Зачем Егор Гайдар делал все, чтобы в начале девяностых хлеб в России стал дефицитом
Чем детальнее знакомишься с недавним прошлым, тем больше возникает вопросов, ответы на которые лежат, похоже, совсем не в экономической сфере. Это ощущение возникло у меня и тогда, когда я занялся «хлебным вопросом» в 1992–1993 годах.
Известно, что Егор Гайдар считал снабжение населения хлебом одной из наиболее важных, если не самой важной политико-экономической проблемой – и в России, и в СССР, и в других странах. Смысл гайдаровской концепции, которую он не раз излагал в своих книгах, статьях, выступлениях, заключался в том, что нарушение снабжения хлебом ведет к дестабилизации существующей политической системы, а в случае неспособности властей вовремя решить эту проблему – к весьма вероятному краху действующего политического режима.
На вопрос о том, что нужно было делать для того, чтобы преодолеть кризис продовольственного снабжения в начале 1990-х, Гайдар в своих работах давал вполне определенный ответ:
– либерализовать цены на зерно и хлеб;
– организовать (разрешить) свободную торговлю зерном и хлебом;
– устранить ограничения для перевозок зерна и хлеба;
– импортировать зерно из-за рубежа;
– оплатить задолженность по фрахту транспортных судов, которые везли зерно в российские порты.
Эти рекомендации высказывались Гайдаром постскриптум во второй половине 2000-х годов не раз. При этом он регулярно перечислял препятствия, которые существовали в СССР, а потом в России для осуществления таких мер – нерешительность советского премьера Николая Рыжкова, неспособность премьер-министра РФ Ивана Силаева закупить необходимое зерно в августе–октябре 1991 года, падение государственной дисциплины, разложение государственных институтов после августовского путча ГКЧП, саботаж противников реформаторского правительства в центре и на местах, отсутствие валюты для импорта зерна и оплаты его фрахта, банкротство Внешэкономбанка, отказ Запада от предоставления кредитов. Иными словами, предшественники Гайдара с обеспечением населения хлебом не справились. В отличие от него.
Благодаря многочисленным выступлениям Гайдара такая версия происходивших событий стала хорошо известной и даже весьма популярной. Кульминацией этой версии является чудесное появление на вершине российской власти в ситуации «всеобщего развала и хаоса» самого Гайдара и совершение им (согласно популярной легенде) исторического подвига – «спасения России от голода» (вар.: от «угрозы голода»).
В этой замечательной истории есть немало громких утверждений, однако в ней не хватает одного элемента, правда, самого главного – информации о том, что именно сделал сам Гайдар. Многократные обращения к его друзьям и коллегам – рассказать, как именно он «спасал страну от голода», увы, так и остались без ответа. Отсутствие ответов со стороны Гайдара и гайдаровцев вынуждает компенсировать их реконструкцией ключевых событий в этой истории.
1991 год. Россия встала в «хлебные» очереди (фото: ИТАР-ТАСС)
Регулирование цен на хлеб
Первыми полномасштабную либерализацию цен еще летом 1991 года собирались провести руководители экономического блока последнего советского правительства Владимир Дурасов и Владимир Щербаков. Однако из-за нерешительности Михаила Горбачева они этого сделать не смогли.
Ситуация радикально изменилась, когда политическая власть оказалась в руках Бориса Ельцина. В середине сентября 1991 года его ближайшик помощник и сотрудник Геннадий Бурбулис привлек к работе над экономической программой новой российской власти Гайдара, а с ним – и членов московско-питерской команды экономистов. Либерализацию цен Гайдар тогда советовал отложить до июля 1992 года.
Однако 28 октября 1991 года, выступая на V Съезде народных депутатов России, Ельцин объявил о полномасштабной однократной либерализации цен. Абсолютное большинство депутатов Съезда поддержало объявленную Ельциным программу экономических реформ, включая и предложенный вариант либерализации цен.
6 ноября 1991 года Ельцин назначил Гайдара вице-премьером российского правительства, а также министром экономики и финансов. 15 ноября 1991 года правительство приняло первоочередной пакет документов по экономическому реформированию, подготовленный накануне. Среди содержащихся в нем почти двух десятков указов президента и постановлений правительства решения о либерализации цен не было.
15 ноября 1991 года состоялось первое заседание нового правительства. Судя по выступлению на нем Гайдара, новый вице-премьер не собирался осуществлять сформулированную президентом страны программу реформ в части полномасштабной однократной либерализации цен. На заседании кабинета Гайдар сообщил о списке товаров, цены на которые, по его мнению, не должны были быть освобождены; первым среди них был назван хлеб.
