«Какие рухнули деревья… Какие карлики взошли…» Это — Фазиль Искандер. Стихи, посвященные Юрию Домбровскому. Давние. Когда они писались, еще трудно было представить, что процесс «карликизации» нашего общества пойдет так стремительно и что «взошедшие» будут править бал во всех областях жизни, включая искусство и литературу. И вот случилось, что сам Искандер, живой классик, как его принято называть, небожитель, попал в омерзительную паутину, сплетенную «взошедшими» на руководящие литературные посты. Скажу сразу: я сожалею, что уговорила Фазиля согласиться на публикацию его письма, адресованного руководству Международного сообщества писательских союзов («Обманутый дольщик Фазиль Искандер». «Новая» №64 от 19.06.2009). Эти «братья по писательскому цеху» украли у Искандера дачу, точнее — присвоили его пай, внесенный за трехкомнатную квартиру в дачном писательском кооперативе «Красновидово». На оплату пая ушли гонорары за многие годы, в том числе за первое издание трехтомника «Сандро из Чегема». Впрочем, сутью письма были не исчезнувшие деньги, а обида Искандера, что с ним так непонятно поступили — будто забыли о его существовании. Конечно, по поводу воровства не стоило бы обращаться к тем, кто к этому преступлению так или иначе причастен. Но Фазиль в силу своего внутреннего устройства просто не допускал мысли, что люди, обнимающиеся с ним при встрече, восхваляющие его творчество, могут воспользоваться его простодушием и так цинично его обмануть. Ему все казалось, что происходит какое-то досадное недоразумение. То его письмо — не жалоба, а недоуменный вопрос: что же делать в этой «уникальной по нелепости ситуации»? Впервые Фазиль обратился с таким вопросом в Международный литфонд пять лет назад. Не получил ответа. В марте нынешнего года, вскоре после празднования своего 80-летия, вдохновленный услышанными комплиментами, вспомнил о своей старой саднящей обиде и снова послал туда же письмо-вопрос. Но опять — долгое молчание. Потому, собственно, и согласился передать редакции не предназначавшееся для публикации письмо. Что ж, на этот раз ответ пришел. От имени Международного сообщества писательских союзов ответил некий И.И. Переверзин, уже известный читателям «Новой» по статье Юлии Латыниной «Депортация писателей. С угрозами и поджогами» («Новая» №106 от 25.09.2009). Якутский механизатор, неведомо как взобравшийся в кресло Михалкова (оно когда-то принадлежало Горькому), бойко распродающий накопленную за многие десятилетия писательскую собственность (сейчас уже дело дошло до последнего — в руки рейдеров передается знаменитый поселок Переделкино), прислал справку, где публикация об Искандере называется «странной», а сам Фазиль обвиняется… в обмане: «…Память явно подвела Ф. Искандера. Это и не удивительно: с тех пор прошло… 15 лет. Срок более чем достаточный, чтоб, предъявив квитанции, получить свой пай обратно. Если было что получать». Значит, одно из двух: или Искандер выжил из ума, впал в маразм, или хуже того — шантажирует кооператив, пытаясь что-то себе урвать… Но в любом случае из ответа ясно: никакого выплаченного пая не было. Не мы, мол, обманщики, а сам он лжец. И все. Точка. Ну, знаете, господа… За такое гнусное оскорбление в былые времена на дуэль вызывали. А теперь что делать? Посоветовать Фазилю пойти в суд? Смешно представить его в роли жалобщика. К тому же юристы говорят, что истек срок давности. Хотя у него, в отличие от Литфонда, предусмотрительно уничтожившего свои финансовые архивы, чудом сохранились некоторые квитанции. Об оплате того пресловутого пая. На сумму почти в 30 тысяч рублей. Если вспомнить, что в ту пору зарплата жены писателя, старшего научного сотрудника, не превышала 170 рублей (это был единственный постоянный доход семьи, имеющей двоих детей), станет понятно, как нелегко им было выплачивать тот пай. Кстати, напомню: в советское время Искандера не так уж охотно печатали, запрещали снятые по его сценариям фильмы, но он никогда дармовых подарков от государства не просил. И ту небольшую московскую квартиру, где выросли дети и где была написана основная часть наших любимых произведений, семья не получила, а в свое время купила в кооперативе. Но хватит о вещном. Ведь интерес этой, да, странной на первый взгляд истории состоит в том, что «обманутый дольщик» Искандер давно живет в думах о вечном, а мы пытаемся применить к нему общие мерки. И нам трудно понять, что суть его обиды и многолетней муки не в том, что даже в преклонном возрасте не удалось пожить в благоустроенной даче среди своих, а в том, что его «кинули» именно «свои». Этот жгучий стыд за чужую низость и предательство не раз как предчувствие возникал в его творчестве. Так, например: «Вино отравлено. Об этом Моцарт знал. Но думал о другой потере… Взгляд не Сальери прячет от него, но Моцарт прячет от Сальери». «Но это ж уму непостижимо: как он мог столько лет молчать?» — спросит озадаченный читатель. Я тоже, конечно, спросила. И Фазиль невозмутимо ответил: «Но ведь не я же им должен. Это они должны были что-то делать, хотя бы позвонить мне. И я все ждал». Это — из моего комментария, опубликованного в «Новой» рядом с письмом Искандера. Когда я принесла то письмо главреду Дмитрию Муратову, он читал сначала со скучающим видом (опять, мол, проклятый квартирный вопрос), но как только дошел до этого места: «И я все ждал…» — встрепенулся, позвал ведущего редактора: «Ставим в номер». Мы надеялись, что письмо вызовет взрыв негодования и сочувствия в обществе. Ведь кого посмели обидеть, негодяи?! Искандер подарил нам столько света и радости, чистый и наивный, как ребенок, он никогда за всю жизнь не прогнулся. Однако, увы, публикация прошла почти незаметно. Ну, появилось на сайте «Новой» несколько откликов: «Стыд и позор!», «Неужели некому помочь классику?!». Оказалось — некому. Не то что помочь, а хотя бы морально поддержать… Поразительное дело: после публикации никто из писателей почему-то не позвонил Искандеру. А он, конечно, ждал. Опять ждал. И вот дождался — пощечины от «Хлестакова в кресле Горького», как называет Латынина того якутского механизатора Переверзина. Когда узнаешь из ее статьи, что рейдерский захват Переделкина происходит при благоволении правоохранительных органов и даже Верховный суд тут как-то замешан, жуть берет: до чего же мы беззащитны. И остается одно утешение: что в нашем обезумевшем мире еще не перевелись, живут среди нас такие странные люди, как Искандер, которым бывает стыдно за тех, кто уже забыл, что такое стыд, и которые продолжают верить, что окружающие пока еще не до конца расчеловечились. И это благодаря им, чудакам, небо еще не слиплось с землей. Чтобы извиниться перед Искандером за публикацию, которая, к сожалению, не помогла, а только добавила ему лишней горечи, хотелось бы процитировать напоследок его статью «Государство и совесть» (кажется, она была написана, когда Фазиль был депутатом горбачевского съезда): «Никто никогда в истории не пробовал сделать совесть главным инструментом управления народом. Я не говорю — единственным, я говорю — главным. Если бы мы имели возможность спросить у Бога: можно ли управлять людьми при помощи совести? Он бы ответил: «Я именно это предложил людям через своего Сына, но никто из властителей не пытался».
Спасибо, Фазиль, сегодня та твоя давняя мечта как никогда злободневна.
Лидия Графова
Оригинал материала
«Новая газета» от 09.10.09
