В редакциях газет до сих пор существует такое не то поветрие, не то поверие, что надобно чего-то регулярно выражать о телевидении. Зачем? Принято считать, что разложение очередных теленеудач на молекулы и еле телеведущих на атомы поможет формированию общественного вкуса. Но сколько не пиши о телевидении, ничего кроме воспаления самолюбия у работников «телеящика» не вызовешь. Сколько не страдай над емкостью и искренностью слов, телепередачи и телепроекты все так же будут «вещью в себе», все так же будут зиять пустотой замыслов с претензией на рейтинговость. Ибо истинно сказано — не неси в химчистку ни туалетную бумагу, ни смонтированную пленку формата Betacam с передачей ни о чем. У нас нет и не предвидится способа влиять на качество и содержание телевидения. Но у нас нет другого выбора, кроме как отмечать тревожные тенденции окончательного умирания телевидения как средства коммуникации и просвещения людей в средство извлечения прибыли путем внедрения в сознание телезрительских масс психологии и рефлексов потребляющей продукт массы.
Линия партии и правительства в телевизионной политике такая — лучше внятные ценности массового потребительского рынка, чем невнятный голос совести и малобюджетного таланта творческих работников. С телевидения России и Петербурга ушли вместе с анализом и критикой власти, программы, развивающие гражданскую и нравственную позицию зрителя. Публицистика, как когда-то генетика, стала в глазах народа «продажной девкой империализма». Бизнесмены от политики действовали по отношению к талантам в этом жанре методологически грамотно. Сначала из «правдоборцев» делают живых богов, вознося их до небес, потом развращают немыслимыми подношениями, затем сталкивают лбами и уж потом позволяют общественному мнению втоптать вчерашних мессий в грязь. В результате — Доренко — в «коммунистах», Набутов — за стеклом, Невзоров — весь из себя в лошадях. Кого-то забыли?.. Но все вместе они — в шоколаде. Потому что взяли от телевидения по максимуму. В отличие от прирученных ими и брошенных телезрителей.
Зритель обречен ждать, когда же и кто на их глазах снова полезет на амбразуру власти и природной российской дремучести. Чтобы потом, насытившись зрелищем чужой борьбы, риска и страданий, пресыщенно откинуться от экрана и между пивом и чипсами расслаблено, но зло крикнуть «Распни!»
Обе столицы, стало быть, телезвезд не то, чтобы сожрали, но пригасили. В том числе и потому, чтобы они не оттеняли главную президентскую телезвезду. У нас есть кому тягаться с рейтингом Христа. Вот-вот прозвучит с экрана очередная редакция Нагорной проповеди в исполнении всенародно избранного публициста №1. Публицисты же профессиональные рассосались по провинции, где их методично «заказывают» и отстреливают герои их же публикаций. Поэтому столичные творцы с телевидения либо сбежали, либо перманентно мимикрируют, утешая совесть водкой вперемешку с мыслью, что «реалити-шоу»- это то, что имеет отношение к телевизионной правде жизни…
Лучше всего в такой ситуации чувствуют себя типажи типа Караулова — топ-менеджер и топ-журналист в одном формате.
В битве за «народную правду» он вне конкуренции. Потому что конкуренции в этой битве нет. Никто не бьется. Да и самого поля битвы нет. Оно виртуально. То есть существует с помощью телевидения в виде воображения. Такая у Караулова роль телекараульного — оставаться единственным на федеральном экране, кому властью позволено имитировать битву с самой собой… типа за справедливость и высший смысл высшей же власти — благосостояние народа. В темный период бироновщины такие типажи и без телевидения наводили ужас на чиновников — достаточно было произнести в чью-то сторону пароль «Слово и дело», как тот коченел от страха. Потому что понимал — профилактические работы по устранению неугодных дошли и до него. Карауловы, невзоровы и доренки — это наши телепаровые клапаны. Поэтому их количество на федеральных каналах строго дозировано и регламентировано. «В очередь, сукины дети!».
В целом же и общем один Караулов погоды не делает. Федеральные каналы полны великодержавного благодушия и констатации незримых, то есть виртуальных успехов российской экономики, партийного строительства и международной политики. За это чиновники десятикратно повысили себе размер содержания, депутаты учредили премии «За укрепление российской государственности» в честь 10-летия Государственной Думы. Народ, понятное дело, как ему и положено классиком, безмолвствует. Прямо как по Пушкину… или по Брежневу. Все, одним словом, по-прежнему, все — по Брежневу.