Поскольку Ельцин и Бурбулис продолжали настаивать на разовой либерализации цен, к концу ноября 1991 года Гайдар, ранее предлагавший растянуть ее на два этапа, вынужден был согласиться на один этап.
В конце ноября – начале декабря 1991 года в российском правительстве шел процесс согласования списка товаров, цены на которые не должны были освобождаться сразу. Следует подчеркнуть, что среди товаров, цены на которые правительственные лоббисты хотели бы регулировать, не было хлеба. Наоборот, по отношению к хлебу чиновники требовали прямо противоположного – освобождения цен на него.
Однако отсутствие лоббистов, требовавших регулирования цен на хлеб, и наличие лоббистов, отстаивавших их либерализацию, не изменило позиции вице-премьера – цены на хлеб он оставил регулируемыми.
На фото: Андрей Илларионов и Егор Гайдар через 15 лет после старта экономической реформы Фото Photoxpress
3 декабря 1991 года был опубликован подписанный Ельциным Указ президента о либерализации цен, а 19 декабря 1991 года появилось подписанное Бурбулисом соответствующее постановление правительства. В обоих документах список товаров, на которые были установлены государственно регулируемые цены, начинался с хлеба.
Следует обратить внимание на важную особенность этого решения. Сохранение регулируемых цен на ряд продовольственных товаров не сопровождалось введением на них карточек. Это было весьма необычно – власти, задумывающиеся о людях, выбирают один из двух вариантов: или свободные цены без карточек, или регулируемые цены с карточками. Именно это осенью 1991 года предлагал, в частности, Виктор Геращенко. Гайдар, как известно, не последовал этому совету – установление в России регулируемых цен на хлеб в условиях высокой инфляции не сопровождалось введением на него карточек, следовательно, хлеб оказался недоступным и из-за сохранения регулируемых цен и из-за отсутствия гарантий государственного снабжения.
29 декабря 1991 года, за три дня до либерализации цен, руководитель Комитета по хлебопродуктам Леонид Чешинский направил Гайдару паническое письмо, требовавшее немедленной либерализации цен на хлеб: «В условиях сегодняшнего дня, когда в отдельных областях уже имеются трудности с обеспечением населения хлебом, выполнение этого указания приведет к обострению повсеместно. Комитет по хлебопродуктам настаивает на …установлении свободных оптовых и розничных цен на весь ассортимент хлеба…» Однако Гайдар остался непреклонным, и цены на хлеб он оставил регулируемыми.
В 1992 году происходило постепенное ослабление государственного регулирования цен на товары, оказавшиеся в «списке исключений». Этот процесс затронул все товары, кроме хлеба. 6 января 1992 года Гайдар выпустил правительственное распоряжение, по которому региональным властям было предоставлено право регулирования цен на молоко, кефир, творог, сахар. Хлеба в этом списке не было. С 7 мая началась реализация по свободным ценам водки и питьевого спирта. Цены на хлеб остались регулируемыми. С 6 июня в Москве были введены свободные цены на хлеб, молоко и кефир. Распоряжение об этом подписал мэр Москвы Юрий Лужков. В ответ Гайдар и Чубайс подвергли Лужкова критике за проведение «неправильных» реформ в Москве. Цены на хлеб в других регионах России, находившиеся в ведении федерального правительства, были оставлены регулируемыми.
Мобилизационная экономика
В 2000-е годы Гайдар неоднократно говорил о выборе, который, на его взгляд, стоял перед российскими властями в начале 1990-х годов, – или проведение продразверстки или либерализация цен. У малоинформированных читателей могло сложиться впечатление, что сам Гайдар выступал против продразверстки и за ценовую либерализацию. Однако его фактические действия в 1991–1992 годах были прямо противоположными. Точнее всего планировавшиеся им меры Гайдар охарактеризовал сам, на заседании правительства 5 декабря 1991 года: «Мы сочетаем экономическую реформу по существу с военно-экономической мобилизацией».
29 декабря 1991 года Гайдар выпустил правительственное распоряжение о предоставлении Комитету по хлебопродуктам исключительных полномочий по распоряжению государственными хлебными ресурсами, введя тем самым де-факто квазигосударственную ведомственную монополию на хлеб.
