Сотрудники НИУ «Высшая школа экономики» выявили политические взгляды обитателей одной из российских колоний: «Это оказались более критически мыслящие респонденты, чем депутаты, военнослужащие, студенты и пенсионеры»
Вор должен сидеть в тюрьме, а коррупционер вообще век воли не видать, уверены заключенные одной из российских колоний строгого режима. Впервые в России социологи решили выяснить политические взгляды российских заключенных и были поражены свободомыслием сидящих за решеткой.
Это оказались самые критически мыслящие респонденты из всех социально-политических групп, которых мы опрашивали в рамках нашего проекта: депутатов, военнослужащих, студентов, бездомных, детей улиц, благополучных школьников, пенсионеров», — говорит заведующая Лабораторией политических исследований НИУ ВШЭ Валерия Касамара. Подробностями Валерия и ее коллега — младший научный сотрудник той же лаборатории Анна Сорокина — поделились с «Московскими новостями».
— Зачем вам понадобились знания о политических взглядах зэков? Они в России вообще лишены избирательных прав.
Анна Сорокина: Россия входит в тройку лидеров по числу заключенных, но эта группа социологами практически не исследуется. Кроме того, в колонии строгого режима люди изолированы от СМИ (интернета нет, телевизор — час в день), и нам было интересно понять, насколько их взгляды отличаются от взглядов тех, кто на воле.
— То есть от тех, кто по собственной воле смотрит «ящик»? И что, отличаются?
А.С.: Заключенные оказались наиболее критически мыслящими. Самые патриотичные, кстати, — депутаты и бездомные. Причем их ответы потрясающе схожи и по аргументации, и по фактологии. Закрываешь титулы анкет — и даже сложно найти разницу.
— Депутаты-патриоты — это понятно. Но почему бездомные?
Валерия Касамара: Вера представителей социального дна в великодержавность России играет важную компенсаторную роль. Социально незащищенным людям хочется чувствовать сопричастность к большой и сильной стране, иначе вообще удавиться и не жить. У заключенных такого ура-патриотизма и близко нет.
Заключенные о современной России
«Современная Россия — это полицейское государство, где власть коррумпированная. Кто богатый, тот и правит балом. Работяга унижен, пенсионеры — лишний мусор».
Электрослесарь, 62 года
«По-моему, Россия на данный момент представляется учеником 8–9-го класса, то есть уже не ребенок, но еще не мужчина. Слишком много противоречивых законов и указов, слишком много метаний из крайности в крайность, и доходит иной раз просто до абсурда, и все узаконено показывается в СМИ. Такое ощущение, что госчиновники думают: «Все равно все прокатит, и русский народ примет все как должное».
Помощник электрика на наземном транспорте, 37 лет
«В современной России существует беззаконие, так как с нынешними законами больше половины населения будет сидеть в тюрьме, а чиновники, которые грабят простых граждан, сидят у себя в кабинетах. Надо менять законы».
Швей, 24 года
— Чего вы не ожидали увидеть в анкетах зэков?
А.С.: Такой степени откровенности и столь критического настроя по отношению к власти. Самый популярный ответ: никто из нынешних ее представителей на идеального не тянет. На втором месте — Жириновский, который говорит на одном с ними языке: пацан сказал — пацан сделал.
— А идеальный для них — это какой?
А.С.: Тут они схожи с другими группами: справедливый, честный, действующий по закону, а не по понятиям. При этом сами зэки вовсе не идентифицируют себя с теми, кто преступает закон. Один из опрошенных — вор-рецидивист, осужденный на долгий срок, — красноречиво рассуждал в своей анкете, как невыносимо жить в стране, в которой все — сверху донизу — воруют.
— Ну, психологически понять его можно. Он говорит о тех, кто ворует в особо крупных размерах, а он так, по мелочи: квартиру ограбил, машину угнал А о деле Магнитского они что-нибудь слышали?
А.С.: Мы тоже предполагали, что в их ответах будут всплывать имена Ходорковского, Магнитского. Но нет. То ли не хотели об этом писать — понятно, что все анкеты наверняка просматривала администрация колонии, — то ли уровень образования не позволяет. Да и откуда бы они об этом узнали, если подумать. Интернета в колонии нет.
— А вы уверены, что они не под диктовку отвечали на ваши вопросы?