Но вот, что странно. Если до Москвы и федерального ТВ по определению далеко, то недостижимыми для корректировки через общественное мнение у нас по прежнему являются «ценности» местного или регионального телевидения. Это непрошибаемая стена из топ, поп-менеджеров! Стена, за которой, как в лепрозории, бродят сумеречные творцы, ошалевшие от кожного зуда и перемен линий, курсов и курсоводов. Падение телевизионного менеджмента до обычного ларечного или партийного на местах переживается гораздо тяжелее, чем промахи продавцов оптовой еды и политического ширпотреба на федеральном уровне. В конце концов, можно плюнуть на большую политику и перебраться к другому ларьку. Подальше от начальства, поближе к ларьку… Но для того, чтобы согреть иногда душу и получить сигнал солидарности из телеэфира, как из Космоса, для того, чтобы увидеть телевидение, от которого хочется жить и тянуться с солидарностью в беде и радости к соотечественнику, нужно, как минимум, стремительно выключать ТВ-канал позиционирующийся как местный или, как максимум, уезжать из Петербурга в деревню, в глушь, в Саратов… «Здесь птицы не поют. Деревья не растут…» Так. кажется у Окуджавы? Но так это ведь про войну?
Война со свободой местного слова или местной свободой слова в Петербурге проиграна вчистую. Питер информационный, публицистический, Питер пишущий и думающий пал перед натиском Москвы. В этом контексте совершенно ясно виден один из резонов губернаторской зачистки в Петербурге, длившейся пару лет до триумфального въезда в город на президентской карете Валентины Матвиенко. Питер не только подписал пакт капитуляции, но и почти прилюдно проглотил его не жуя. Москва теперь не опасается гражданского и публицистического подвоха, могущего придти из города, издевательски называемого «северной столицей». С нашей стороны гарантом лояльности выступает новый тип государственно- информационных отношений, новый режим, ласково прозванный в народе «троебабье». Война окончена. Всем спасибо!
Венец этой войны — начало сооружения новой федеральной телевышки на базе Чапыгина 6. Между прочим, среди арабских шейхов существует такая милая традиция — дарить мальчикам при достижении ими 12-летия нефтяную вышку. Пусть, дескать, чувствует себя при деле, а заодно привыкнет к мысли о щедрости отца и пользе ранних дивидендов. Когда мальчик захочет ступить на неверную дорогу, батяня не станет снимать ремень, он просто скажет, не шали, а то заберу, дескать, вышку. У каждого приличного человека в России есть своя вышка или несгораемый «гешефт». Питеру позарез нужна вышка. Хотя бы — для самоутверждения. Чувство гордости за то, что нас слышит и видит вся страна, сравнимы разве что с гордостью сопливого арабченка, у которого есть своя вышка. Поэтому вышка и у нас обязательно и очень скоро будет. Когда административный ресурс совпадает с жизненными и творческими мотивациями нефтедобытчиков от телевидения найдется все — и частота и колоссальные средства. Родина Президента не может не быть поощрена федеральным телевидением. При несговорчивом Яковлеве это, согласитесь, было бы нелогично. Будьте уверены, вышка скоро даст нефть и конвертируемый телевизионный продукт для всей страны. Не может не дать. Слишком долго и упорно расчищалось в Петербурге информационное поле и утюжились катком залежи питерских теле и радио самородков. Другое дело, с чем Питер выйдет на страну и кто понесет в Россию «светлый облик сумеречного города»? А это и не важно. Рынку свойственно нивелировать этнографические и культурные традиции. Супермаркеты типа «Метро» и прочие «макдональдсы» исправно выкачивают деньги из кармана потребителя, не взирая на географию и национальные привычки и колорит. Сегментация рынка называется. Так и говорят «питерский сегмент рынка». Макдональдс в Малибу черта с два отличишь от Макдональдса на Петроградской стороне. Или, например, нефтяная вышка. Что с нее возьмешь, кроме чистой и быстрой прибыли? А если это так, то скажите, чем хуже нефтяной телевизионная вышка? В этом смысле конвертируемое телевидение, заполненное шаблонными шоу, играми и развлекухами, сгодится для самого притязательного рекламодателя. Вот , куда рекламодатель совершенно точно не пойдет, так это в просветительские и социальные телепрограммы. А их и нет в Питере. Точнее, — нет в «питерском сегменте телевизионного рынка». Самое толковое, что появилось в этом направлении на обновленном 5-ом канале — это умные старшеклассники, рассуждающие о деньгах как о мериле успеха в «Игре ума», которую ведет всеми режимами и всегда востребованный умница Лев Лурье. Ассистирует ему не меньший умница Данил Коцюбинский. Оба блистательные историки и полемисты. Их появление на 5-ом канале могло произойти только в передаче «Игра ума». Оказывается в отношении «петербургской линии» поведения иногда надо делать поправку на кривизну с учетом линии партии. Из чего делаем, как минимум, два вывода. Во-первых: история — это наука вне политики. Во-вторых: новый режим отношений в Питере, именуемый в народе ласково «троебабьем» — это не сплетни и слухи, а объективная реальность, данная нам в ощущениях при включении телевидения. И то сказать — война-то давно кончилась. И мы обречены на братание и, я дико извиняюсь, — переориентацию.