В тот же день, 29 декабря 1991 года, российское правительство приняло беспрецедентное решение об ограничении вывоза товаров народного потребления из России:
НОРМЫ вывоза гражданами продуктов питания за пределы Российской Федерации (в расчете на одно лицо):
Хлебобулочные изделия – 1 кг
Колбасные изделия – 0,5 кг
Масло животное – 0,5 кг
Маргарин – 1 пачка
Яйца – 10 штук
Рыбные консервы – 2 банки
Конфеты и карамель – 0,5 кг
Чай – 1 пачка
Алкогольные напитки – 1 бутылка
Табачные изделия – 4 пачки
Сахар – 0,5 кг
Кофе и кофейные напитки – 1 банка
Этим постановлением правительство ввело такие ограничения базовых экономических свобод российских граждан, какие трудно назвать иначе как тоталитарными. Для России, страны с хроническим дефицитом в торговле продовольствием, такая мера означала практически гарантированное воспроизведение аналогичных запретительных мер со стороны соседних республик, имевших излишки продовольствия и традиционно поставлявших их в Россию. Следовательно, вместо увеличения продовольственных ресурсов на территории России такая мера неизбежно отрезала ее от поставок продовольствия по традиционным межреспубликанским каналам.
14 января 1992 года Гайдар подписал правительственное распоряжение № 65, которое трудно назвать иначе как распоряжением о продразверстке. Оно вводило намного более жесткие правила направления продовольствия в государственные ресурсы по сравнению с системой госзаказа и продналога, действовавшей в последние годы существования СССР.
Введения де-факто продразверстки Гайдару показалось мало, и 7 июля 1992 года он подписал постановление правительства, ужесточавшее санкции за безлицензионный вывоз зерна из России. Под аккомпанемент заявлений о либерализации цен и радикальной рыночной реформе Гайдар в 1991–1992 годах ввел жесткую систему поставок продовольствия государству, более всего напоминавшую систему, действовавшую в условиях тоталитаризма.
Отказ от разбронирования резерва
16 декабря 1991 года заместитель руководителя Комитета по хлебопродуктам Редькин обратился в бывший Госкомитет по закупкам продовольственных ресурсов с просьбой разбронировать из государственного резерва 100 тыс. тонн пшеницы. 24 декабря 1991 года уже руководитель Комитета по хлебопродуктам Чешинский попросил Гайдара разбронировать из госрезерва и переместить в Кемеровскую, Самарскую, Екатеринбургскую, Нижегородскую, Ярославскую и другие области 250 тыс. тонн продовольственной пшеницы. 24 января 1992 года Чешинский еще раз напомнил Гайдару о своей просьбе.
В конце концов просьба Чешинского была удовлетворена. Однако произошло это только 1 марта 1992 года. При этом следует заметить, что просьба была удовлетворена поставками не пшеницы, как было запрошено, а пшеницы и ржи. Да и распоряжение о разбронировании отдал вовсе не Гайдар, а Бурбулис.
Импорт зерна из-за рубежа
В 1991–1992 годах властями как СССР, так и России были инициированы многочисленные решения о закупках продовольствия за рубежом на общую сумму не менее 5,3 млрд долларов. По этим решениям было импортировано 32,1 млн тонн зерна. Однако среди этих документов не было ни одного решения по закупкам и импорту зерна и муки, инициированного лично Гайдаром.
Более того, Гайдар способствовал прекращению уже согласованного зернового импорта. Так, когда к августу 1992 года были прекращены поставки зерна в Россию по канадскому долгосрочному кредиту, то канадский пшеничный комитет пояснил, что решение о прекращении отгрузки зерна в Россию принято по согласованию с российским правительством. Причина – Россия не выполняет своих финансовых обязательств и сильно отстала в оплате счетов. Исполнявшим обязанности председателя Правительства России в то время был Гайдар.
Оплата фрахта
14 ноября 1991 года все тот же Чешинский обратился к Гайдару с просьбой изыскать источники погашения задолженности части кредита, оплаты стоимости перевозки зерна и страхования в размере 125,1 млн долларов. Просьба Чешинского была оставлена без ответа.
Пять дней спустя Чешинский обратился уже к Геннадию Бурбулису с просьбой погасить задолженность по оплате фрахта Минморфлоту СССР в размере 70 млн долларов, а также выделить 50 млн долларов для оплаты фрахта в ноябре–декабре 1991 года и еще 55 млн долларов для оплаты задолженности за ранее полученное зерно в Канаде (всего – 175 млн долларов). Бурбулис отозвался на просьбу Чешинского немедленно: на следующий день своим распоряжением он выделил 125 млн долларов.
