В последнее время конфликты в высшем военном руководстве страны вышли за пределы комплекса здании на Арбатской площади. Потенциальная отставка министра обороны Сергея Иванова обсуждается уже чуть ли не как свершившийся факт. Vногочисленные наблюдатели на все лады спорят о том, кто придёт ему на смену. Интеллигентный бывший сотрудник внешней разведки Сергей Иванов так и не вписался в армейскую систему. Считается, что его назначение было одной из наиболее серьёзных кадровых ошибок, ведь Иванов не владеет военной тематикой, не знает реальных принципов управления войсками — как в стратегическом, так и тем более в тактическом планах — и незнаком с механизмом работы МО и Генштаба. В качестве наиболее вероятных преемников называют в первую очередь нынешнего начальника Генштаба ВС РФ Анатолия Квашнина, председателя думского комитета по обороне Андрея Николаева и начальника вооружения ВС РФ Алексея Московского. Но всё же именно генерал Квашнин — самая неоднозначная и противоречивая фигура из них всех — остаётся наиболее вероятным преемником Иванова на посту министра.
Когда пару лет назад по большинству военных округов и флотов, а особенно по так называемому Арбатскому округу — элите штабного офицерства — прокатилась волна финансовых скандалов и даже уголовных дел, удивляла однотипность обвинений. Все до единого генералы, уличённые в присвоении денег и имущества, тратили их на одно и то же: с помощью солдатиков срочной службы где-нибудь в часе езды от Москвы возводился здоровенный особняк из красного кирпича с обязательным садиком и желательно местом для парника, баней и сарайчиком. Дальше фантазия генералов и их родни не уходила — «домик в деревне» был пределом мечтаний.
Объяснялось это до обидного просто: подавляющее большинство генералов старой закваски были выходцами из крестьянских семей с идеальной для советского карьерного роста анкетой. С ними было просто: приобретение вожделенной дачи с банькой напрочь убивало в старшем офицерстве политические амбиции и накрепко привязывало его к существующему режиму. Угроза политизации армии отсутствовала как явление до тех самых пор, пока высшие позиции в генералитете занимали крепко сбитые крестьянские мужики с огромными кулачищами пахаря и опытом армейской жизни от прапорщика до «лампасника».
Это время прошло.
Студент
Последнее советское поколение военачальников, постепенно сменившееся первым постсоветским (оно отличалось не по духу, а скорее по внутренним карьерным пружинам продвижения), выросло из опыта Второй мировой войны. Это был кастовый генералитет, «белая кость» (если это выражение вообще применимо к советской и постсоветской армии), начинавший карьеру под Сталинградом и получивший лампасы в период «холодной войны». Именно они, старея, законсервировали вместе с собой структуру военного образования, создав уникальную самоорганизующуюся систему: пока весь мир вместе с техническим перевооружением армии одновременно менял и военные доктрины, в советских высших военных учебных заведениях продолжали учить молодых офицеров и будущих генералов по образцам и подобиям Второй мировой войны.
Американцам потребовалось поражение во Вьетнаме для того, чтобы полностью сломать старую, классическую армию и создать новую. В СССР радикальная реформа армии бьиа невозможна в принципе.
Карьеры делались на «холодной войне». Десятки будущих генералов прошли «горячие точки» планеты, участвуя одновременно в нескольких конфликтах малой интенсивности в Африке и на Ближнем Востоке. Воздушный десант после операции в Чехословакии превратился в суперэлитные войска, а генералы-десантники — в основной слой элитных генералов. Афганистан дополнил картину, превратив героев «холодной войны» в страдальцев-мучеников — типичный стереотипный образ боевого российского генерала.
Ничего этого у Квашнина нет.
Уроженец Уфы, в 19б9 году он окончил Курганский машиностроительный институт и должен был начинать карьеру инженером на Челябинском машиностроительном заводе, основной продукт которого, как известно, — танки. Но недавний студент был призван в армию и, поскольку в вузе у него была военная кафедра, пошёл служить лейтенантом в танковый полк. Так армия получила будущего генерала.
Первая чеченская
Оставшись служить сверх срока, Квашнин окончил Академию бронетанковых войск и последовательно прошёл все ступени уже обычного для военных карьерного роста — начальник штаба танкового полка, командир танкового полка, командир дивизии, командующий армией, первый заместитель начальника Главного оперативного управления Генштаба ВС РФ.
В феврале 1995 года после гибельного штурма Грозного был отправлен в отставку командующий войсками Северо-Кавказского военного округа — свояк тогдашнего министра обороны Павла Грачёва генерал-полковник Алексей Митюхин. От должности командующего СКВО последовательно отказались несколько очень известных и популярных в войсках генералов, поскольку её получение автоматически означало бы принятие на себя ответственности за военные действия в Чечне, а этого по разным причинам многие не хотели.
Квашнин согласился. Для него чеченская война стала первым реальным опытом боевых действий, а должность командующего СКВО стала картбланшем — опасным, но чрезвычайно выгодным подарком судьбы, который генералы прошлого поколения не оценили.
В армии есть популярный миф о том, что якобы Квашнин не виноват в трагедии Российской армии в новогоднем штурме Грозного. Якобы план операции Квашнину спустили «сверху». Однако те, кто верит в этот миф, могли бы на секунду задуматься, почему операция проводилась в основном силами танковых колонн, к использованию которых так привык бывший танкист Анатолий Квашнин? Существуют данные, практически полностью свидетельствующие об ответственности генерала Квашнина за гибель 81-го танкового полка.
