«Сменим Ельцина-мучителя на Зюганова-учителя!» — пожалуй, верх креативности президентского штаба председателя ЦК КПРФ в год, когда Россия «голосовала сердцем». Валидолом в ночь первого тура, который по всем прикидкам должен был выиграть Геннадий Андреевич, помнится, запаслись не только «новые русские», олигархи и демократы, но и вся (как принято выражаться) прогрессивная общественность страны. Свое «Не дай Бог» сказали и столичные журналисты, чья свобода слова могла не пережить вторичного коммунистического эксперимента. Однако нашим левым с вождем и учителем тогда повезло меньше, чем первопроходцам рыночных реформ — полякам: отечественные коммунисты, похоже, испугались своей плывущей прямо в руки «красного генсека» победы больше, чем скромный экс-министр спорта в последнем правительстве ПОРП Александр Квасьневский — харизматического профбосса «Солидарности» Леха Валенсы. Пронесло! Тогда казалось, правда, что Зюганов образца 1996 года – «калиф на час».
Тем не менее, и сегодня он отнюдь не торопится покидать политическую авансцену, терпеливо, одного за другим выживая из коммунистического гнезда всех потенциальных конкурентов. Безальтернативный лидер или естественный монополист? Чтобы разобраться в природе власти Зюганова над партийными массами, недостаточно просто обратиться к фактам личной биографии сего гиганта митингового и парламентского красноречия, хотя и в них есть ряд красноречивых деталей. Это — траектория профессионального предателя и выскочки. Учительские дети, к каковым принадлежит наш Геннадий Андреевич, как правило, отличаются от прочих смертных завышенными требованиями к ним в школе (это изначально закладывает в них комплекс отличника) и особой тягой к оторванности (если не сказать, сорванности с цепи) в более поздние студенческие годы.
В родном Мымрине, где в военном 1944 году появился на свет нынешний лидер коммунистов, Зюганов был просто обречен быть первым парнем на деревне. В Орловском пединституте, куда Геннадий Андреевич был послан получать по стопам родителей диплом учителя математики, конкуренция была уже жестче, а потребность верховодить осталась. Быструю же возможность самореализации тогда давал только комсомол.
После непродолжительной преподавательской практики (кстати, как и предыдущий генсек КПСС Михаил Горбачев после юридической) Зюганов фактически предал «фамильную» профессию и оказался на освобожденной работе в органах ВЛКСМ. А ведь это были хрущевские годы Р один из немногих периодов советской истории, когда молодой специалист мог сделать головокружительную карьеру именно в своей профессиональной сфере. Общественная карьера большинства позднесоветских партбоссов с очевидностью подтверждает универсальное западное правило: в профессиональные политики идут те, кто потерпел неудачу в других областях деятельности. От математика в Геннадии Андреевиче осталось лишь умение быстро считать в уме сложные комбинации да, пожалуй, рационализм, доходящий до беспринципности. Пересаживаясь с одного «идеологического» стула на другой и дослужившись в 1990 году до должности заместителя заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС, Зюганов начал свою публичную политическую жизнь с предательства непосредственного начальника. А именно, с публикации в «Советской России» статьи-доноса об Александре Яковлеве «Архитектор на развалинах». «Добрый человек из Политбюро», как еще называли «архитектора перестройки» в тогдашних газетах, был уже не в чести у консерваторов внутри КПСС, но поднять на него руку открыто никто не отваживался. Кроме Геннадия Андреевича, чье амплуа обличителя через пару месяцев сослужило ему добрую службу на Всероссийской партийной конференции, закончившейся не только созданием республиканской КП РСФСР, но и избранием Зюганова членом Бюро и секретарем российского ЦК (фактически третьим по рангу после «первого» Ивана Полозкова и «второго» Валентина Купцова). Краденое солнце оппозиции Иван Кузьмич и Геннадий Андреевич, не умевшие ничего другого, кроме как обличать своих политических оппонентов, быстро превратили «российскую компартию» из чаемой тогдашним председателем Верховного совета РСФСР Борисом Ельциным управленческой вертикали республиканского суверенитета в мозговой штаб всех антиперестроечных сил.
Партия, теоретически призванная перехватить рычаги управления у «паразитирующего на богатствах России» союзного центра, мешала жить одновременно и горбачевскому Кремлю, и ельцинскому Белому дому. Ни себе, ни людям. Накануне путча ГКЧП Борису Николаевичу, уже президенту РСФСР, пришлось издавать указ о департизации управления, а президенту СССР Михаилу Сергеевичу сразу после подавления коммуно-гэбистского мятежа в столице призывать КПСС к самороспуску. Хотя фракция «Коммунисты России» не была запрещена вместе с партией и имела добрую половину голосов в Верховном Совете РФ, ее вчерашний куратор-цэкист Зюганов остался без руководящей работы. Не стал на общественных началах бороться за сохранение СССР или выступать против ратификации Беловежских соглашений, а спокойно устроился высокооплачиваемым экспертом в РАУ-корпорацию. Российско-Американский Университет Алексея Подберезкина, призванный стать отечественным филиалом заокеанской «Рэнд-корпорэйшн», мозгового штаба ВПК проклятых янки. На шестом Съезде народных депутатов России в апреле 1992 года, где сторонники спикера Руслана Хасбулатова публично гнобили «кабинет реформ» Егора Гайдара, мы ежедневно встречались с Геннадием Андреевичем на балконе для прессы. И могу засвидетельствовать, что отставной третий секретарь ЦК РКП даже не пытался дирижировать процессом становления у нас парламентской оппозиции. В кулуарах он, конечно, обличал политику действующего правительства и предсказывал президенту скорый полный провал, но аудиторию собирал небольшую.
