаключенным». Далее идут указания о том, что Алимыча (Юрия Алимовича Аймалетдинова) нужно освободить от других дел. «Пусть работает только с футболом», — судя по всему, имеются в виду болельщики, чьи движения часто используются для организации погромов и беспорядков. Контролируется буквально каждая минута: «Подождите полчаса, люди еще приходят, а потом по-быстрому начинайте шествие, пока они не начали расходиться». «Схороните сейчас куда-нибудь супругу. Она потом пригодится. Это очень важно. Займись этим сейчас же». «Серегу при походе (к СКР) поместите среди 200 человек, которые ни за что не должны отдать его без боя. Они должны бороться за него остервенело. Выделите кого-нибудь сейчас же на это дело». Таргамадзе диктует по «Скайпу» даже лозунги: «И вот, я думаю, главный лозунг. Тоже очень важно. Он звучит так: «Они врываются к вам домой. Дальше отступать некуда. Поэтому сейчас мы идем домой к ним и там спросим с них. С сегодняшнего дня мы будем защищать ваши дома, мы не дадим вас в обиду, мы освободим вас от самозванцев! Мы сила, и мы здесь — власть! А сейчас все так же организованно, как пришли сюда, все направляемся домой к самозванцам, все идем к Следственному комитету! Мы сила, и бог нам в помощь!» Если получится, дай ему это почитать и пусть прямо так и скажет. И я думаю, уже пора, а то начнется сумбур». На этот раз сценарий провалился. Тысячи людей не пошли с проспекта Сахарова к Следственному комитету. Уговоры о том, что «не надо про лес» (Химкинский лес) не подействовали: «Тут полно долбо…бов, которых мы не контролируем с их лесом», — отвечает Лебедев. Однако Таргамадзе не сдавался: «Хороший митинг гробите, ей-богу! Опять десять человек в конце должны нарываться? Нельзя на оргкомитете поставить вопрос о том, зачем гробить такой хороший митинг? Со всех сторон разговор только о том, что люди уходят». «Весь кайф прошлого раза был в том, что они начали бить в оговоренном (на санкционированном властями маршруте. — Прим. ред.) месте. То же самое можно спровоцировать здесь только одним заявлением. Вернись сейчас туда и эмоционально это объясни». Спонсоры были готовы на новое задержание Удальцова: «Пусть скажет, что если его задержат, то идти надо до конца… Пусть стоит на сцене впереди, чтобы было видно, как задерживают. Пусть стоит у барабана». Однако задержания Удальцова на митинге так и не случилось, и финал акции оппозиции оказался относительно мирным.
Источник: LifeNews.Ru, 13.12.2012