19 февраля 1992 года Чешинский обратился к Гайдару с просьбой оплатить накопленную задолженность по фрахту судов, перевозивших зерно в Россию, – 172,2 млн долларов. Для понимания незначительности запрашивавшейся суммы следует заметить, что только за первые полтора месяца своего вице-премьерства (15 ноября – 31 декабря 1991 года) Гайдар подписал распоряжений и поручений, предусматривавших государственные расходы в иностранной валюте, на общую сумму почти в 30 раз большую – в 4630,9 млн долларов. Среди этих более чем 50 подписанных им документов по выделению бюджетного финансирования не было ни одного поручения по оплате фрахта или задолженности по фрахту.
На упомянутую просьбу Чешинского Гайдар все же ответил. Правда, это произошло только через полтора месяца – 1 апреля 1992 года. Тогда своим распоряжением Гайдар поручил выделить из Республиканского валютного резерва менее половины запрошенной суммы – 78,5 млн долларов.
Субсидирование из государственного бюджета
23 октября 1992 года председатель Комитета по ценам при Министерстве экономики Розенова в письме вице-премьеру Махарадзе пояснила, что бюджет увеличил субсидирование импортного зерна с 80% до 95% его цены, а также привела величину фантастической рентабельности зернового бизнеса в 300 процентов, обеспечивавшейся благодаря решениям Гайдара за счет налогоплательщиков.
В итоге в 1992 году суммарные субсидии из государственного бюджета России только на импорт зерна составили примерно 3,8 млрд долларов, в 1993 году – 1,8 млрд долларов.
Ручное управление
Андрей Нечаев, вначале замминистра, затем – министр экономики, заместитель Гайдара в комиссии российского правительства по оперативным вопросам, неоднократно рассказывал, как он «поворачивал корабли с зерном». Похоже, это единственный когда-либо упоминавшийся факт помощи российским гражданам в деле обеспечения их продовольствием с участием представителя «команды Гайдара». Однако, как подчеркнул Нечаев, сам Гайдар в таких совещаниях не участвовал и таких решений не принимал: «… я могу сказать, что Егор страшно не любил оперативных дел, что мне очень дорого обходилось, потому что он значительную часть этих мероприятий перекладывал на меня. Уже упомянутое здесь совещание по спасению Петербурга должен был проводить он. Егор, видимо, догадался, о чем будет идти речь, и сказал: «Слушай, я тебя очень прошу, проведи за меня». А я, собственно, формально вообще был первым замминистра экономики и финансов, я даже министром экономики еще не был. Вот! А я проводил совещания вместо ключевого вице-премьера…»
Объективности ради следует признать, что Гайдар все же поучаствовал в «помощи» некоторым жителям Петербурга. В нарушение постановления собственного правительства он подписал решения на выдачу лицензий по экспорту нефти, нефтепродуктов, пиломатериалов, редкоземельных металлов Комитету по внешним связям петербургской мэрии под руководством Владимира Путина. Правда, по информации депутата Ленсовета Марины Салье, сырье тогда из России было экспортировано, однако продовольствие в город так и не поступило. Зато когда началось расследование и депутаты городского собрания во главе с Салье потребовали привлечь Анатолия Собчака и Владимира Путина к ответственности, то Гайдар отреагировал на эти шаги немедленно. Своим вмешательством он спас их от уголовного преследования. «Письмо Гайдара, в котором он согласился с иезуитскими формулировками Собчака, закрыло все, – так это прокомментировала Салье. – Путину разрешили оформлять лицензии и узаконили лицензии, выданные ранее».
Публичная позиция
Вышеупомянутые действия Гайдар сопровождал весьма определенными комментариями. Так, например, в его выступлении на заседании правительства РСФСР 15 ноября 1991 года полностью отсутствовали такие слова, как «голод» или «угроза голода».
Выступая 15 декабря 1991 года в программе «Лицом к России» российского телеканала (интервью брал Николай Сванидзе), Гайдар сказал без обиняков: «Зерно в наличии есть, но его не продают, ожидая изменения цен».
13 февраля 1992 года был опубликован доклад руководимого Гайдаром Института экономической политики «Российская экономика в 1991 году». В документе нет ни слова «голод», ни словосочетания «угроза голода».
Выступая 2 декабря 1992 года на VII Съезде народных депутатов России, Гайдар счел необходимым отметить отсутствие весной 1992 года даже «угрозы голода».
Подводя итоги бурного 1992 года, доклад Института экономической политики «Российская экономика в 1992 году» (опубликован 7 апреля 1993 года) ни разу не отметил ни признаков «голода», ни признаков «угрозы голода».