В.К.: Анкеты раздавали в свободное время (час в день), потом собирали. Мы тоже боялись, что получим набор штампованных ответов: наша власть самая лучшая, жить стало веселее. Но количество ненормативной лексики в адрес власти, органов правосудия, а также перечисление проблем самой колонии заставляют верить в то, что отвечали они свободно. Возможно, нам не отдали самые резкие высказывания, но и те анкеты, что мы получили, — очень интересный материал.
Заключенные о будущем страны
«Через десять лет хотелось бы видеть страну с развитой демократией, твердой, справедливой законодательной базой и высоким уровнем жизни низшего класса».
Каменщик, 25 лет
«Я не могу даже предположить, что будет через 10–15 лет, так как современная Россия — это страна контрастов, и что сейчас белое, возможно, через некоторое время будет черным. Многие этические грани просто стерлись, а человеческие понятия до той степени перевернулись, что иногда удивляешься, а нормальный ли я сам».
Станочник, 36 лет
— Кто для заключенных враги России?
А.С.: Вертухаи и мусора. Как точнее перевести?
— Не надо, телеканал НТВ давно научил уголовному арго даже детей.
А.С.: Это тем, кто живет в комфортных условиях, нужен некий мифический враг: сегодня Америка, вчера была Грузия. На кого из телика покажут — тот и враг. У людей, которые ежедневно борются за свое выживание, вполне конкретные враги. Дети улиц, кстати, называли врагами таджиков. «Почему?» — спрашиваем. «Потому что я здесь листовки раздавал, а сегодня таджика на мое место поставили». Идет борьба за работу, за кусок хлеба. Среди зэков то же самое. Им некогда думать о грозной Америке, а вот вертухай вполне может отнять сигареты, чай, посылку. Деньги отобрать. Зубы выбить. Враги также те, кто их за решетку засадил: следователи, прокуроры, судьи. Основная претензия к судьям — взятки берут, судят не по совести. На вопрос «Что бы вы сделали, если бы стали президентом?» многие отвечали: полностью реформировали судебную систему. Кое-кто Китай в пример приводил, где есть смертная казнь за коррупцию. В этом вопросе они просвещены.
— Осужденные поддерживают смертную казнь?
А.С.: Да, большинство за нее. Конечно, в отношении строго определенных лиц — педофилов, маньяков, насильников. А также особо крупных и особо высокопоставленных взяточников.
— Заключенных волнует, что они ограничены в избирательных правах? Верни им это право, за кого бы они, интересно, голосовали?
В.К.: Как люди, серьезно ущемленные в своих правах, думаю, они бы ответственно относились к своему выбору, особенно если условия содержания в местах заключения напрямую зависели бы от человека, за кого они могут проголосовать. В странах Западной Европы политики часто используют посыл: наша цель — как можно меньше тюрем. В программах российских политиков нигде прямо не артикулировано, что их цель — сокращение числа заключенных. Так, общие слова: борьба с преступностью, прозрачность судебной системы и т.д.
А.С.: А я думаю, они стали бы таким же административным ресурсом, как наши бюджетники или военнослужащие. Пообещают им амнистию или кормежку получше, и все. На той же Украине так происходит.
Заключенные об идеальном политическом лидере
«Президентом идеальным должен быть человек прежде всего бескорыстный, честный и разумный, достаточно молодой. Должен наказывать преступников в эшелонах власти, а не только мелких преступников».
Плотник, 37 лет
«Я бы добился принятия закона, чтобы проверять всех должностных лиц на безусловное исполнение законов. Всех без исключения через полиграф».
Электрогазосварщик, 58 лет
— Почему наши политики не работают на эту гигантскую группу? Ведь у каждого зэка есть близкие, друзья? Это миллионы людей.
В.К.: Зэки сегодня не в приоритете. Есть другие группы. Пенсионеров надо перекрестить, чтобы они перестали наконец голосовать за коммунистов. Молодежь может рвануть в оппозицию — ее надо удержать. Список большой. Если бы еще встал вопрос о возвращении заключенным избирательных прав, тогда бы они появились в повестке дня. Хотя, конечно, плохо, что такая огромная социальная группа находится за пределами внимания вообще. Как будто их нет.
А.С.: В Канаде, где мы были на конференции, нам показывали научные журналы, которые выпускают заключенные. Они пишут глубокие статьи по литературе, истории, социологии. И выходя из заключения, имеют все шансы вернуться к нормальной жизни. У нас в анкете есть вопрос «О чем мечтаете?». Ни один из сотни опрошенных не написал: найти хорошую работу после освобождения. Все мечтают только выйти, а что потом будет, даже не загадывают. Они подсаживаются на свой образ жизни, и их трудно оттуда вытащить. Сегодня, к примеру, есть предложение создать из тюрем коммерческие предприятия: мебель делать, сеять-пахать, да что угодно! Чтобы заключенные и себя обеспечивали, пока сидят, и профессию получали на будущее, чтобы выйти столяром или плотником. У нас этой системы сегодня нет. Зэки практически не работают.