В последовавший год, когда в ходе боёв по всей Чечне создавался авторитет Квашнина в войсках, самой распространённой тактикой стала система круговой обороны. Разбросанные по Чечне воинские части были вынуждены окапываться со всех сторон, превращаясь в осаждённые поселения, и сообщались друг с другом посредством бронеколонн.
Политик
Сторонники стратегии Квашнина утверждают, что при нём в СКВО был налажен приток свежих кадров, и ему удалось наладить бесперебойное снабжение округа, повысив соответственно и боевую подготовку войск. Это верно — офицерские кадры потянулись на чеченскую войну примерно так же, как в своё время тянулись на афганскую, поскольку справедливо полагали, что орденов и звёздочек в тыловых округах можно дожидаться всю жизнь, но так и не получить. А реальная война давала возможность быстрого карьерного роста, который всегда привлекает энергичных и амбициозных людей.
Авторитета и уважения этим людям, как ни странно, добавили хасавюртские соглашения, которые автоматически снимали с военных вину за происшедшее в Чечне. Теперь вся ответственность возлагалась на политиков, что отчасти верно, но всё-таки не отображает всей картины как заключения этих неоднозначных договоров, так и хода самой войны. Можно ведь и по-другому поставить вопрос: нужно ли было заключать позорные для России хасавюртские соглашения, если бы военные более эффективно провели операцию в Чечне?
Назначение генерала Квашнина 19 июня 1997 года начальником Генерального штаба ВС РФ стало сменой вех. «Афганское» и «советское» поколения генералитета закономерно сменялись новым — «чеченским». И оно оказалось совсем иным.
С приходом Квашнина работа Генштаба реально изменилась. Энергичный и амбициозный новый начальник в считанные месяцы превратил Генштаб в самостоятельную и активную структуру, причём деятельность ГШ неожиданно стала на редкость политизированной. Квашнин в этот период достаточно часто (для военного) даёт интервью (хотя искренне и от души ненавидит журналистов, к тому же окружён, мягко говоря, посредственными помощниками и советниками, не понимающими роли политического пиара), в которых открыто демонстрирует свои патриотические взгляды, вступает в политические полемики, организует бесконечные штабные учения, на которых завоёвывает симпатии генералитета в самых различных округах и флотах.
Первый тревожный звонок прозвенел почти сразу после назначения Квашнина начгенштаба. Новый начальник вступает в открытое противостояние с министром обороны Игорем Сергеевым и добивается подписания президентом Ельциным приказа, разрешающего в экстренных случаях начальнику Генштаба обращаться к Верховному главнокомандующему (то есть президенту) минуя министра обороны. Это было первым шагом к превращению Генштаба в некоего военного супермонстра — структуру, поглощающую в себе все остальные командования и управления.
Ответным ходом министра обороны стало создание Главного командования стратегических ядерных сил, не подчиняющегося начальнику Генштаба. Тем самым Квашнин был лишён доступа к ядерной кнопке и пост министра обороны как политический и военный институт сохранил себя, а не канул в Лету, как это произошло, например, с должностью президента СССР, упразднённой за ненадобностью.
Ставки сделаны
В то же время чисто военная подоплёка конфликта между Квашниным и Сергеевым не столь однозначна. Командование РВСН, пользуясь поддержкой министра, добилось беспрецедентного увеличения финансирования ракетно-ядерных сил, несмотря на то, что именно ядерная война сейчас наименее возможна и тратить огромные деньги на полное перевооружение СЯС бессмысленно. Уровень ядерного противостояния таков, что полномасштабное использование ядерного оружия в современном мире просто невозможно. Но аппетиты РВСН в короткий срок съели бюджетные деньги, которые можно было бы пустить на другие благие вещи, например создание мобильных сил быстрого реагирования и структурную реформу армии. Кроме того, никто даже особенно не скрывал того, что тогдашний командующий РВСН Яковлев «выращивался» маршалом Сергеевым как его потенциальный преемник на посту министра обороны, — Сергееву оставалось до увольнения в запас очень немного и было понятно, что его кресло на Арбатской площади придется уступить.
То же самое касается и методичного «избиения» Квашниным воздушно-десантных войск. Элитарность и «исключительность» ВДВ в структуре Российской армии — случайность, порождение опыта афганской войны и общего вырождения сухопутных войск в последние годы советской власти. Воздушно-десантные дивизии оставались самыми боеспособными не потому, что они так замечательно вписываются в картину современной войны, а потому, что все остальные части были практически небоеспособны. В современной войне, с её средствами ПВО и ВВС, в воздухе гибнет более половины десантников, а остальные могут после десантирования выполнять лишь очень ограниченные задачи. В Афганистане и затем на Кавказе десантники выполняли чисто сухопутные операции, никак не связанные с их десантной подготовкой. Просто они умели воевать, а сухопутные войска — нет.
Для генералов прошлого поколения именно отставка становилась толчком к политической деятельности. Уйдя из армии, они автоматически оказывались в Думе или в политисполкоме какой-нибудь партии. Для Квашнина и «чеченцев» — всё как раз наоборот. Для них именно действующая армия, да к тому же ведущая тяжёлую и кровопролитную войну, — трамплин для реализации политических амбиций и устремлений.
Их уже не умиротворишь домиком в деревне, парной банькой и дипломатической карьерой для сыновей. Они сделали ставку на чеченскую войну. Слишком большую ставку, чтобы позволить себя обыграть.
«Версия» 01.04.2002 Евгений Крутиков