Что из гайдаровских действий получилось
Проводившаяся Гайдаром в 1991–1992 годах политика в отношении хлеба и зерна привела к существеному росту платежеспособного спроса на хлеб, который при тогдашних уровне и структуре цен вряд ли мог быть удовлетворен. В результате, с одной стороны, возросло использование печеного хлеба на корм скоту (сокращение поголовья скота в 1992 году составило лишь 3% при снижении ВВП на 14,5%, промышленного производства – на 18%, сельскохозяйственного производства – на 9,4%). С другой стороны, сохранился и даже усилился дефицит хлеба для потребления населением, выросли очереди для его приобретения.
Судя по документам, размещенным, например, в архиве Фонда Гайдара, в декабре 1991 года было 22 обращения в Правительство России по случаю перебоев в снабжении хлебом, мукой, комбикормами, зерном, в январе 1992 года их было уже 30. Полученный на практике результат строго соответствовал тому, что предсказывал Гайдар, – люди встали в очереди за хлебом.
Более того, началось быстрое разрушение единого республиканского рынка, началась сегрегация покупателей по месту их проживания.
При этом из-за колоссальных бюджетных субсидий на зерно существенно возросли дефицит государственного бюджета и его вынужденное финансирование за счет кредитов Центрального банка. Все эти факторы – от дефицита хлеба и очередей за ним до ускорения инфляции и дестабилизации денежного обращения – способствовали заметному обострению политической ситуации в России.
Усугубление ситуации со снабжением населения хлебом и вызванное этим резкое усиление социально-политической напряженности не только не вызвало удивления Гайдара, но и, похоже, полностью соответствовало его ожиданиям.
Вопросы без ответов
Фактические действия Егора Гайдара в сфере снабжения населения хлебом оказались прямо противоположны его собственным рекомендациям, столь широко популяризировавшимся в последние годы его жизни:
– вместо либерализации цен на хлеб и зерно проводилось жесткое регулирование розничных и закупочных цен;
– вместо свободной торговли зерном – введение фактической продразверстки по зерну и другим базовым продовольственным товарам;
– вместо свободного ценообразования – массированное субсидирование розничных цен на хлеб, вызвавшее искусственно завышенный спрос на него и массовое скармливание хлеба скоту;
– вместо разбронирования государственного зернового резерва – отказ от его разбронирования;
– вместо личного участия в преодолении кризиса продовольственного снабжения крупных городов – уклонение от него, так же как и от участия в усилиях других членов советского и российского руководства по импорту зерна, по облегчению участи жителей городов, оказавшихся под ударом кризиса продовольственного снабжения;
– вместо оперативного разрешения кризиса платежей по фрахту – мучительная волокита по оплате накопленной задолженности при одновременном осуществлении валютных расходов на другие, не связанные с продовольствием цели в размерах, на порядки превышавших задолженность по фрахту;
– вместо немедленного разрешения кризиса с поставками продовольствия в больницы – сознательная волокита для усугубления ситуации со снабжением хлебом больных.
В работе «Смуты и институты» Гайдар на исторических примерах, последовательно, показывал, как такие катаклизмы, как неурожаи, голод, разрушение транспортной и/или денежно-финансовой систем, препятствовавшие подвозу продовольствия в города, приводили к подрыву политической стабильности, а затем к бунтам, восстаниям, революциям – во Франции в 1788–1789 годах, в Российской империи в феврале 1917 года, в России во время Гражданской войны, в СССР в Новочеркасске в 1962 году, при распаде СССР на рубеже 1980-х – 1990-х годов.
Все это говорит о том, что Гайдар хорошо знал, что именно он делал.
Нам остается понять – зачем.
Полный текст статьи Андрея Илларионова
Андрей ИЛЛАРИОНОВ
Оригинал материала: «Совершенно секретно»
«Совершенно секретно», 29.04.2013., Андрей Илларионов: «Все, что делал Гайдар, было сознательной политической линией»
Известный экономист отвечает на вопросы главного редактора «Совершенно секретно».
Статья «Операция «Угроза голода» вызвала у меня много вопросов. Не потому, что неубедительна – напротив, каждое слово автора подтверждено документом, свидетельством, цитатой. Но при всем обилии доказательств и, на первый взгляд, железной логике она не дает ответа на главный вопрос: чем объяснить ту линию поведения, которую избрал в 1992 году Егор Гайдар? И для Андрея Илларионова, и для меня Егор Гайдар – не просто историческая фигура. Автор статьи работал с ним в российском правительстве. Я была знакома с Гайдаром со времен его работы в экономическом отделе газеты «Правда», позже много раз брала у него интервью, встречаясь в разное время и по разным поводам. Уже поэтому опубликовать исследование Илларионова, не задав ему ряд прямых вопросов, я не могла. Спасибо ему – он согласился. Мы проговорили почти четыре часа.