— Сталина с лесоповалами на них нет. Но, может, и слава богу?
А.С.: Раньше в той колонии, где мы проводили опрос, делали мебель. И ее охотно покупали в ближайших городах и поселках. Потом производство заглохло. Не знаю почему. Может, менеджмент оказался нечист на руку. Конечно, есть большой риск, что зэки могут стать бесплатной рабочей силой, и тогда мы опять вернемся в 1937-й. Хотя сама идея интересная.
Заключенные о действующих политиках
«Россию разворовывают жадные чиновники, депутаты и мэры. Все покупается и продается».
Стропальщик, 24 года
«Может быть, Путин, он хоть немного шевелится».
Плотник, 27 лет
«Барак Обама,потому что в Америке у человека есть права».
Столяр, 25 лет
— США и Россия, если верить статистике, — лидеры по числу заключенных. Почему две полярные по политическому устройству страны так похожи в этом вопросе?
В.К.: Мое сугубо личное антинаучное предположение: в США большую долю заключенных составляют мигранты, то есть это скорее проблема открытых границ. Ну и эффективнее работает вся система правосудия.
— В США система работает эффективно — много народу сидит. У нас работает неэффективно — тоже много сидит. Где подвох?
В.К.: Если бы у нас система работала эффективно, еще бы больше сидело. Или состав зэков изменился бы кардинально. Сегодня зачастую сидят далеко не те, кто должен. Заключенные об этом в своих ответах говорят абсолютно убежденно.
— Как представляют себе будущее России ваши респонденты?
В.К.: Общественное мнение всегда противоречиво. Но у нас сегодня оно слишком противоречиво. Один и тот же человек сначала говорит, что в России все замечательно, правильной дорогой идем, товарищи, а тремя вопросами ниже, задумываясь о будущем страны, заявляет, что через 10–15 лет нас вообще не будет: или китайцы захватят, или сами все развалим. У подавляющего числа опрошенных нами (не только заключенных) отсутствует общее представление о том, куда мы идем, стратегическое видение того, что будет завтра.
— То есть врагов мы определили, а куда идем — пока еще нет.
В.К.: Получается так. Если бы у нас был артикулирован некий тезис, скажем, догнать и перегнать Америку или построить коммунизм через 20 лет А у нас, с одной стороны, большинство представлений о хорошем времени связано с СССР, с другой — мы вовсе не хотим снова жить в Советском Союзе. Нет в обществе проговоренной идеи, цели, маяка, на который народ ориентируется. Для большинства слово «модернизация» — пустота. Когда человек выходит на крыльцо своего деревенского дома, видит дорогу, по которой трактор еле-еле по колее проезжает, слово «модернизация» застревает в той же самой колее.
— Вы опрашиваете очень разные социальные группы — от элитных до маргинальных. Что вы хотите понять?
В.К.: Мы пытаемся оценить уровень развития общества. Если в обществе есть некая референтная группа как идеал, образец для подражания, тогда мы понимаем, куда идем и чему хотим соответствовать. Мы думали, что этой группой для подражания станут студенты ведущих вузов. Но оказалось, они так же заштампованы, как и их родители.
Заключенные о том, нужна ли смертная казнь
«Однозначно да! Есть преступления, которые осуждают сами заключенные. А я считаю, что не надо рекламировать в телепередачах поздние раскаивания маньяков-насильников и прочей нечести, которых даже преступниками назвать затруднительно».
Помощник электрика на наземном транспорте, 37 лет
— Знаю, вы опрашивали и депутатов. Они на роль референтной группы не годятся?
В.К.: Мы их спрашивали, какой должна быть политическая элита и считают ли они себя политической элитой. И получили однозначный ответ: они и есть идеальная политическая элита. Вот так. А мы в свою очередь продолжаем поиски той социальной группы, которая была бы наименее заштампована, более критична, пассионарна.
— И пока на первом месте по всем этим качествам зэки?
В.К.: Получается так.
Исследование проводилось методом анонимного анкетирования. В опросе приняли участие 100 заключенных российской колонии строгого режима (название ее просили в СМИ не указывать) разного возраста и уровня образования
