Здание Московского Арбитражного суда сегодня напоминает осажденную крепость, что-то похожее на американские базы в Ираке. Жесткий пропускной режим, автоматчики по периметру, постоянно дежурящий кинолог с собакой, натасканной на взрывчатку. Так не охраняют ни Генпрокуратуру, ни МВД, ни ФСБ.
С чего вдруг такой сомнительной чести удостоился вполне мирный арбитражный суд? К тому же автор нового режима, заместитель председателя Арбитражного суда Олег Свириденко заявил, что в случае необходимости меры безопасности будут еще более ужесточены.
Усиленный режим охраны введен был после того, как 21 мая неизвестный тремя выстрелами выстрелами из пистолета на Новоясеневской улице тяжело ранил заседателя Арбитражного суда Константина Крохина. Мотивы преступления пока неясны, но уже нет сомнения, что оно носит заказной характер. По одной из версий, покушение связано с его прежней деятельностью. До арбитражного суда Крохин был заместителем председателя Международного союза авиапромышленности и в этом качестве отвечал за юридическое обеспечение работы ассоциации. Наиболее известным конфликтом последнего времени была тяжба между московским заводом «Авиаприбор» и компанией «Красноярские авиалинии». Перевозчики несколько лет не расплачивались за комплектующие, поставленные «Авиаприбором». Долг с пенями и неустойками в конце концов составил 20 миллионов рублей. Крохин в качестве адвоката поехал в Красноярск, но местный арбитражный суд присудил авиаторам только 5 миллионов рублей «чистой» задолженности. Адвокат не успокоился и по возвращении сумел добиться взыскания еще 15 миллионов через московский суд.
По другой версии, покушение связано с личностью его непосредственного начальника, то есть самого Олега Свириденко. Многие в Арбитражном суде обратили внимание, что зампред, по должности отвечающий за безопасность своих сотрудников, усилил ее как-то странно. Если работников суда расстреливают у подъездов собственных домов, то логично было бы просто выделить им охрану, а не заниматься совершенно бессмысленным укреплением обороны здания суда. А вот если представить себе на минуту, что Свириденко реально опасается за свою жизнь, то такое решение как раз выглядит вполне логичным. Ибо слишком много странных событий произошло за последнее время с людьми, так или иначе сотрудничавшими с зампредом суда.
Так, по долгу службы ему приходилось плотно работать с руководством Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству ( Свириденко в суде курирует так называемое «банкротное» направление, то есть дела, связанные с банкротством предприятий и организаций). Арбитражный суд принимает решение о банкротстве, ФСФО его реализует. Не секрет, что взаимоотношения в тандеме Федеральная служба по финансовому оздоровлению и банкротству – Арбитражный суд, скажем так, весьма непрозрачны. Разговоры о коррумпированности сотрудников этих структур стали уже общим местом. Некоторое время назад корреспондент одной из центральных газет задал господину Свириденко прямой вопрос о коррумпированности арбитражных судей. На что последовал просто фрейдистский ответ: «Масштабы судейской коррупции несколько преувеличены».
А где существует судейская коррупция, там, естественно, принимаются и решения о банкротстве в интересах одной из сторон. Соответственно, проигравшие, мягко говоря, обижаются. И реакция бывает порой неадекватной. Несколько лет назад был убит руководитель территориального управления ФСФО по Нижегородской области Евгений Веткин (Свириденко одно время работал в Нижнем Новгороде). А 28 апреля нынешнего года, кстати, совсем недалеко от здания Арбитражного суда Москвы, расстреляли бывшего главу ФСФО Георгия Таля. Не прошло и месяца, как совершили покушение уже на заседателя арбитражного суда. Тенденция, однако… В таких условиях только и остается, что организовывать круговую оборону.