– Ваше исследование представляет собой тщательно подобранный ряд фактов, которые трудно поставить под сомнение. Да, Егор Гайдар так и не решился отпустить цены на хлеб. При этом он должен был понимать, что в ходе либерализации экономики это неизбежно. Самое очевидное объяснение его нерешительности – политические мотивы. Гайдар как вице-премьер и идеолог реформ испытывал давление со стороны разных сил.
– Это популярное объяснение я не раз слышал и от самого Гайдара, и от его сторонников. Более того, признаюсь, сам долгое время его придерживался, некритически воспроизводя услышанное. Однако более внимательное знакомство с фактами того времени такое объяснение не подтверждает. Если опираться на документы и воспоминания очевидцев, то приходишь к ошеломляющему выводу: внешнее давление на Гайдара в «хлебной истории», да и во многих других либо ничтожно, либо полностью отсутствует. А если оно и появляется, то по своему знаку часто имеет совсем иную направленность.
Егор Гайдар умел отстаивать свою позициюФото: «Коммерсант»
– То есть вы хотите сказать, что никто не требовал от Гайдара контролировать цены на хлеб? Это вряд ли…
– Но это именно так. Еще в 1990-м году Верховный Совет СССР выступал категорически против повышения цен на хлеб. Но уже летом 1991-го заместитель министра экономики и прогнозирования последнего советского правительства Владимир Дурасов направляет в кабинет доклад, в котором предлагает провести полномасштабную либерализацию цен, в том числе на хлеб, с 1 июля 1991 года. Чуть позже первый вице-премьер Правительства СССР Владимир Щербаков предлагает начать ценовую либерализацию с 1 декабря 1991-го. Затем президент Борис Ельцин, выступая на V съезде народных депутатов России 28 октября 1991 года, определенно высказывается за полное освобождение цен еще до конца года. А председатель комитета по хлебопродуктам Леонид Чешинский в ноябре–декабре 1991 года вначале предлагает, потом просит, позже умоляет и, наконец, заклинает отпустить цены на муку и хлеб, прогнозируя в противном случае развал заготовок зерна и крах хлебопекарной промышленности.
В конце 1991 года в правительстве действительно шли острые обсуждения списка товаров, цены на которые следовало оставить регулируемыми. Были противники ликвидации государственных субсидий на мясо, освобождения цен на нефть, либерализации тарифов на инфраструктурные услуги. Но мне не встречались упоминания хоть каких-либо попыток противодействовать освобождению цен на хлеб. Наоборот, тот же Чешинский однозначно требовал их либерализации.
В обсуждениях экономистов «московско-ленинградской школы», к которой формально принадлежал Гайдар, полная либерализация цен еще до 1991 года предлагалась безо всяких исключений. В программе российского правительства, подготовленной в марте 1992 года совместно с Международным валютным фондом (МВФ) и подписанной Гайдаром, черным по белому обещано: до конца первого квартала 1992 года все цены должны быть либерализованы, регулирование оставшихся цен (включая цены на хлеб) должно быть передано на местный уровень. Но не было сделано ни того, ни другого. Ни в марте 1992-го, ни в июле, ни в декабре. Цены на хлеб были освобождены только в октябре 1993 года, на зерно – в декабре того же года. Но было это сделано не Гайдаром, а тогдашним министром финансов Борисом Федоровым.
– Но экономическим блоком в момент освобождения цен на хлеб по-прежнему руководил не Федоров, а все тот же Гайдар…
– К тому времени я уже работал в правительстве и изнутри видел, как принимались эти решения. Федоров готовил свои предложения и, зная позицию Гайдара, добивался подписания соответствующих документов – минуя Гайдара – прямо у Виктора Черномырдина.
Иными словами, версия о наличии политического давления на Гайдара оказывается несостоятельной. Причем история с ценами на хлеб – вполне типичная. И очень напоминает еще как минимум 22 сходных сюжета, связанных с экономической политикой Гайдара.
– В чем сходство?
– В том, что, грубо говоря, мы имеем одну позицию Егора Гайдара до 6 ноября 1991 года, то есть до того момента, когда он оказался в российском правительстве. Затем эта позиция в период его пребывания в правительстве меняется на иную, иногда противоположную. И наконец, третья позиция появляется после его ухода из исполнительной власти. Причем первая и третья позиции в этих сюжетах практически совпадают. А вот вторая – та, какую занимал и проводил в жизнь Гайдар, будучи высокопоставленным чиновником и руководителем правительства – совершенно иная. Часто она напрямую противоречила тому, что он писал и говорил как до ноября 1991 года, так и после января 1994 года.