На питерском экране и в политике — сплошной «социальный оптимизм». Депутаты ЗАКСА и чиновники Смольного и по этой причине слились в законотворческом экстазе. Райским пением птиц сопровождают это публичное соитие электронные СМИ и, прежде всего, те, кто ранее выклевывал печень у прежнего градоначальника Яковлева. Российские «Вести» в Питере сменили боевую стойку бойцового петуха на изящный полунаклон с прогибом в пояснице. Смольный и телеканалы обменялись вверительными… журналистами. Помните у Климова в «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен»? «Дети! Вы хозяева лагеря!» — уверял пионеров директор-Евстигнеев. Шутки-шутками, но телевидение как самый массовый канал информации о жизни, формирующий общественные мотивации поведения и образа жизни, к этой самой жизни повернулось тем же местом, что и журналисты к власти. Некому обратить внимание людей на то, что реформой ЖКХ называют банальное повышение коммунальных платежей, что автогражданка оказалась чистейшей воды обдираловкой населения для набивания карманов страховщиков, что повышение пенсий обернулось очередной рублевой подачкой, что страховая медицина требует еще больших денег, чем просто коррумпированная, что с молотка пошли заповедные леса и памятники петербургской архитектуры и т.д. и т.п.
Нет, конечно, робкий вяк по этим поводам раздается из редких газетных публикаций и радиопрограмм. Впрочем, я бы поостерегся называть «вяком» мощнейшую и звенящую публицистическую ноту, которую дарит слушателям «Эха Петербурга» изгнанная с телевидения Татьяна Москвина. Послушать ее — это все-равно, что астматику дать кислородную подушку. Минут десять раз в неделю в FM-диапазоне…Не густо. Но кто у нас нынче слушает радио? Земляк, ты помнишь еще те времена, когда живо было когда-то городское радио в Петербурге, которое уважали и почитали за особо важное мнение? Пройдись по Итальянской, мимо Дома Радио — там как раз построена маленькая нефтяная вышка для арабского мальчика… Ну, а кто у нас читает газеты, похожие друг на друга, как две капли воды.
Телевидение же вызывает особую печаль, поскольку традиционно считается чем-то особо близким. В смысле, — своим. Мы с его помощью чувствуем общество, соседей и, я извиняюсь, — Родину. Другого-то ничего нет для идентификации себя в обществе. Оказалось, что с нашим телевидением жить еще труднее, чем без него. Телезритель любит телевидение безответной любовью. Телевидение, занятое деньгами и рейтингами, обнаглело до нескрывания своей нелюбви к зрителю. Какая уж там солидарность?! А знаете почему? Потому что все равно включим и посмотрим. Хотя оно говорит и показывает о том и то, что не имеет никакого отношения к нашей повседневной жизни Но виртуальные двойники уже перекочевали с экрана в жизнь и диктуют моду и поведенческие структуры. Телевидение правит миром потому что оно определяет отношения между людьми. Питер был унижен Центром прежде всего тем, как выглядел город не любящий Москву в глазах собственного телевидения. У убогого города — убогое телевидение. Тоска перла не с улиц и площадей — с экрана. А Москва блистала телевизионными наворотами и удовлетворенными как будто перед самым эфиром теледивами.