Как утверждают сослуживцы Свириденко, в его биографии есть одна многозначительная деталь. Начав свою карьеру в конце восьмидесятых годов прошлого века с работы в прокуратуре Ленинского района столицы, в 1990 году Свириденко внезапно исчезает из Москвы и оказывается в Нижнем Новгороде и уже не в качестве прокурорского работника. А в роли скромного консультанта некоего художественно-архитектурного объединения «Эдельвейс». По слухам, в Москве у него случился крупный прокол – попался на взятке. И был вынужден снять погоны и в срочном порядке отправиться отсиживаться в Нижний Новгород – от греха подальше. Парня, что называется, пожалели по его молодости, и уголовного дела заводить не стали, посоветовав просто исчезнуть из столицы.
Снова всплыл он в Москве уже при новом режиме в качестве юрисконсульта фирмы «Эдвард и К». Детали назначения его судьей тоже загадочны, хотя бы потому, что необходимых по закону пяти лет стажа юридической работы у него не было. Впрочем, в девяностые годы случались и не такие чудеса: вспомним хотя бы головокружительный карьерный взлет еще одного юриста, небезызвестного «генерала Димы» по фамилии Якубовский.
Так или иначе, но господин Свириденко во время судебной реформы развил небывалую активность, был замечен и в 2002 году его назначили заместителем председателя Арбитражного суда столицы. И если сравнить количество его выступлений в прессе с количеством высказываний председателя суда Аллы Большовой, то сравнение будет явно не в пользу последней. Как говорят коллеги Свириденко по работе, вел он себя так, как будто указ о назначении его председателем суда уже лежит у него в кармане. Не стеснялся открыто давить на судей, заявляя им, что решения они будут выносить не по собственному разумению или тем более по закону, а так, как он «порекомендует». А в качестве аргумента заявлял, что он получил такие полномочия от президентской администрации. И добавлял, что ему, в частности дано спецзадание обанкротить ЮКОС. И якобы в случае выполнения задания обещан пост председателя суда. Если и после этого судьи пытались возражать, при случае мог и сказать что-нибудь типа: «Вот когда я стану председателем, вы у меня попляшете». Так продолжалось до весны этого года, когда зампред вдруг стал проявлять беспокойство, заметное невооруженным глазом. А потом в здании суда произошел пожар – к вопросу о профессионализме в области безопасности, которая была в числе прямых должностных обязанностей Олега Свириденко. В огне сгорело немало дел и в том числе 60 дел о банкротстве.
В ходе пожара и после него вскрылись весьма любопытные обстоятельства. Сгорели шестой и седьмой этажи здания. Канцелярия, находящаяся на первом этаже не пострадала. А вот кабинет нашего зампреда на седьмом этаже выгорел полностью, естественно, вместе с уголовными делами о банкротстве. Вопрос, как они там оказались и для чего, если должны, по идее, храниться в канцелярии. Во всяком случае, в прессе не раз высказывались предположения, что таким образом кто-то очень хотел спрятать концы в воду из пожарных шлангов. Потому что то, что не успел сделать огонь, довершили пожарные, залив здание водой аж до второго этажа.
Кроме того, сотрудники правоохранительных органов, расследовавшие по причины поджога с немалым удивлением узнали, что немалая часть здания суда сдается в аренду многочисленным коммерческим структурам. О какой безопасности тут можно говорить. Да и вообще сдача в аренду коммерсантам помещений суда – абсолютный нонсенс, возможный разве где-нибудь в Зимбабве или Папуа-Новой Гвинее. Правда, здесь Свириденко был вынужден признать свою неправоту. В газетном интервью он сообщил, что мэрия и МВД настоятельно порекомендовали ему очистить здание от арендаторов. «Действующие договоры не пролонгируются, а новые не заключаются» — сказал зампред. Как говорится, и на том спасибо.
Судьи так называемого «ельцинского призыва» были, по сути дела, абсолютно бесконтрольными. Они привыкли сочетать юриспруденцию с бизнесом, привыкли, что им всегда все сходило с рук и не сразу поняли, что ситуация в стране изменилась. А посему и вынуждены сейчас прятать концы в воду и занимать круговую оборону. Но и это вряд ли поможет: их время уходит. И будем надеяться, безвозвратно…
Евгения Климова
Оригинал материала
«Россия»