– Что за таинственные 22 сюжета, которые вы уже несколько раз упомянули?
– Приведу некоторые из них. Например, введение национальной валюты. Для любого профессионального экономиста ясно, что финансовая стабилизация на постсоветском пространстве без введения собственной валюты была невозможной. Порядок шагов по ее достижению был многократно обсужден, прописан, обнародован, в том числе в программных документах «московско-ленинградской» группы экономистов.
О необходимости введения национальной валюты в «Независимой газете» в ноябре 1991 года писал ближайший соратник Гайдара Петр Авен, накануне специально приглашенный Гайдаром в правительство для осуществления необходимого перехода к национальной валюте.
Осенью 1991 года Гайдар сам несколько раз говорил об обреченности каких-либо попыток достижения финансовой стабилизации без появления национальной валюты. Тогда речь шла о введении безналичного российского рубля и наличных денег, о переходе на цивилизованные денежные отношения со странами, которые хотели бы использовать рубль РФ в качестве своей внутренней валюты.
Так же как и в случае с либерализацией хлебных цен, никакого противодействия введению национальной валюты не было. Наоборот, судя по документам, которыми обменивались и председатель Верховного Совета РФ Руслан Хасбулатов и глава Центробанка России Георгий Матюхин, они готовились именно к введению российской национальной валюты.
Однако, заняв пост вице-премьера, Гайдар стал совершать практические шаги в прямо противоположном направлении. Российская валюта введена не была. Российский рынок не был изолирован от безналичной рублевой эмиссии из постсоветских республик. А в первых числах марта 1992 года в интервью швейцарской газете Гайдар прямо заявил, что введения национальной валюты не будет, поскольку это плохая идея.
Более того, вместо прекращения денежного субсидирования ближайших соседей Гайдар перешел к массовой раздаче наличных рублей бывшим советским республикам. При этом происходили истории, совершенно немыслимые с точки зрения логики. Например, премьер Азербайджана запрашивает у Гайдара 4 миллиарда наличных рублей. Гайдар не только не отказывает ему в этой просьбе, но и поручает выдать Азербайджану уже не 4, а 7 миллиардов.
Тогдашнее руководство Центробанка России, прежде всего в лице Георгия Матюхина, отчаянно сопротивляется подобной практике – и в конце концов Гайдар добивается отставки Матюхина.
Поразительно, но когда Гайдар покинул правительство, то он начал тиражировать совсем другую версию: финансовая стабилизация не удалась именно из-за того, что не была введена российская национальная валюта. О том, кто помешал этому, ни Гайдар, ни его коллеги сообщать не стали.
Другая история – размеры внешнего долга. Расхожий штамп, созданный Гайдаром и его сторонниками, заключается в том, что унаследованный от СССР внешний долг был огромным, а валютные резервы – минимальными. Об этом много раз говорили и писали и сам Егор Гайдар, и Андрей Нечаев, и Владимир Мау. Но реальные данные – иные. Величина внешнего долга СССР, который приняла на себя Россия в конце 1991 года, – 67 миллиардов долларов. Она была практически вдвое меньше той, какую называл Гайдар и называют сейчас его сторонники. При этом Гайдар пошел на какой-то совершенно подростковый шаг. В книге «Гибель империи» он привел таблицу Внешэкономбанка, содержащую корректные данные, но в примечании к ней дал фальсифицированную цифру внешнего долга России в 123,4 миллиарда долларов.
С 2010 года, когда я обратил внимание на эту нестыковку и заговорил о ней публично, мне не удалось услышать от коллег Гайдара никаких вразумительных разъяснений. Наоборот, они стали с каким-то невероятным азартом настаивать на этой фальшивой цифре в 123,4 миллиарда долларов. Как это можно понять?
Теперь про величину золотовалютных резервов осенью 1991 года. Гайдар многократно говорил, что резервы были ничтожны, Нечаев и Авен называли разные цифры – от 26 до 60 миллионов долларов. Но, судя по всему, это были лишь валютные резервы и только правительства (кстати, документы, подтверждающие эти цифры, никогда не были опубликованы). С другой стороны, в документах, подписанных Виктором Геращенко, заявлениях Григория Явлинского, дневниках помощника Горбачева Анатолия Черняева, воспоминаниях «яблочника» Алексея Михайлова, официальном балансе Центробанка, базе данных МВФ мы обнаруживаем принципиально другую цифру – 240 тонн золота стоимостью в 2,8 миллиарда долларов. Величина резервов оказывается в сто раз больше гайдаровско-авенско-нечаевской! Ну как можно вводить людей в заблуждение цифрами, отличающимися от реальных на два порядка? Тем более тогда, когда обман уже оказался раскрыт?