Его звездный час настал на процессе по делу КПСС в Конституционном суде, где обличительный ораторский дар Зюганова затмил прочих коммуно-адвокатов и, поскольку партия в правах была реабилитирована, оставалось только ждать восстановительного съезда. Собрал КПРФ по косточкам в 1993-м Валентин Купцов. Собрал под себя, но, как выяснилось, не для себя. Организационный гений и связи Валентина Александровича, в том числе договоренности о правилах взаимного сосуществования с президентствующем Борисом Николаевичем, однако, не помогли ему в прямом столкновении с товарищем по партии. Выборы председателя ЦК харизматичный Зюганов выиграл у безликого Купцова вчистую — и о так нужном тогда стране «водяном перемирии» с Ельциным коммунистам пришлось забыть.
Чем кончился для России октябрь того приснопамятного года, все прекрасно помнят. Перед штурмом Белого дома Геннадий Андреевич тихо увел своих людей из осажденного Верховного Совета, но под канонаду танков, стреляющих по парламенту, этого почти никто не заметил, и в Госдуме у КПРФ, овеянной славой героев сопротивления, была третья по численности фракция после гайдаровского «Выбора России» и ЛДПР. Дважды предавший своих вчерашних соратников, а кое-кого из нынешних обошедший на повороте — Зюганов взошел на думскую трибуну весь в белом.
Талант обличителя «антинародного режима» у председателя коммунистического ЦК, что называется, от Бога: ему нужен был лишь мощный ретранслятор, а с приходом на Охотный ряд у партии появился как минимум «Парламентский час» на втором федеральном телеканале. С появлением на экране легитимного и не лезущего за словом в карман вождя митинги левых сразу стали на порядок многолюднее. После же того, как в том же 1993 году на родине генсека в Орловской области губернатором стал бывший член Политбюро и секретарь ЦК КПСС Егор Строев, а в Брянской аналогичные выборы выиграл кандидат КПРФ Юрий Лодкин, политологи враз заговорили об окружившем Москву «красном поясе». И хотя поначалу это был скорее призрак, чем реальная угроза монополии Кремля и президента Ельцина, власть начала проигрывать коммунистам почти все региональные кампании за исключением, пожалуй, модельной для России Нижегородской области губернатора Бориса Немцова. К осени 1995 года, когда начатая ради президентского рейтинга «маленькая победоносная война» в Чечне (первая) завязла в боях окончательно, партия была практически сдана на милость победителя — Зюганов вчистую выиграл парламентские выборы у «Нашего дома-России» премьера Виктора Черномырдина. Геннадий Андреевич поехал на Всемирный экономический форум в Давос к мировой политической и деловой элите как потенциальный глава государства. Почему после этого он проиграл выборы «обреченному» Борису Ельцину, до сих пор для многих загадка. Владимир Жириновский, например, уверен, что президентом в 1996 году был избран именно лидер КПРФ (по крайней мере — он уверенно лидировал при подсчете голосов в первом туре), но бороться с фальсификациями со стороны губернаторов на местах почему-то не стал.
Экс-руководитель администрации Кремля Сергей Филатов, в свою очередь, рассказывал, что уже в ходе президентской кампании председатель коммунистического ЦК спугнул удачу тем, что начал вызывать «своих» глав администрации «на ковер». А те (в основном бывшие председатели исполкомов местных Советов) еще не успели забыть самоуправство в экономике первых секретарей обкомов КПСС и отнюдь не ностальгировали по «старым добрым временам». Новые хозяева жизни отказались вновь становиться слугами партии?
Так или иначе, но последовавшую за президентскими выборами губернаторскую гонку в регионах кандидаты КПРФ у выдвиженцев Кремля, главным образом, выиграли, что косвенно свидетельствует в пользу «президентабельности» Геннадия Зюганова образца 1996 года. Однако его красное знамя оказалось упорно (и, видимо, сознательно) не приходящим к власти. Например, осознав после триумфальных выборов Юрия Лужкова мэром Москвы, что в политическую моду вошли «крепкие хозяйственники», лидер КПРФ просто сменил партократическую шляпу на уличную кепку. Но и не подумал вытащить ни одного из «красных губернаторов» России на федеральную политическую арену, оставив право баллотироваться в президенты от левых (естественно, опять неудачно) только за собой.
Посадив в августе 1998 года в Белый дом практически коммунистическое по контенту правительство Евгения Примакова, в мае 1999-го в погоне за демагогической идеей импичмента Борису Ельцину председатель ЦК КПРФ откровенно не рассчитал силы. Сдал премьера (готового левоцентристского кандидата в главы государства, причем, очевидно стоявшего на победу), а убедить большинство думцев проголосовать за недоверие действующему главе государства не смог. Или не захотел? В математических способностях Геннадию Андреевичу не откажешь: на пленумах ЦК и съездах КПРФ он считает так точно, что ни Аману Тулееву, ни Виктору Илюхину, ни Геннадию Селезневу, в разное время предлагавшимся в альтернативные лидеры партии, практически ничего не светило. Как не светит теперь, скажем, беспартийному экономисту Сергею Глазьеву, которого ангажируют на правах буржуазного спеца писать программы для левых, но во главу думского списка на выборах не зовут. КПРФ — это естественная монополия Зюганова, монополия на право обличать власть, но так, чтобы никогда не сменить ее у руля страны. Вполне олигархическая схема.
Оригинал материала
«Русский курьер»