Психологи и психиатры скажут когда-нибудь гораздо лучше меня об… изнасиловании телевидением. Но мне кажется (почти уверен) — телевидение не только психически, но и сексуально опасно. Во всяком случае, именно там — наиболее высокая концентрация сексуально озабоченных людей. Оно опасно своей беспардонностью и агрессивностью, потому, что ему выгодно испугать. Включаешь телевизор, словно распахиваешь перед чужаком дверь в родной дом, куда тут же вламываются какие-то темные личности, психопаты и проходимцы. И все они — не просто так говорят и бегают по экрану, им всем чего-то надо от тебя. И все они хотят втюхать тебе вместе с новой национальной идеей, шампунь, презерватив и лекарство от простатита. Телевидение почти уже не отличимо от базарного зазывалы. Оно почти хватает за руки. О чем бы ни шла речь( о приготовлении еды, о садоводстве ли, о здоровье и политике) — закадровым рефреном звучит «купи меня, возьми меня, повысь мой рейтинг!»
Все меньше остается людей, которые готовы уважать телевизионные лица и не подозревать их в лихоимстве и продажности. И даже если кто-то из них говорит и показывает вещи уважительные к людям, правильные и здравые, то тут же поправляется: «Это я подвиг совершаю для вас, в ущерб себе!». Оказалось, что быть нормальным и порядочным телевидению не выгодно. Это не ведет к повышению рейтинга. Мы об этом и так догадывались. Да и федеральное телевидение особо и не оправдывается. «Ребята, жизнь — бардак и рынок. И все мы, в той или иной степени, — на панели. Ешьте, то есть смотрите, что дают». Как говорил правильный пацан из фильма «Бумер», не мы, дескать, такие, жизнь — такая… А что наша телевизионная жизнь — сплошная «Фабрика звезд» с сериальным мылом, да Киркоров с Петросяном. А на закуску вам — старое советское кино или душевный до слез старина Познер. Глубина и душевность у нас — исключительно и преимущественно в стиле «ретро». Но то, что делается с невозмутимым лицом опытной про!
ститутки на федеральных каналах, в Петербурге претендует на снисхождение к «поруганному девичеству». Есть, есть еще девушки в нашем притоне! Это не может не радовать. Как и объяснение девушки: «Сопротивлялась я. Силком меня взяли…» Примерно так было объяснено присвоение статуса некоммерческой рекламе насквозь коммерческого 5 канала, что потянуло почти на 800 тысяч долларов по ценам рынка наружной городской рекламы. Объяснялась Алла Манилова — председатель Комитета по печати и СМИ городской администрации. Объяснение о «прощении» столь крупной суммы претенциозному менеджменту ТРК Петербург, раскручивающему многомиллионные проекты, выглядит совсем уж по девичьи, то есть со святой простой, если учесть , что Алла Манилова не только в одиночку принимала столь недешевое решение, но и сама возглавляет совет директоров ОАО «ТРК Петербург». Простота чиновника — она ведь лучше воровства, не так ли?..
Но что так просто приписывает себе в заслугу и зачет Алла Манилова — столь опытный менеджер СМИ и столь же неопытный чиновник, озвучивающий петербургскую власть? Цитируем по ответу на депутатский запрос. «…Как один из главных носителей массовой информации в Петербурге 27 января 2004 года, когда Петербург праздновал 60-летие блокады, ТРК полностью отказалась от трансляции коммерческой рекламы — в ущерб собственным интересам. За счет собственных ресурсов ТРК были размещены социальные ролики на тему снятия блокады Ленинграда.»
Если это не предъявление счета в кабаке за исполнение ресторанным оркестром гимна, то что же это еще?
Нужно ли перевести на честный и понятный язык то, о чем здесь идет речь?.. Думаю, что нужда в этом есть. Поскольку налицо откровенная спекуляция памятью людей о страшных днях блокады…Налицо подмена понятий «телебизнес», «выгода» и социальная норма, коей является историческая память. » Короче, братва, то есть, уважаемый телезритель, во-первых сообщаем вам, что круче нас нет. Во-вторых: или мы тебе не будем демонстрировать наше бесплатное уважение к истории родного города и жертвам блокады в ущерб собственным интересам или ты закрываешь глаза на то, как мы отобьем свои потерянные бабки на наружной рекламе…»
Современный телевизионный менеджмент, который и определяет лицо нашего телевидения, так уж устроен, что забивает в калькуляцию все, в том числе и не извлеченную прибыль, недополученный доход и «ущерб собственных интересов» из-за остаточных явлений в виде простых и светлых человеческих чувств. То есть новым менеджерам петербургского телевидения и их куратору в лице председателя Комитета и совета директоров было слабо прерывать передачи «блокадного» цикла рекламой вибромассажеров, прокладок, пива и сосисок. Слабо и все тут, хотя это и расходилось в принципе с их коммерческими интересами. Но совсем не слабо по прошествии времени вытащить из кармана счетец за сломанный кайф, когда конкуренты на медиа-рынке и вдохновленные ими депутаты ЗАКСА выступили «с предъявой» — «А чей-то вы тут на халяву делаете на наших рекламоносителях?» Предъява-то по делу…Но что мы слышим в ответ?.. Ей-богу, смех разбирает, когда слышишь нечто бесподобное от умного, казалось бы, чиновника.. Цитата из того же оправдательного документа. «За счет собственных средств ТРК организует прямые трансляции общегородских мероприятий особой социальной значимости, а также прямые трансляции матчей с участием «Зенита». ТРК также самостоятельно поддерживает и развивает детское вещание.» Короче, родители питерских детишек и менеджеры «Зенита», надо полагать, тоже попали на «бабки», потому что менеджмент ТРК Петербург. надрывая жилы и затягивая пояс, пашет без устали на благо народа.