Следующий факт также относится к размерам валютных резервов и валютным операциям. За первые 45 дней пребывания в правительстве Гайдар подписал решений на проведение расходов правительства в валюте в размере 4,6 миллиарда долларов. Стоп! Тут любого человека может поразить, что называется, когнитивный диссонанс. Если, как утверждает Гайдар, валютных резервов тогда фактически не было, валютные доходы перестали поступать, а внешний долг колоссален, то, спрашивается, как главный распорядитель валютных ресурсов может так разбрасываться деньгами? Причем на цели, не имевшие никакого отношения к пресловутому гайдаровскому «спасению от голода», – к продовольственному снабжению? Сотни миллионов, миллиарды долларов Гайдар осенью 1991 года направил на закупки оборудования, на реконструкцию завода по изготовлению черепицы, на производство спутников… Вы скажете: это результат политического давления. Чьего? Ответа нет. Тем более что никто другой, кто был в то время во власти – ни президент Ельцин, ни первый вице-премьер Бурбулис, – подобных решений не принимали, подобных документов не подписывали. Обнаружилось единственное распоряжение Ельцина того периода о валютных расходах суммой, кажется, в 4 тысячи долларов.
Эти, как и многие другие примеры показывают: ни версия некомпетентности, ни версия добросовестной ошибки, ни версия политического давления не объясняют того, что делал Гайдар на тех постах, какие он занимал в руководстве российского правительства в 1991–1992 годах. Кроме того, мы сталкиваемся еще и с многочисленными случаями сознательно организованной дезинформации. Увы, подобных примеров фальсификаций или, если хотите, скажу мягче, нестыковок в исследуемых сюжетах – множество.
– Не интригуйте. Ваша версия?
– Окончательного ответа у меня пока нет, но одно могу утверждать определенно: это были совершенно сознательные действия, во всех случаях – сознательная политическая линия.
– Сейчас вы обвините Гайдара во вредительстве и объявите его врагом народа. Или у вас есть менее экзотическое объяснение?
– Я понимаю психологический дискомфорт, какой сейчас испытываете вы. И вопросы, беспокоящие вас, задавал себе и я. Более того, продолжаю задавать. И, как и вы, пытаюсь найти в анализируемых фактах и выдвигаемых гипотезах возможные изъяны. Я не обижаюсь на тех читателей моих статей, которые не могут смириться с обнародованными в них фактами и говорят: Илларионов сошел с ума, его замучили комплексы… Мне понятно состояние людей, которым проще всего сказать себе: этого не может быть, потому что не может быть никогда.
– Не уходите от вопроса. Есть всему этому рациональное объяснение? Какова ваша гипотеза?
– По завершении всех необходимых проверок я свою гипотезу, конечно, обнародую. Но спешить не хочу. Сейчас мне представляется необходимым восстановить забытые или же неизвестные широкой публике факты нашей недавней истории, реконструировать основную канву произошедших событий, исправить многочисленные передергивания, искажения, фальсификации последнего времени.
Пока могу сказать определенно: факты опровергают популярные версии, объясняющие действия Гайдара исключительно либо его профессиональной некомпетентностью, либо личной слабостью, либо политическим давлением. Из того, что мы знаем сейчас, следует: действия Гайдара на посту руководителя финансово-экономического блока правительства, а затем и всего правительства были результатом его совершенно сознательного выбора. Надеюсь, что рано или поздно смогу с уверенностью сказать, чем этот выбор объяснялся.
***
Конечно, у Андрея Илларионова есть свое объяснение «загадок Гайдара»: он просто пока не хочет его обнародовать. Почему? Не уверен в правильности своей версии? Ищет новые подтверждения? Так или иначе, но отсутствие внятной и публично сформулированной гипотезы – пусть спорной, но объясняющей необъяснимое – делает его исследование уязвимым для критиков. Андрей Илларионов это понимает. И значит, рано или поздно заговорит вслух о том, о чем пока предпочитает молчать. Тогда наш разговор будет продолжен. Обязательно. Мы об этом договорились.
Людмила ТЕЛЕНЬ