Когда-то на заре своего губернаторства Валентина Матвиенко заявила, что относит реконструкцию главного городского телеканала к задачам не менее, а «может и более важным, чем сооружение Кольцевой автодороги и ликвидацию размыва в метро». Посыл верный. Потому что, как говорится, не хлебом единым…и т.д. Валентина Ивановна вообще почти всегда хорошо говорит о том, за что спросить потом нельзя — будь-то реформа ЖКХ («Только не за счет жильцов!») или отношение народа к власти («Власть — это не цветок, на который можно только любоваться!») Но что мы слышим теперь от той же Валентины Ивановны, когда дорогостоящий, претенциозный и страшно далекий от народа телепроект вышел в эфир, как органическая часть потребительского рынка со всеми своими «реалити шоу» про «умные деньги»с платными SMS-подключениями и «слепую любовь», снимаемую во всех позициях неслабыми в цене многочисленными телекамерами?.. Косвенно участвуя в скандале с наружной рекламой, губернатор предлагает не считать ОАО «ТРК «Петербург» «просто коммерческой организацией», так как ее основным акционером является горадминистрация. И хотя ТРК не получает бюджетных дотаций, она обременена «рядом социальных и информационных функций». Много чего говорят про телевидение плохого и разного. Но вот про телевидение, которое «не просто коммерческая организация», не просто «нефтяная» вышка, но и несет на себе бремя некоторых социальных и информационных функций — это по-настоящему ново. И смело.
Вы когда-нибудь что-нибудь слышали про соловья, невредную, но и не очень мясистую птичку, обремененную певческой функцией или про солдата, вечно голодного и погоняемого, но обремененного миссией защищать родину и даже, в случае нужды, умереть за нее?.. Так услышьте еще про телевидение, которое не только «нефть качает» и «бабки» отбивает, но и рассказывает людям без спешки, истерики и клипования об их подлинной жизни и нетелевизионных бедах и радостях. Есть такая обременительная функция у телевидения — помогать любить Родину. Или как шутят нефтедобытчики: «Раньше думай о родине, а потом о деньгах» На телевидении это всегда особенно видно. Он выпуклое. И жизнь в телевизоре такая же.
И все-таки ты его, трижды клятого, включаешь…Чтобы не пропустить! Включаешь с надеждой — а вдруг сегодня?.. Но осторожненько так, чтобы не вломились в дом безумные телегерои, подстраховавшись цепочкой дверной, боковым зрением, чтобы не обдало чем-то резким желто-красным…А вдруг — там что-то важное о родном и близком, что-то, что тронет за душу теплым ощущением братства всех нормальных и не злых людей. Вдруг там покажут, наконец, новости о жизни, а не новости о смерти.
Не знаю как вы, дорогой читатель, а я нахожусь в постоянном поиске приличного лица на телевидении. Зачем? Чтобы утвердиться в мысли, что безумие мира победило не везде за пределами собственной квартиры и что завтра у меня в прихожей не начнут бурить скважину или возводить супермаркет. Я не оговорился. В поисках ответа на эти вопросы я ищу лицо. На нем все написано. Но пока я не успеваю разглядеть ни одного из новых лиц. Они мелькают и мельтешат. Они суетятся. Успокойтесь, ребята. Хотите рецепт для достижения спокойствия перед прямым эфиром или перед бурением скважины? Почитайте эту статью, перепишите ее пятьдесят раз и будет вам в жизни…рейтинг.
Валерий Татаров — тележурналист, режиссер
